— Что-то с ней? — догадался Кеша.
— Инсульт, — совсем без эмоций бросила Лариса, но в ее больших серых глазах читалась такая вселенская скорбь, что становилось легко понятно, как тяжело ей держать себя в руках, — половина тела парализована. Ей нужна операция. А мне… твой совет. Я хочу посоветоваться с тобой, — голос ее прозвучал как-то зло и насмешливо. Кеша насторожился.
— Мои соболезнования… чем я могу помочь? — проговорил он и поперхнулся дымом. Как будто кто-то сжимал ему горло невидимой рукой.
— Ты мне помочь не можешь, но может один человек, — как-то загадочно продолжала девушка, она вертела в пальцах сигарету, все не решаясь вдохнуть дым или попросту не умела, — у него есть деньги. Столько, сколько нужно. Но для этого мне нужно лечь с ним в постель…
— Лариса… — прошептал Кеша. Повисла пауза, он не знал, что сказать. Внутри поднялась волна негодования, как она может продать себя, она, она… Она же не решиться! Только не она. Марина или Оля, да та же Ленка могли бы так поступить, но… Или, напротив? Едва ли самопожертвование было поступком, на который они были способны.
— Но ты же не любишь его… — упавшим голосом заметил парень. Лариса разозлилась, швырнула сигарету на асфальт и наступила на нее ногой.
— А откуда тебе знать!? — поинтересовалась она.
— Рита сказала, что ты… прости. Черт, — он запнулся и отвел взгляд.
— Что ты мне нравишься? — закончила за него мысль девушка, — когда ты с этой Ритой спал? А твоя девушка знает об этом? Послушай… — Лариса немного остыла, сложила руки на груди, а потом обняла себя за плечи, как будто ей было холодно, и она сама пыталась себя согреть, — это уже не имеет никакого значения. Все это не имеет. Забудь об этом разговоре. Я все равно уже приняла решение.
Прежде, чем он успел что-то ответить, она ушла, сильно хлопнув дверью. Он не мог пойти за ней, что-то мешало ему, и этим чем-то была не Лена. Сейчас ему было абсолютно плевать на нее и на то, что она подумает. Хотелось убежать под дождь, исчезнуть, раствориться в его мутной пелене, сгинуть. Потому что он ничем не сможет помочь Ларисе, чтобы он к ней не чувствовал. Потому что все глупо, бессмысленно, бестолково. Безвыходно.
Глава одиннадцатая
Ветер был слишком сильным и один из его шквальных порывов переломил старый зонтик так, словно сделан был он из бумаги. Теперь Лариса стояла и держала в руках его останки, которые не могли спасти ее от лившего стеной дождя. Капли сползали по ее лицу, смешиваясь со слезами. А ей вдруг стало так светло и радостно, как в детстве. Она бросила зонт в урну у автобусной остановки и раскинула руки, а прохожие смотрели на нее так, будто она сошла с ума, и пятились в разные стороны.
А она все стояла и стояла под ливнем, закрыв глаза и улыбаясь без малейшего на то повода. Руки ее напоминали крылья большой черной птицы.
«Все будет хорошо» — шептала она, пытаясь заставить себя поверить, — «будет, будет… и бабушке будет легче…»
— Лариса… — за шумом дождя она не услышала звука шагов Валентина, и он легонько коснулся ее промокшего плеча, а потом набросил на нее свой пиджак и спрятал под своим зонтом, — прости, я опоздал…
— Просто я пришла рано, — улыбка исчезла с лица девушки, она тяжело вздохнула, а потом вдруг порывисто обняла его, вспоминая то ощущение, когда с бабушкой случилась беда и он успокаивал ее.
— Пожалуйста, можно мне сегодня остаться у вас? — тихо сказала Лариса. Конечно же, он был не против, ведь он все понимает, как ей тяжело сейчас.
В номере отеля было светло, просторно и очень красиво. Он ничуть не походил на тесную, заваленную разными вещами квартирку, где девушка жила с Анастасией Вячеславовной. Конечно здесь не было того уюта, который бывает в обжитых домах, но красивые обои под старину и роскошная мебель с лихвой компенсировали этот недостаток. К тому же из больших окон, прикрытых только тонкими тюлевыми шторами открывался потрясающей красоты вид на всю прибрежную часть города, на набережную и свинцовые штормящие воды реки. Как редко Лариса бывала здесь! Ведь она начала забывать о том, как красиво это… когда много воды. Она никогда не видела моря, но мечтала когда-нибудь побывать на его берегу, вдохнуть свежий соленый ветер.
В шкафчике она обнаружила бутылку дорогого вина и решила, что Валентин не будет возражать. Но услышав его шаги, она торопливо убрала ее обратно. Он вернулся с теплым махровым халатом из ванной.
— Переоденься, а то заболеешь, — распорядился он, но девушка покачала головой. Она сбросила обувь и взобралась на кровать с ногами, обхватив колени. С ее волос и одежды стекала вода. Она думала о том, что Кеша о ней никогда не заботился. Ему просто было на нее плевать, куда уж ей сравниться с Ритой или его подружкой! А чего она ждала, когда сказала ему, что собирается сделать? Что он станет ее останавливать?! Святая наивность.
Валентин сел рядом с ней.
— Что за упрямство? — беззлобно спросил он, — ты простудишься!
— Ну и пусть… — прошептала Лариса, и эти слова пробили броню его спокойствия, он вышел из себя, схватил ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза. Лицо у Ларисы было зареванное и грустное, как у щенка, которого выбросили на улицу и он промок под дождем. Или плюшевого медвежонка, лапка которого выглядывает из контейнера с мусором.
Белки у нее совсем покраснели от слез.
— Лариса, — серьезно начал Валентин, — с твоей бабушкой все будет хорошо. Нейрохирург, который будет делать ей операцию, сам сказал, что все обойдется. Он мастер своего дела! Ну, Лариса… — он притянул ее к себе и крепко-крепко обнял, — я не могу смотреть на твои слезы.
— После операции… вы ведь уедете, да? — девушка отняла заплаканную мордашку от его промокшей от ее слез рубашки и жалобно-жалобно посмотрела на него. Сколько мольбы было в ее взгляде!
— Никуда я от тебя не уеду, дурочка, — нежно сказал мужчина и тяжело вздохнул.
— Но у вас же там… — Лариса оттолкнула его и отбежала к окну, отдернула занавеску, чтобы лучше видеть дождливые серые тучи над такой же серой водой и маленькие старые домики на набережной, — жена, да?
— Нет у меня никого, — покачал головой Валентин. Он подошел к ней и обнял ее со спины, уткнулся лицом в ее мокрые волосы, которые еще хранили тошнотворный запах закусочной, хотя на самом деле пахли шалфеем и дождем. Он был уверен в этом.
— Только ты есть, — он коснулся губами растрепанных, как перья воробья прядей, они были такими мягкими, как шерсть котенка. Она вообще напоминала котенка или щенка, какую-то маленькую беззащитную зверушку с доверчивыми глазами.
Лариса обернулась в его руках, и очень сложно было понять, что за выражение написано на ее лице. Надежда? Нет, что-то другое.
— У меня тоже, — проговорила хрипло после паузы она, — есть только вы и бабушка, — когда она произносила это, голос ее дрогнул. Она прикрыла глаза и по-детски смахнула кулачком предательскую слезинку, скользившую по щеке, но без толку, потому что за ней побежала следующая и еще одна. Валентин наклонился к ней и поймал соленую каплю губами.
Дима вышел к доске и написал огромными буквами, старательно выводя каждую: «Елена Львовна — злобная старая сука», а потом отступил на шаг, любуясь проделанной работой. Хороша надпись! Коля, сидевший за своим местом наградил друга одобрительной улыбкой и поднял в воздух сжатый кулак, с оттопыренным большим пальцем. Он напоминал римского императора, стоящего в Колизее на балконе для особых персон, и сейчас он приказывал своему любимому гладиатору Диме идти в бой с голодным разъяренным львом в лице преподавательницы словесности. Но Дима успел убраться на свое место
