— Точно?
— Абсолютно точно!
— А может, его кто-то напугал в тот момент, когда они гнались за тобой?
— Да, нет же! Я не встретила на своем пути ни одной живой души! — и Мария в подробностях рассказала Серафиме о том, как преследователи настигли ее и о том, как изменилось поведение 'Бубна' после этой погони.
— Я сама удивилась не меньше чем ты, и вплоть до той самой минуты, пока не увидела тебя за рулем одну одинешеньку, не поверила в то, что все это не является большим подвохом со стороны этих молокососов!
— Мама дорогая! — воскликнула Серафима, и устало опустила голову на руль.
— Ну, тогда я вообще ничего не понимаю!
— Ладно, поехали! — посоветовала ей подруга, — может до нас потом что-нибудь дойдет, главное, что все обошлось!
Однако сколько девушки не анализировали события этого странного вечера на следующий день, до них так ничего и 'не дошло', и вскоре, плюнув, Серафима попыталась и вовсе об этом забыть. Но именно с тех самых пор ее и стало посещать злополучное чувство преследования.
…… Самолет, между тем, заполнялся пассажирами, и вскоре к Серафиме подошли попутчики, занимающие соседние места под номером 27'Б' и 27'В'. Ими оказались пожилая женщина и ее внучка, — девочка лет четырех. Серафима привстала с кресла, чтобы пропустить их на свои места и мило улыбнулась девчушке, без стеснения разглядывающей ее во все глаза.
Как только они разместились, малолетняя пассажирка тут же принялась удовлетворять свое любопытство.
— Бабуля, а почему эта тетя сидит вместе с нами?
Женщина улыбнулась.
— Анечка, тетя тоже летит в Ялту.
— К бабушке Вере?
Удивилась девочка.
— Нет! К бабушке Вере она не летит. — Вновь улыбнулась женщина и взглянула на Серафиму.
Серафима, растроганная непосредственностью девочки, тоже ответила женщине улыбкой.
— Я лечу к своей сестре, Анечка. Тебя, кажется, так зовут? — сообщила она девчушке.
— Да! — утвердительно кивнула ей любопытная малышка.
В этот момент в салоне появилась стюардесса, и все внимание девочки переключилось на нее.
Девушка с проницательными серыми глазами, которая встречала их на пороге лайнера, мило улыбнулась, и, поприветствовав, объявила о взлете, после чего попросила всех пристегнуть ремни.
Серафима откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В полете обычно она предавалась воспоминаниям, и за этим занятием время ускоряло свой темп.
Вот и теперь ей сразу вспомнился позапрошлогодний роман, который и случился-то в Ялте, куда она летала довольно часто. Там, с мужем и племянником жила ее двоюродная сестра Ирина, которая предоставляла ей для отдыха одну из комнат в своем большом двухэтажном с мансардой доме, доставшимся им с мужем по наследству от его покойных родителей.
Тогда, в августе Серафима прилетела в Ялту, и у нее впереди было целых три недели отдыха перед занятиями. Папа, правда, предлагал ей поехать по путевке за границу, но Серафима так соскучилась по Ялте, — месту, к которому она приросла с самого раннего детства, отдыхая там постоянно, правда тогда еще не в доме мужа Ирины, а в небольшом домике ее мамы, — тети Вали, которая приходилась родной сестрой Анне Сергеевне. И к тому же, зимой на каникулах она уже летала на десять дней в Египет, да и по Ирине с племянником Серафима очень соскучилась.
Серафима тогда еще училась в МГУ, и это лето как раз было предшествующим последнему году обучения. Она встретила Богдана в первый же день на пляже.
Полна нетерпения, после пары часов общения с родными, она отправилась к морю. Время близилось к полудню, и к этому часу на пляже было полно народу. Пробравшись сквозь торчащие то тут, то там зонтики, навесы и лежанки с распластавшимися на них загорелыми телами, она, отыскав свободное местечко, небрежно бросила туда свои вещи. Потом, закрутила на затылке длинные русые волосы, и в предвкушении долгожданного блаженства, бросилась в воду. Когда она вернулась, и, расстелив на песке голубое махровое покрывало, с удовольствием на него улеглась, надвинув на лицо панаму, мимо нее сначала прошел какой-то мальчик, а вслед за ним мужчина. И вдруг возле самого уха Серафимы раздался треск. Она тут же сдвинула с глаз панаму и обнаружила, что треск раздается из — под ступни мужчины, которая в этот момент как раз и находилась возле самого ее уха.
— Ой! — воскликнул мужчина, — я, кажется, на что-то наступил.
И тут Серафиму осенило. — Уж не на мои ли очки он, 'кажется' наступил! — Она приподнялась на локте, желая изо всех сил усомниться в своей догадке, и не увидеть раздавленными любимые солнечные очки. Мужчина, тем временем, тоже наклонился, и, встретившись взглядом с Серафимой, с любопытством приподнял брови. А потом, покопавшись рукой в песке, извлек оттуда ее очки, а вернее то, что от них осталось.
— Девушка, это Ваши очки?
Серафима горестно вздохнула.
— Это были мои очки, — сказала она, особо значимо выделив слово 'были'.
— Действительно были. — Подтвердил мужчина. — И что, они вам уже надоели?
— Надоели? — возмущенно переспросила его Серафима.
— Ну да, раз Вы решили положить их у меня на пути и заставили безжалостно раздавить. И теперь за эту услугу я попрошу у Вас компенсацию.
— Компенсацию? — возмутилась Серафима, не преминув обратить внимание на приятную внешность мужчины.
— Конечно! И причем, двойную. За раздавленные очки и моральный ущерб.
— Интересно! — возмутилась Серафима. — Уж кому требуется компенсация за все сразу, так это мне!
— Ничего подобного! — возразил мужчина. — Я испытал досаду от содеянного, а это, согласитесь, является немалым душевным потрясением!
Между тем, спутник мужчины, — мальчик, примерно восьми лет, взял его за руку и потащил за собой.
— Пошли, Богдан, — сказал он, и при этом возмущенно взглянул на Серафиму, которая так некстати появилась у них на пути.
А Серафима, в свою очередь, обратив внимание на то, что мальчик называет мужчину по имени, почему-то с радостью, совершено не объяснимой для постороннего человека, подумала, что он вовсе не его сын.
— А ты иди, Славик, иди! — сказал мужчина мальчику.
— Один?
— Ну да.
— А ты?
— А я приду попозже. Скажи бабушке, чтобы она пока для меня обед не разогревала, хорошо?
— Хорошо! — ответил мальчик, снова метнув на Серафиму возмущенный взгляд, и обиженно поджав губы, медленно побрел с пляжа.
— Он кто? — Спросила Серафима.
— Внук хозяйки, у которой я снимаю комнату. — Ответил Богдан, а потом представился Серафиме.
— Как Вы уже слышали, я Богдан, а Вы?
— Серафима. — Ответила она.
— О! — удивился он. — Мне еще не приходилось знакомиться ни с одной девушкой, носящей такое
