скамейку? Я помню, Литвинова сказала еще, что подошла к ней. Ведь я ее сам лично допрашивал.
Серафима, услышав эту информацию, насторожилась.
— Подождите, подождите! — она жестом остановила Егора.
— Хотите, я опишу сейчас пожилую женщину, которая подошла тогда к Маше, сидящей на скамейке?
У Верескова и Свиридова, почти одновременно вытянулись лица.
— Опишите! — сказал Андрей Олегович, сам все еще не веря в то, что происходит.
Серафима закрыла глаза, предаваясь воспоминаниями и облокотилась на спинку стула.
— На ней была темно синяя вельветовая юбка и ситцевая малиновая кофточка с короткими рукавами. Волосы бабули были перехвачены сзади в хвостик пластмассовой коричневой заколкой. Так! А на ногах надеты бежевые туфли без каблуков и без пяток, — одним словом шлепанцы.
— Точно! — изумленно воскликнул Егор. — Я не помню только, какая у нее была заколка!
— Так! Так! — взволнованно произнес Вересков, что-то обдумывая. — Так! Ее стошнило! Конечно! Конечно! Еще бы после такого не стошнить! А свидетельнице она сказала, что беременна! Понятно!
— Так! Егор, живо дуй к этой Литвиновой! А впрочем… Серафима Алексеевна, если Егор заедет сейчас к Вам домой, у Вас найдется четкая, крупная фотография Кружилиной?
— Конечно! — обрадовалась Серафима. — А можно я потом поеду с ним к свидетельнице, вдруг по ходу дела всплывет что-то еще?
Вересков взглянул на лейтенанта. Тот согласно кивнул.
— Поезжайте, Серафима Алексеевна, конечно поезжайте!
Литвинова Тамара Константиновна, сразу узнала Машу по фотографии. А потом они вместе с Серафимой, для уточнения доказательств, вспомнили, что у Марии лямки вместе с верхней частью комбинезона, были закатаны до пояса, и частично прикрыты выпущенной наружу, и оттого немного помятой бежевой короткой блузкой. По этой причине у пожилой свидетельницы и не возникло сомнения в том, что преступница беременна. После этого Серафима показала Егору, по какой тропинке Мария свернула к пустырю со свалкой металла, и откуда она вытащила пакет с пистолетом.
… В среду вечером в половине восьмого в квартире Кружилиных раздался звонок. Развалившийся у ног хозяйки, Арчибальд, вскочил и с имеющим на то полное право, громким лаем, бросился в прихожую. Мария, приехавшая недавно с работы и слегка перекусив, в это время принимала душ. Галина Дмитриевна, сидящая в кресле у телевизора, поднялась и пошла открывать дверь позвонившим. Она посмотрела в глазок и увидела двух молодых людей, в одном из которых узнала следователя прокуратуры Егора Владимировича Свиридова. Он уже приходил к ним однажды, чтобы побеседовать с Машей об убийстве Голубева.
— Все ходят! Опять у Машки займут весь вечер, отдохнуть не дадут! — с досадой подумала Галина Дмитриевна, и, прихватив пса за ошейник, потащила его запирать в туалет.
— Сейчас! — на ходу крикнула она ожидавшим, и вернувшись, открыла дверь.
— Здравствуйте! — поздоровались вошедшие.
— Нам надо срочно побеседовать с Машей. — Сообщил лейтенант Свиридов. — Она дома?
— Дома. Душ принимает! — ответила женщина недовольно. — А вы надолго? Маша сегодня приехала такая уставшая, и вообще ей в последнее время нездоровится.
— Думаю, мы совсем ненадолго. — Ответил второй молодой человек, который представился Галине Дмитриевне младшим лейтенантом Боженовым.
— Мама, кто там? — крикнула Маша из ванной.
— Это к тебе, опять из милиции. — Ответила ей Галина Дмитриевна, после чего проводила нежданных визитеров в комнату дочери.
— Присаживайтесь! — она указала им на кресла.
Оперативники присели, а Галина Дмитриевна повернулась, чтобы уйти.
— Вам придется присесть и подождать здесь, пока Маша выйдет из ванной. — Сказал ей лейтенант Свиридов.
— Почему здесь? У меня сериал начинается.
Егор улыбнулся.
— Представителей власти при исполнении служебных обязанностей не принято оставлять одних.
В это время щелкнула дверь ванной и через минуту в комнате появилась Маша, укутанная в малиновый махровый халат.
Она приветливо улыбнулась знакомому лейтенанту Егору Свиридову, и извинилась за то, что вынуждена принимать их с сослуживцем в таком виде.
— Егор, что ж Вы не позвонили мне заранее, как в прошлый раз?
Егор пожал плечами.
— Так получилось, Мария Александровна, Вы уж, извините!
— Ну, что Вы, к чему такая официальность! — жеманно заметила ему Маша, и почувствовала вдруг, как у нее задрожали колени.
Она присела на диван и обратила свой вопросительный взгляд на оперативников.
— Теперь мне можно уйти? — с едва уловимым раздражением спросила Галина Дмитриевна.
— Подойдите к входной двери, Галина Дмитриевна, и впустите еще двоих наших сотрудников. Они должны там сейчас стоять. — Любезно попросил женщину Егор Свиридов.
— А, что случилось? — теперь уже настороженно спросила у него Галина Дмитриевна.
— Идите, идите, — поторопил ее Егор, и после того, как она скрылась, предъявил Маше обвинение.
— Мария Александровна, по показаниям свидетельницы Литвиновой Тамары Константиновны, которая видела Вас в день убийства Алексея Витальевича Голубева, недалеко от места преступления примерно в двадцать один час, десять минут, и опознала по фотографии, Вы подозреваетесь в совершении преступления.
Мария побледнела на глазах оперативников и вцепилась рукой в подлокотник, с такой силой, словно эти двое собирались оторвать ее от дивана.
— Какая свидетельница? — хриплым голосом произнесла она, и взглянула на Свиридова расширенными от испуга глазами.
— Пожилая женщина, которая подошла к Вам в тот момент, когда вы присели на лавочку. Вы еще сказали ей, что беременны, помните?
— Нет! — в ужасе воскликнула Маша. — Не знаю я никакой пожилой женщины!
— Конечно, не знаете, зато она Вас прекрасно узнала!
В это время в комнату вошли майор Косимов и старший лейтенант Захарченко, а вслед за ними понятые, — соседи Кружилиных, Малахов Сергей Григорьевич и его жена Кира Владимировна. Галина Дмитриевна, завершающая эту процессию, бледная, как полотно, остановилась возле двери и оперлась на косяк.
Понятых пригласили пройти вглубь комнаты, после чего лейтенант Свиридов предъявил Марии ордер на обыск.
Покопавшись для вида в нижних ящиках секретера и на книжных полках, они добрались до антресоли, о которой говорила Серафима, и извлекли оттуда сверток, при виде которого Мария опустила голову, и, не глядя ни на кого, попыталась силой воли унять колотившую ее дрожь.
Егор осторожно, чтобы на стереть отпечатки пальцев, развернул пистолет, показывая его понятым.
— Что ж Вы, Мария Александровна так опрометчиво поступили, не избавившись от оружия? — спросил он. — Наверное, приберегли его для следующей жертвы? Интересно, какой бы она стала по счету?
И Егор, ухмыльнувшись, ответил сам себе.
— Наверное третьей!
Он, аккуратно взяв пистолет двумя пальцами, повертел его перед мертвенно белым лицом Марии.
