предложить иной выход. И допустить, чтобы животные и люди успели убежать. Мог ли тот крошечный лисенок причинить зло жителям столицы? Сейчас уже не узнать. Но даже если один шанс из ста кричал об опасности, все произошедшее было оправданным. Словами закона конечно же. Человеческие слова, способные описать весь тот ужас и скорбь, еще надо было бы поискать.
Золотозвенник действовал четко и бил метко. Он знал, что я привычно подчинюсь любому приказу, поскольку все еще не осознавал: со службой сопроводителя покончено. Правда, оставался один неуютный вопрос, который можно на время отодвинуть в сторону, но от этого не становящийся менее колючим.
А удастся ли мне когда-нибудь осознать, что прошедшая жизнь прошла? Закончилась, рассыпалась прахом, разлетелась на осколки. И портал сыграл роль материнского чрева, исторгнув меня словно рожденным заново. Вот только крика не было. Запоздал. Зато когда раздался из распахнувшихся дверей, у меня заложило уши:
– Добро-добро-добро пожаловать!
Мантия вертлявого коротышки, волчком закрутившегося вокруг меня, тоже была синей. Когда-то. А теперь на ней в великом множестве присутствовали пятна, застиранные и вполне свежие, свидетельствующие о том, что кушают Звенья Цепи одушевления хоть в столице, хоть в провинции сытно и обильно.
– Как себя чувствует эрте? Руки-ноги-голова на месте? Благодарение Божу! Путешествия через портал совершенно, ну просто совсем-совсем безопасны, однако столько жалоб возникает, столько жалоб…
Он тараторил, делая краткие паузы, только чтобы наполнить легкие воздухом, и, надо сказать, ритмом дыхания не уступал хорошему пловцу. Но меня в эти минуты больше занимали не чужие трудности, а собственные. Начиная с испорченной одежды.
– Не извольте сомневаться, одежку мы вам справим! На два счета справим! – поспешил заверить коротышка, уловив направление моего взгляда. – А сейчас прошу последовать за мной для небольшого, но настоятельно необходимого омовения!
Действительно небольшого: лохань, наполненная не слишком горячей водой, позволяла уместиться в ней только сидя, да и то при малейшем неосторожном движении упираясь локтями, коленями и всем чем придется в грубо оструганные доски. Единственным достоинством омовения было то, что меня оставили в одиночестве. Правда, причиной тому, скорее всего, было не соблюдение приличий, а необходимость отдать портному соответствующие распоряжения. Нет, на новый костюм я не надеялся. Десять шансов из десяти, что возьмут пока еще сносный старый и перешьют. Да и Бож с ними, только бы с сапогами на такую же хитрость не сподобились.
Слизь отмывалась легко, гораздо труднее было снять с волос остатки разглаживающей мази. А когда я наконец справился со своими делами и потянулся за полотенцем, коротышка снова вихрем ворвался в комнату.
– Доброго здравия, эрте, доброго обновленного здравия! Хороша была водичка?
Впрочем, я даже не успел кивнуть или, наоборот, выказать неудовольствие, потому что мне тут же было вручено полотнище, цветом подозрительно напоминающее одеяние моего радушного хозяина, да и при близком рассмотрении оказавшееся именно мантией.
– Чем богаты, тем и рады, эрте! Вы уж не побрезгуйте, накиньте пока, портняжки-то у нас не чета столичным, с иглой хоть и управляются ловко, да только спешить не любят… А мы для вас уже и местечко приготовили, дабы с дороги отдохнуть да прочими всякими вещами заняться!
Комната, куда меня проводили, судя по расположению и убранству, изначально была предназначена для посетителей, которым требовалось ожидать своей очереди для собеседования со Звеньями того Малого наблюдательного дома, куда вывел меня портал. Но похоже, надобностей у местных жителей было немного, потому что длинные кушетки по стенам комнаты были покрыты довольно толстым слоем пыли.
– Вы присаживайтесь, присаживайтесь! – Коротышка, взмахнув рукавом, расчистил мне место под седалище. – Тут вас никто посторонний не потревожит.
Он метнулся в коридор и, как подсказали удалившиеся до полной тишины шаги, бодро ушлепал едва ли не в другой конец, потом тут же вернулся, торжественно вручил мне небольшую шкатулку и, пятясь, снова скрылся за дверью, которую беззвучно, но тщательно притворил.
Те самые разъяснения, что я должен был получить по прибытии? Ну-ка, взглянем.
На багряном сургуче, заливающем замок, был отпечатан знак «Вскрыть без свидетелей», и, судя по целости всех его линий, никто не пытался интересоваться содержимым. Из страха быть уличенным или, что называется, от греха подальше? Кто бы мне рассказал…
Под крышкой лежал листок бумаги, достаточно пожелтевший, чтобы понять: если он и ждал именно меня, то делал это на протяжении по меньшей мере двух десятков лет. Но для ответов на все возникшие вопросы его явно не хватит, он и сложен-то всего вдвое, а внизу не заметно ничего похожего на документы.
Я поднял бумагу и едва не уронил обратно. На мягком сукне внутренней обивки шкатулки лежал овальный медальон с рисунком, никогда не виденным мною «живьем» ни на чьей столичной груди: рукоять кинжала, из перекрестья которой на меня то ли строго, то ли насмешливо, а может, и так и сяк одновременно смотрел глаз.
В иерархию «багряных» означенный чин не входил, оставаясь в стороне от Звеньев Цепей мироудержания, но, какой бы протяженной ни была Большая цепь, она не могла оплести собой все пределы Дарствия, особенно отдаленные и не представляющие торгового или иного интереса. Вот в такие затерянные глубины страны и отправлялись Смотрители. Сами себе и надзор, и охранение, и упокоение.
Ну и удружил мне тот золотозвенник! Мало того что отправил невесть куда и невесть зачем, так еще и оставил один на один со службой, которая…
– Позволите войти? – осведомились из-за приоткрытой двери.
Или тут слишком хорошо смазаны петли, или собрались одни шпионы, умеющие все делать бесшумно, Боженка их подери!
На всякий случай я снова прикрыл содержимое шкатулки листком и разрешил:
– Войдите.
Серо-зеленый мундир Цепи сообщений весьма подходил своему владельцу – израстающемуся юнцу, похожему на ивовый побег, явно кушавшему хоть и вдоволь, но пока неспособному наесться досыта и остановиться в росте. Зато звено бронзовое, значит, меня посетил не последний человек в здешнем ведомстве.
– Послание для эрте Ханнера Мори со-Веента. Примете?
Еще одно? Не слишком ли много сразу? А к тому же можно и отказаться? Какой большой выбор!
– Приму.
Я ожидал, что мне будет вручена очередная бумага или другой подобный предмет, предназначенный для утомления зрения, но парнишка, вместо того чтобы рыться в карманах мундира, откинул назад длинные пряди рыжеватых волос, закрыл глаза и прижал пальцы обеих рук к теперь ставшим весьма заметными припухлостям за ушами.
– Надеюсь, дорога не доставила вам особых хлопот.
Голос остался прежним, хрипловато ломающимся мальчишеским, зато интонации явно принадлежали совсем другому человеку.
– Уговор о вопросах остается в силе. Тем более нет никакого смысла задавать их тому, кто всего лишь передает вам мои слова.
Уверен, где-то там, на другом конце невидимой нити, связывающей сейчас Веенту и неизвестное мне захолустье, пеговолосый не удержался от смешка.
– По моим расчетам, вы уже получили главное, что вам предназначалось. Могу представить, насколько вы удивились. Еще лучше представляю, какими чувствами сейчас пылаете ко мне.
Если говорить честно, чувств толком и нет. Золотозвенник хотел найти во мне послушного исполнителя своей воли? Ему это удалось. Более того, протестовать и возражать не буду. Лучше сложу руки и подожду, пока «багряный» не убедится, что совершил ошибку, ведь тот, кто привык следовать приказам, не умеет действовать сам по себе.
– Скажу сразу: цель, необходимая мне, уже достигнута, и, будете ли вы тихо сидеть в своем углу или
