обождать немного?
Я задержал ответ ровно настолько, чтобы допросчик успел придумать охвативший меня ужас:
— Никакого крапа нет.
— Что ж они у тебя, живые?
— Почему живые… Такие же, как и все прочие: деревянные.
— Раз крапа нет, — длинноволосый начал строить логическую цепочку, — и сами они по столу скакать и поворачиваться нужным боком не могут, то каким образом тот сопляк ухитрился делать подряд по три, а то и пять одинаковых бросков?
— Костям не обязательно самим быть живыми. Их бросает человеческая рука, а уж эта вещь самая, что ни на есть, живая.
Человек из Плеча надзора умел соображать быстро и четко: недаром, наверное, много дней провел, наблюдая за соблюдением порядка в игровых домах:
— Значит, все дело в руке?
— В ней.
Он задумчиво накрыл кубики ладонью, словно наседка, согревающая птенцов.
— Показывай!
— Прошу простить, heve, но сейчас не смогу исполнить ваш приказ, как бы вы ни настаивали… Больно мне будет или нет, неважно: у меня обморожены пальцы, к тому же мешать кости в стаканчике одной рукой трудновато.
Длинноволосый сузил глаза, бросая взгляд на напарника. Блондин кивнул, словно соглашаясь с обозначенными мной препятствиями на пути достижения истины.
Нет ничего хуже, чем остановиться в полушаге от исполнения мечты. Человек, у которого прямо перед носом захлопывают дверь, становится раздражительным и теряет большую часть своей рассудительности. Так и надзорный: положим, до дальнейшего рукоприкладства опускаться не станет, но чем аглис не шутит? Вполне может со злости осложнить мою жизнь больше, чем это уже проделано другими «доброжелателями». Поэтому, не дожидаясь окончательного погружения допросчика в пучину печали, приступаю к главному:
— Если позволите… Я расскажу,
Длинноволосый ухватил наживку, но не торопился расставаться с подозрительностью:
— Откуда вдруг взялось желание помочь следствию? Раскаяние нахлынуло?
Вообще-то, следствие — не то дело, которым занимаются в Плече надзора: дознание ведут дознаватели. К примеру, мой жилец Кайрен. Ну да, неважно.
Я улыбнулся, стараясь выглядеть одновременно заискивающе и заговорщицки:
— Так ведь как в народе говорят? Я тебе помогу, ты мне подсобишь, вот и сладились. Тот парень, что запалился, уже ничего и никому рассказать не сможет, а вам в голове много дел держать тоже не след: можно кое-что и выкинуть из памяти…
— И действительно, — согласился надзорный. — Под Зимник столько всего наваливается! Иногда даже свое имя вспомнить не можешь… Подумаем, покумекаем. А ты давай… Не тяни!
— Если просто встряхнуть кости в стаканчике и выбросить, выпадет «Фиалковый луг». А если…
— Тяжеловато верить на слово, — длинноволосый потянулся к кружке с водой, оставленной на столе для нужд больного, то бишь моих. — Будем сразу поверять практикой!
Я уныло проводил взглядом веер водяных капель, оросивших пол. А пить хочется, сил нет. Ладно, потерплю.
— Просто встряхнуть, говоришь?
Он со смешком кинул кости в кружку, накрыл посудину ладонью, перевернул, шевельнул вверх-вниз, потом внимательно посмотрел на меня, ожидая увидеть смущение или растерянность, а то и откровенную опаску. Дурак… Когда я знаю, о чем говорю, бояться нужно не мне, а всем остальным.
Хлоп! Кружка опустилась на стол.
— Открываем?
Я вовремя вспомнил, что шевеление плечами вызовет лишнюю боль, и ограничился еле заметным кивком. Длинноволосый убрал посудину.
— Аглис меня задери!
Разумеется, кости лежали так, как им и положено. Положено их создателем, разумеется. Мной, то бишь. Причем, по странной случайности своим расположением и в самом деле напоминали фиалку.
Муть из обращенных на меня темных глаз мигом испарилась, но лучше бы этого не делала: взгляд надзорного стал глубже, зато приобрел мерзкую вязкость.
— Но ведь это не все?
— Что значит, «не все»?
— Ты сказал «просто встряхнуть»… А если встряхнуть
Не позволяю улыбке забраться на губы. Изо всех сил держу внутри. Ай да наживка получилась! Карп уже заглотил крючок по самые жабры, а просит еще и еще… Что ж, дело сделано. Черное или светлое? Решать судьбе.
Осторожно замечаю:
— Можно выбросить и кое-что получше «луга».
— Насколько лучше?
— Настолько, что бросок сразу завершит партию.
Надзорный произвел в уме нехитрые расчеты:
— «Солнцестояние»[8]?
— Именно.
— И как его выбросить?
— Придется немного потрудиться. Во-первых, когда сложите кости в стаканчик, все они должны смотреть на вас черными либо белыми боками. Затем нужно, чтобы они сделали семь с половиной кругов по стенкам стаканчика, потом дружно ударились о дно и сразу же легли на стол.
— Семь с половиной кругов? — В голосе длинноволосого послышалось сомнение. — Именно столько?
— Не больше и не меньше. Если хотите получить желаемое, конечно.
— Семь с половиной, — Он задумчиво ссыпал кости в кружку. — Семь с половиной…
Для умелого игрока поставленные условия отнюдь не были невыполнимыми. При удачном стечении всех обстоятельств. Посчитать обороты и остановиться несложно, только… Есть одно «но». Каковы должны быть эти самые круги? Стаканчики для игры хоть и похожи друг на друга, как братья, но близнецами никогда не были и быть не могут, хоть и выходят из рук малого количества мастеров: какой-то получился ровнее, какой-то оказался кособоким, когда дерево подсохло… Да и в размерах может быть незначительное, но отличие.
Человек из Плеча надзора разбирался в правилах игр и игровых инструментах не хуже меня, потому задал разумный вопрос:
— В любом стаканчике?
Можно было беспечно заявить: «Ну конечно!» и… Получить по шее, в самом лучшем случае. Если какое-то действо не управляется магией, а следовательно, не способно совершаться каждый раз с неизменным результатом, оно существенно зависит от реалий окружающего мира — сию нехитрую истину знает любой выпускник Академии, а надзорные обязательно проходили обучение основам магии. Чтобы уметь различать ее применение.
— Не совсем.
Веки длинноволосого дрогнули, расслабляясь: я прошел проверку. Теперь можно спокойно делать следующий ход. Или, сообразно обстоятельствам разговора, бросок:
— Вам нужно будет попробовать. Приноровиться. Возможно, потребуется увеличить число кругов.
— Или уменьшить?
Последняя попытка подловить меня на вранье? Не выйдет.
— Увеличить.
— Уверен?
