Вот ведь как бывает… Значит, в душе каждого эльфа легко и мирно уживаются мужчина и женщина, две равные части единого целого. Действительно, заманчиво. Понимать своего собеседника, как самого себя, независимо от пола. Должно быть, и…
— Эльфийская любовь, наверное, очень крепка?
Лиловый взгляд нежно мутнеет.
— Пожалуй. Ведь нет никакой разницы, кого ты любишь, потому что можешь смотреть на него двумя парами глаз. Глазами двух душ.
А мы-то, когда узнали, что среди эльфов нередки однополые брачные союзы, брезгливо морщились и поносили инородцев, на чем свет стоит. Глупцы. В самом деле, разницы нет. Важна только любовь, приносящая счастье двоим. Только любовь.
— Собственно, раньше люди знали, но шло время, искажающее память слов и… Теперь вы называете нас эльфами. А в самом начале звали al-a-ffah. Двуединые.
Воистину, настоящие чудеса незаметны и находятся под самым боком, но не спешат заявлять о себе! Рядом со мной стоит существо, свободное в выборе, кем проснуться утром: мужчиной или женщиной. Пусть, только в душе, но это и правильно: излишняя свобода тела — не что иное, как хаос, а колебания материи рано или поздно разрушают даже самые прочные вещи. Хм… Так вот, на чем основана эльфийская магия: вторая душа, находясь вне тела, и создает тот самый поток, сливающий свои струи с чужими. Человеческие кудесники ограничены в своих возможностях, поскольку мужское сознание никогда не сможет услышать музыку тайных струн женского, и наоборот, следовательно, подобный способ влияния для людей осуществим только между лицами одного пола, и то вряд ли… Нет, воевать с эльфами нельзя: истребим себя сами, а «двуединые» были и будут существовать, искренне жалея тех, кто не понял и не принял дар обладания двумя душами. Тех, кто добровольно отказался от сокровищ мира.
— Но признаться, именно поэтому я и прибыла в Нэйвос.
— Поэтому?
— Ваши переводы заставляют предположить, что…
— Нет.
Эльфийка сочувствующе переспрашивает:
— Нет?
— Со мной произошло совсем противоположное. В юности… Я очень тяжело заболел, едва не умер и с трудом удержал единственную душу, которой владел. Так что у меня, скорее, есть пустое пространство между телом и душой, по которому проносится ветер…
— Теней чужих душ. Он задевает, обвевает теплом или заставляет стынуть от горя. Да, это все объясняет. И каждый ваш труд, наверняка, приносит вам боль… Простите, что из любопытства заставила вас впустить в себя не самые радостные чувства.
Она извиняется? Да. И делает это весьма серьезно.
— Ваша вина ничтожна, hevary, если вообще имеется. Чувства… пришли из другого источника.
— Понимаю. Та девушка, что жила в вашем доме… Вы писали о ней?
Остервенело тру переносицу. Признаться? А зачем? Вряд ли эльфийка поймет, если уж сам себя не понимаю. Как ни стараюсь, не могу понять. Любовь… Ее нет. Вообще ничего нет. Чем больше думаю, тем яснее осознаю: вздумай я даже простить и испросить прощение у Ливин, правом на продолжение отношений уже не обладаю. Упустил время. Надо было сразу же растрогаться, прослезиться, сдавить девушку в объятиях и… Претворить в жизнь прочие глупости, полагающиеся в таком случае. Правда, солгал бы стократ, но иногда не следует пренебрегать и обманом, чтобы добиться своего. Беда в том, что мне не хотелось ничего добиваться! Я злился, восхищался, ненавидел и боготворил, но не пытался сделать и шага хоть в каком-то направлении. Стоял столбом, тупо глядя на проползающие мимо события. Трусил? Наверное. Может быть. Просто никак не мог произвести расчет. Не мог подобрать цифры и составить нужную формулу. А теперь действовать поздно. И лучше Ливин никогда не слышать той песни…
— Не имеет значения.
— А я вижу, что имеет.
Эльфийка укоризненно вздохнула и направилась к двери. Но кажется, мы оба кое-что забыли.
— Вы обещали принять решение, hevary.
Она оборачивается.
— Какое?
— Относительно меня. Рассказав сначала о сути своей магии, а теперь и о двуединстве… Не боитесь, что я окажусь не в меру болтлив?
Лиловые глаза смешливо щурятся:
— Заставить вас поведать доверенную тайну всему миру способна только жгучая обида. А вы не кажетесь человеком, не умеющим справляться со своими чувствами, если уж щедро позволяете чужим уносить капельки вашей жизни.
Верно, позволяю. Особой радости при этом не испытываю, но и не захлопываю двери перед очередным странником. Наверное, потому, что если он явился на мой порог, значит, ему требовалось прийти. Требовалось больше жизни и прочих сокровищ. Как же можно отказать просящему?
Нельзя. А если учесть, что ко мне приходят с нуждами не только бестелесные странники… Где адреса, любезно раздобытые Кайреном?
Нить восемнадцатая.
Как расставаться
Со старыми бедами?
Делать шаг к новым.
Ортисы всегда раскиданы на картах далеко друг от друга. По очень простой причине: они, как правило, располагаются не на одном и том же русле Потока, а на разных, а эти самые русла по любой местности зачастую проходят хоть и причудливо, но не сближаясь более, чем на полмили, и Нэйвос не исключение. Как бы ни хотели одаренные образовать внутри городских стен свой собственный, скажем, квартал, особенности магии не позволяют, заставляя кудесников селиться там, где получится, а не кучковаться. С другой стороны, для обычных людей так безопаснее: если лавки магов (а соответственно, и места обитания) разделены хотя бы парой улиц, вероятность сговора и совместных действий во вред горожанам становится меньше. Совсем, разумеется, не исчезает, но иллюзия защищенности тоже имеет свои преимущества.
Ортис со-Ренн располагался вне стен Мраморного кольца, но очень близко, почти упираясь в них, стало быть, семья Таббера обладала влиянием, если сумела обустроиться в таком завидном месте: заселение этих кварталов происходило очень давно, а магов тогда пускали в город за приличную мзду, либо под будущие услуги. Дом старых традиций, с узкими невысокими окнами, удобными для обороны, а не для пропускания дневного света в комнаты: должно быть, дядюшка Таббера изрядно тратится на свечи. Крыльцо выходит не прямо на улицу, а в крошечный садик, стало быть, все же перестраивали в соответствии с последними веяниями придворных предпочтений, диктующими «слияние с природой». Не всегда результат такого слияния выглядит должным образом, но не запрещать же людям стремиться к совершенству? Правда, насколько знаю, в богатых кварталах тщательно следят за соответствием форм, и соседи вынуждены учитывать мнения друг друга, а также городской управы на счет красоты владений. Хорошо мне в Келлосе: твори, что хочешь, только за ограду не выноси…
Витое бронзовое кольцо на двери. Постучим? Непременно! Тук-тук-тук, хозяева, гостей ждете? Видимо, да, потому что почти сразу же по затихании гулкого эха последнего удара дверь распахивается, являя моему взору… Нет, на служанку девица не походила ни в коем разе. Платье строгого покроя, с высоким воротником плотного кружева, застегнутым под самое горло: прямолинейный чехол из тяжелого сукна ни подчеркивает,
