— Ну как? Могу оплатить или нет?
Галчонок досадливо наморщил нос:
— Вот пристал… Ну, можешь! И что?
— Как раз на вопрос «что» кое-кто не ответил. Просто так здесь прогуливался?
Отворачивается, молчит, сопит, но все же признается:
— Не привык еще. Как задумаюсь о чем, ноги сюда несут.
Понятно. Я тоже, когда закончил обучение в Академии, месяца четыре кряду ловил себя на желании пройтись по знакомой площади перед главным зданием. А если не успевал поймать, именно там и оказывался!
— Ну, отвыкать или нет, решай сам. Особо можешь не торопиться: в следующем году вернешься.
— Вернусь?
Взгляд круглых глаз наполнился подозрением, словно целитель ожидал с моей стороны издевки или, самое малое, насмешки.
— Конечно. Сдашь экзамен и снова будешь хозяйничать в ортисе. Ты ведь вправе потребовать повторной проверки?
Горький вздох.
— Вправе, но… Все равно ведь не получится.
— Получится. Если захочешь и если примешь к сведению мои советы.
— Больно ты умный! Все про всех знаешь, всем помогаешь! По шапке-то еще не получал больно за свои советы?
Коротышки все злобные, или передо мной исключение из правил? А я-то хотел парню предложить… Впрочем, предложу, несмотря ни на что:
— А пока не вернул в свое распоряжение родной дом, если согласишься, можешь пожить у меня. Места много, люди приветливые, в чужую жизнь не лезут. Как правило.
— Это за что же такие милости? Мне не нужны подачки!
Вообще-то, нужны, только он сам себе в этом не признается. Никогда. Ох… Неужели придется объяснять?
— Ты спас мою жизнь. Дважды. Как говорят в народе? Уплаченный долг — спокойное сердце. Никаких подачек.
Галчонок нахохлился, затравленно поглядывая на меня снизу вверх. Должно быть, нелегко без раздумий взять и принять чью-то искреннюю помощь. Не знаю. Мне не доводилось испытывать схожие чувства: считаю и до, и во время, и после, а там, где щурит внимательные глаза расчет, нет места для чуда.
Ладно, не буду висеть у человека над душой:
— Если надумаешь, приходи. Килийский квартал. Келлос-мэнор. А я — Тэйлен, его управитель. С распростертыми объятиями ждать не буду, но свои обещания назад не беру. Пока не выполню.
Можно было уделить разговору с Галчонком больше времени и внимания, но моего участия ожидало последнее намеченное на сегодняшний день и на остаток праздничной ювеки дело. Облицованные пестрыми гранитными плитками стены дома на одной из узких улочек Черепичного квартала. Стены, в которых сейчас наверняка царил траур по одному из обитателей.
Едва отворив дверь и окинув меня взглядом, молодая женщина с бледным, но вопреки ожиданиям, вовсе не заплаканным, а весьма спокойным лицом, виновато всплеснула руками:
— Простите, я уже нашла покупателя. Надо было забрать из управы заявление, но неожиданно возникли некоторые трудности… Покорнейше простите!
Покупателя? На какой товар? А впрочем, не имеет значения.
— Полагаю, мне тоже следует извиниться, если ввел вас в заблуждение своим видом, hevary: я вовсе не собираюсь ничего покупать. Я пришел поговорить с вами о вашем брате.
В пепельно-серых глазах мелькнули огорчение и досада, но женщина справилась со своими чувствами.
— Вы, верно, пришли получить долг Юлара? Прошу, проходите. Если сумма не слишком большая, я смогу отдать ее сразу, иначе вам придется немного подождать.
Я принял приглашение войти в дом, но прежде, чем шагнуть за хозяйкой в крохотный полутемный зал прихожей, решил отказаться от обмана, хоть роль собирателя долгов позволяла легко выпытать немало сведений:
— Ваш брат ничего мне не должен, hevary. Скорее, я в некотором долгу перед вами обоими.
Она обернулась и удивленно подняла брови, такие же светлые и тонкие, как волосы, заплетенные в короткую косу.
— Но вы выпьете со мной немного тэя? Не откажетесь? У меня нечасто бывают гости, а в Зимник нужно приветить хотя бы одного доброго знакомого, чтобы будущий год принес немного радости… Вас ведь можно назвать добрым знакомым?
Меня? Человека, из-за которого ее брат и погиб? Да уж, добрый… Впрочем, и злым не назовусь. Положа руку на сердце, признаюсь: смерть Юлара не вызвала у меня никаких особенных чувств. Да и жизнь — тоже. А вот судьба оставшейся, как он рассказывал, в стесненных обстоятельствах, сестры…
— Конечно, выпью.
Женщина благодарно улыбнулась и поспешила на кухню. Собственно, там мы и устроились: у окна, занавешенного полупрозрачным вязаным кружевом, пропускающим свет, но смягчающим его и не позволяющим солнцу слепить глаза. Заваренный тэй оказался на редкость терпким, пряное печенье в меру рассыпчатым, в меру хрустящим, а собеседница — словоохотливой.
Мюла ад-до Ривис и ее брат Юлар, в самом деле, всю жизнь, с самого рождения жили в Нэйвосе, потому что родители полагали город более подходящим местом для обитания молодых людей, а главное, предоставляющим большие возможности. Деньги на содержание присылали исправно, но два дома одной семьи требовали удвоенных трат, а стало быть, и немалого приложения сил, потому отцу, еще с десяток лет назад похоронившему свою супругу, все труднее и труднее содержать детей вдали от имения. Правда, теперь расходы должны сократиться.
— Простите, но ваш брат говорил что-то о смерти отца.
Женщина вздохнула, сокрушенно качнув головой:
— Наверное, и не только это? Какие еще ужасы вам нарассказывал Юлар? Меня неизлечимым недугом в своих историях не наделял?
— Нет, о вас он отзывался очень нежно. Но признаться, я не ожидал, что…
— Что многие все слова моего брата — ложь? Увы, heve. Он всегда любил присочинить лишнего. А с тех пор, как пристрастился к игре, совсем совесть потерял.
— Он был азартным игроком?
Мюла печально улыбнулась.
— Очень азартным. И самое странное, у него получалось выигрывать. Обычно же как бывает? Раз на раз не приходится. А Юлару почти всегда везло. Вернее, он знал, когда ему должно повезти.
— Стало быть, вы не нуждались в деньгах?
— С голода не умирали, чтобы он вам ни рассказывал. Но и под ноги не швыряли. Потому что брат не мог остановиться. Даже когда чувствовал, что удачи не будет, все равно шел играть… И терял все.
Хм. Он был тяжело болен, да такой болезнью, которую не всякий целитель возьмется прогнать, поскольку душевные недуги — противники куда опаснее, чем телесные. Наверное, тот день в «Перевале» был для Юлара одним из удачных, а следующий — наоборот, потому парнишка и огорчился, проиграв мне пропуск. Кое-что становится понятным. К примеру, почему он не отказался от дармовых костей, хотя вполне мог рассчитывать на собственные силы.
— Но у вас есть деньги на уплату подати?
— О, не беспокойтесь! Вполне достаточно. Дело в том, что…
Над нашими головами раздался грохот.
