— Почему ты сразу не сказала мне об этом? Можешь, по крайней мере, сказать, хорошая получилась книга или нет, она тебе нравится?
— Не знаю, не мне судить. Во всяком случае, я продала ее.
Ханк пожал ей руку.
— Я всегда знал, что ты сможешь сделать это.
В его голосе слышалась гордость за ее успех. Это заставило ее почувствовать радость.
— Я сама еще до конца не могу поверить в это.
И она улыбнулась.
Улыбка прогнала последние следы печали с лица. И вспомнив о коробочке, Мэгги потянулась, чтобы развернуть ее.
— Я страшно люблю подарки!
И она открыла коробочку. В ней были брильянтовые сережки.
— О!
Он внимательно посмотрел ей в лицо, с улыбкой наблюдая за ее реакцией.
— Тебе нравится?
— Да! Но… Я не могу принять этот подарок, это не та вещь, которую дарят… — она запнулась, подыскивая слова, — другу.
— Почему? Ты и есть мой лучший друг.
— Я думала, твой лучший друг — Бабба.
— Он мой второй лучший друг.
Мало сказать, что она была довольна. Мечта переполняла ее, плясала у нее внутри, вырываясь на свободу, и она была не властна над ней.
— Это не меняет дела, ведь Скоджен не изменился.
Он выглядел самоуверенно.
— Ему и не надо меняться. Дело не в нем. Дело в тебе.
— Не понимаю.
— У меня тоже было такое. Я пытался решить свои проблемы, переезжая с места на место. И вот однажды, в грязной гостинице в Балтиморе, я понял, что от своих проблем не убежишь, надо не бегать от них, а идти навстречу. Не стараться во что бы то ни стало доказать другим, что ты лучше их, а найти свое дело, которое тебе нравится, и делать его. Для меня это — яблони, бабушкин сад. Я думаю, у тебя та же проблема. Ты просто должна разобраться в себе.
Она покачала головой.
— Не уверена, что все так просто. Я не знаю, смогу ли я жить на ферме в полном уединении.
— В полном уединении? Нет никакого уединения, это ты сама его создала. Твоя спортивная машина уже давно стоит возле дома, но ты ни разу так и не села за руль, а надо только выехать на дорогу, чтобы поругаться с парочкой-другой старых дам или увидеть грубый жест водителя в свой адрес. И еще — у нас есть торговые центры.
— В Вермонте — торговые центры?
— Ну, не центры, так центрики, — уточнил он, — но ничуть не хуже, а в Берлингтоне есть пешеходная улица. Вызывает прилив адреналина?
«Не такой, как сидение на твоих коленях», — подумала она. Но об этом еще стоило поразмышлять отдельно.
— К тому же, если хочешь регулярно выходить из дому, можешь вернуться к преподаванию.
— Мне больше хотелось бы написать еще одну книгу.
— И у тебя есть идея?
Она отрицательно мотнула головой.
— Нет, сейчас я во мраке.
— Мой дядя Висбург, ушедший в отставку в 1901 году, издавал газету графства в течение сорока лет. У нас в подвале до сих пор лежат целые кипы. Они, правда, довольно ветхие, но вполне можно прочесть.
Сердце Мэгги забилось быстрее. Удивительно! В подвале Хэнка хранилась новая книга! Только ради этого стоило выходить за него замуж. А как насчет всех тех скодженских чудаков типа Баббы, Верна, миссис Фарнсворт?
Хэнк поцеловал ее волосы и помог подняться со своих колен.
— Мы скоро должны ехать, если не хотим пропустить Санта Клауса.
Десять минут спустя Мэгги уже сидела в грузовике, глядя на сверкание бриллиантов в зеркало заднего вида. Конечно, ей не следовало делать это. Но потом она решила, что наденет их разок, на танцы, а потом протрет спиртом и положит на место. Все было бы по-другому, выйди она за Хэнка. Впрочем, тогда она не знала о торговой улице в Берлигтоне. Зато теперь знала.
Она смотрела, как последние яблони исчезают из виду, думая, как прекрасны они, покрытые снегом. Хэнк въехал в город. И город показался ей прекрасен в рождественском убранстве. Магазин Ирмы сиял огнями праздничной иллюминации, зеленые огоньки украшали двери банка, мигающие гирлянды висели на кафетерии и салоне красоты. Перед административным зданием высилась елка.
— Едь помедленнее, — попросила Мэгги Хэнка. — Я хочу рассмотреть украшения!
— Я и так еду со скоростью всего 26 миль в час. Еще немного, и мы поедем назад.
Она подумала, что вернется завтра, чтобы рассмотреть елку и, может быть, купить у Ирмы конфету с кленовым сиропом, послать родным в Нью-Джерси.
Зал ассоциации вновь напомнил ей Польский зал: тот же деревянный пол, такое же столпотворение и детей, и взрослых. И, конечно, чувство ожидания Рождества. Хэнк помог ей снять пальто.
— О, посмотри, Верн в смокинге!
— Да, он всегда в смокинге на Рождество, он перешел к нему от дяди Моу, который был официантом в дорогом ресторане Берлингтона.
— А что с дядей?
— Он умер от инфаркта, — пояснил Хэнк.
Верн подмигнул Мэгги, и она помахала ему в ответ.
Подошел Эд Критч. Мэгги подозрительно посмотрела на него:
— Ты не собираешься больше похищать меня?
Эд захихикал.
— Теперь я не сделаю этого. Но было неплохо, согласна? Я чуть не потерял сознание, когда Элси Хокинс наставила на меня свою игрушку. Да, думаю, теперь эта история гуляет по округе наравне с поджогом конюшни Баки Вивера.
Хэнк выглядел явно польщенным, говоря Мэгги:
— До этого я был единственным источником местных сплетен, теперь ты с честью делишь эту участь.
Оркестр грянул «Сюда идет Санта Клаус», и люди взявшись за руки, пошли хороводом вокруг елки. Мэгги тоже встала в круг. Все смотрели на входную дверь, ожидая прихода Санта Клауса. Дверь открылась и появился Санта Клаус. Дети пронзительно закричали от восторга.
— Хо, хо, хо, — сказал Санта Клаус, входя. — Всем хорош был Старый год?
— Всем! — ответили все хором.
Хоровод кружился вокруг елки, а Санта Клаус, обходя детей, вручал им подарки. Он остановился против Мэгги и взял ее за руку.
— Хорош ли был для Мэгги год? — спросил он.
Румянец выступил на ее щеках. Санта Клаус не заговаривал со взрослыми.
Он достал раскраску и леденец на палочке.
— Только лучшим девочкам Скоджена, — подмигнул Санта Клаус Мэгги.
Возглас одобрения пробежал по толпе.
Мир на миг затуманился перед глазами, она даже остановилась. Взглядом нашла в хороводе Хэнка. Они любили ее! Мэгги смотрела на лица в хороводе, даже отец Хэнка улыбался ей через комнату. Мэгги прижала раскраску и леденец к груди и поблагодарила Санта Клауса. Потом, внимательно посмотрев на
