— Ты мой герой!
И ведь возникло ответное желание подхватить эту женщину на руки и унести в любое уединенное место! Еще как возникло! Виктор даже сам не понимал, как ему удалось сдержаться от спонтанного порыва любить, обнимать и ласкать. Все внутри кипело, горело и пылало. Над разумом возобладали одни инстинкты и безраздельное желание немедленно продолжить род, оставить после себя как можно больше потомков и не останавливаться в этом благородном деле до самой смерти.
На этот раз в себя помогло вернуться неприятное ощущение. Болела левая рука. А когда Виктор стал разбираться, оказалось, что он засунул ладонь в поясной кошель и там намертво вцепился в один из ключей, которые принцесса Роза передала с орлами. Боль от граней словно напоминала, кого он любит, к кому стремится и кто для него всех милей на белом свете. Поэтому княгиня даже удивилась, услышав:
— Да никакой я не герой. Только и рад, что воспитали в ненависти к рабству, недопущению угнетения одного человека другим. Ладно, чего мы тут застряли? Двигаемся дальше, вон Додюр стоит недоумевает… — Прошли совсем немного, и неожиданно пришла в голову мысль спросить напрямую: — А как тебе наш великий мастер кулинарии? Кажется, он был бы для тебя самым верным и лучшим мужем.
— Верным для меня готов стать любой, — после короткого, сожалеющего вздоха выдала Аристина. — А лучшим, с моими талантами, тоже можно сделать любого мужчину.
— И все-таки?
— Ты смеешься? Додюр, конечно, и в самом деле уникальный. Есть в нем и огонь, и страсть, и готовность к великому самопожертвованию. Но… неужели ты думаешь, что наше с ним совместное счастье продлилось бы долго? Это с моими-то замашками, привычками, капризами и пожеланиями? А мои непроизвольные, въевшиеся в кровь заигрывания с другими мужчинами? Поверь, мне от этого не избавиться до конца жизни. Да, став моим мужем, он бы меня задушил от ревности сразу после медового месяца.
— А я, значит, не ревнивый?
— О! Ты гораздо выше любого низменного чувства. Оно к тебе просто не может прилипнуть, овладеть тобой, испортить существование тебе и окружающим. Ты и в самом деле — герой!
Виктору пришлось опять напрягать всю свою волю, чтобы стряхнуть окутывающее его наваждение. Для этого он даже срочно решил придумать новое задание:
— Обходим весь парк Шулугар по окружности и фиксируем каждую интересную деталь. Ну и слушаем гуляк-прохожих.
Друзья оказались заняты новой работой, зато княгиня получила возможность атаковать с новой силой. Идущая пара только делала вид, что работает. На самом деле роковая женщина усилила натиск соблазнения, а инопланетянин только и делал, что пытался вырваться из паутины сладкой патоки предстоящего удовольствия. Вырваться ему не удалось. Наоборот, утонул окончательно. И после того как они вернулись в гостиницу, поужинали наскоро в общем зале и расстались в коридоре, у Менгарца в ушах только и звучала одна-единственная фраза: «Приходи в мою комнату! Выжди пять минут и приходи. Я тебя жду!»
Больше никаких мыслей не возникало. А во всем теле бушевало томительное предвкушение. И совершенно не волновало, как на это посмотрят товарищи, что будет с принцессой Розой, чем они займутся после сна и куда отряд отправится в дальнейшем.
Помогла случайность, Виктор уже на цыпочках выскользнул в коридор и замер, прислушиваясь на месте, когда из своей комнаты так же бесшумно вышел Додюр. Увидев командира, обрадовался и зашептал:
— Как хорошо, что ты еще не спишь! У меня к тебе очень важное дело.
Затуманенное сознание еще сделало попытку избавиться от неожиданного препятствия к обещанному блаженству:
— Давай потом, спать хочу, сил нет…
— Куда же ты собрался?
— Хочу предупредить служащего, — плавно полилась ложь, — чтобы разбудил через пять часов и сразу подал к нам в номера завтрак. Вот тогда и поговорим…
— Да у меня только пара слов и одна огромная просьба! — горячо шептал кок. — А потом я сам и о побудке предупрежу, и на кухне блюда какие надо закажу. Ну?!
И столько мольбы было в его голосе, что Менгарец дрогнул, а его внутренние помыслы стали перелопачиваться проснувшейся совестью. Хотя все равно превалировала основная мысль: «Ладно, я его выслушаю. А вот когда он уйдет, меня уже никто не остановит!»
Вернулись в его комнату, где кок стал говорить громче, да и просительность его тона увеличилась:
— Все! Моим терпениям пришел конец! Аристина совсем не обращает внимания на мои ухаживания, а то и напрочь их игнорирует. Умоляю тебя, помоги!
Виктор растерялся еще больше. Одна его половина рвалась в комнату княгини Вакахан, а вторая со всей решимостью приняла на себя терзания и боль друга. Поэтому слова в ответ вырвались бессвязные и разночтимые:
— Э-э… оно тебе надо? Я? Помочь? В чем?
— Подскажи, как мне покорить ее сердце! Ты ведь можешь. Для тебя все задачи разрешимы! — Внушительный, давно уже взрослый мужчина стоял весь красный, трясущийся, а на лбу у него выступили капельки пота. — Если она меня оттолкнет или найдет другого — мне больше не жить!
— Ну-у-у… это ты, дружище, уже загнул! — К разошедшейся совести добавилась проснувшаяся злость и обида за товарища. — Ни одна женщина не стоит таких душевных лишений, а уж тем более жизни.
— А мне уже все равно! Одна надежда на тебя, — почти простонал Додюр.
Пришлось его полуобнять за плечи, усадить на стул и после тяжелого, прощального вздоха в сторону соседней комнаты заняться увещеваниями, призывающими посмотреть на грядущие отношения совсем под другим углом:
— Ну сам посуди, разве вы сможете жить вместе? Она знаменитая, роковая женщина. Привыкла, чтобы мужчины вокруг стелились под ноги и угадывали малейшее желание. Причем желания феноменально дорогие и редкостные…
— Плевать!
— …она просто рождена для флирта и заигрываний, и подобные черты характера останутся с ней до самой смерти…
— Мне все равно, пусть флиртует и заигрывает с кем хочет, лишь бы жила со мной!
— Толпы поклонников будут одолевать ее притязаниями, а тебя вызовами на дуэль…
— Я их всех уничтожу!
— Ну и самое главное — Аристина не умеет любить. Она будет подыскивать мужчину под свои прихоти, способного украсить ее существование и разнообразить роскошью настолько, что их совместная жизнь обретет некие незыблемые устои, покатится в привычной колее, из которой будет очень трудно выбраться. На меньшее она не согласится. Ты это хоть понимаешь?
Меркантильность бытия сразу заметной тяжестью склонила голову Додюра вниз. Но тут же он вновь вскинул взгляд:
— Вот потому на тебя и вся надежда. Придумай что-то, а? — Не поняв, почему Виктор с некоторым стыдом отвел глаза в сторону, несчастный влюбленный продолжил с несвойственным ему раньше жаром: — Ты знаешь, никогда раньше не понимал, что такое любовь. Даже посмеивался и подтрунивал над теми, кто изнемогал от пылкого чувства. Но сейчас я даже завидую им, потому что они так не переживали. Никто из них не страдал так, как я! Никто не мог ощутить и сотой части того всепоглощающего пламени, которое рвется у меня сейчас из сердца.
Виктор уже справился с собой, задавил, уничтожил зовущую похоть и с некоторым облегчением вызвал в памяти образ Розы Великолепной, Несравненной Покорительницы Небес. Поэтому с пониманием улыбнулся и сумел перейти на философский тон:
— Так ведь никто из них и не влюблялся в такую женщину. Все твои прежние знакомые жили возле земли, смотрели на окружающие красоты реально и не рвались к солнцу, обжигая себе крылья. С такой уникальной женщиной в тысячи раз сложней. Вон уже сколько из-за нее на Первом Щите мужчин погибло
