каждого фрегата. Разрешалось их использовать только в самом крайнем случае, когда ситуация и в самом деле станет безвыходной. На весь поход отводилось двенадцать дней и если к тому времени эскадра не вернется к мосту или не даст знать о собственном благополучии, то в Союзе Побережья станут считать, что два корвета и две яхты попали в беду. Соответственно и реагировать будут адекватно.
Поэтому Денро Гульви сразу попытался взять довольно быстрый темп продвижения, до восьми узлов в час. Ветер способствовал, глубина под килем не вызывала озабоченности, и даже злобные кашьюри не так уж сильно досаждали морякам своими атаками. Далеко впереди двигался самый мощный в эскадре фрегат, на котором впередсмотрящие тщательно пытались проверить лотами глубину, а вся команда гребцов сидела на веслах в полной боевой готовности. По первому же окрику боцмана они готовились табанить или менять курс, разворачивая корабль усилиями весел с обоих бортов. Само собой, что остальной экипаж был готов моментально отбросить в сторону оружие и опустить используемые всего лишь в половину площади паруса. Со стороны берега, будь он хоть крутым, хоть покатым, тоже не наблюдалось никакой опасности. Хотя воинских формирований и просто людей на обоих берегах было замечено марсовыми предостаточно. Проживающие вдоль пролива имперцы на контакт не шли, в переговоры не вступали. Как и те, кто проживал слева, на севере Первого Щита. Хотя несколько раз и была прекрасная возможность пообщаться с помощью рупора. Но то ли на берегу не понимали языка южных народностей континента, то ли они просто игнорировали призывы пообщаться, но никаких диалогов не получалось.
На темное время суток приходилось выбирать место для якорной стоянки, и к этому вопросу капитан Гульви относился с наибольшим волнением. Хотя атаки подводных монстров уже на второй день похода резко пошли на убыль, зато теперь береговые выступы и мели на них, невидимые в темноте, могли стать причиной катастрофы. Ведь ни радаров, ни мощных прожекторов у моряков парусного флота не было и в помине. В полном вражеском окружении ночью не спали, ведь стоять на верхних вахтах приходилось всем членам экипажа без исключения. Разве что одна треть могла себе позволить присесть с оружием и подремать прямо на верхней палубе, впадая в короткий тревожный сон. Отсыпались после этого днем по очереди.
На третьи сутки пути плавающих за бортом чудовищ вообще перестали замечать и стали высказываться предположения, что близость океанской соленой воды могла в достаточной степени отогнать кашьюри от этих мест. Ближе к вечеру кровожадные рыбки исчезли полностью, и капитан Гульви разрешил ночью половине экипажа спать прямо на палубе, хотя в этой местности стало довольно прохладно, а ближе к утру многие южане промерзли насквозь. Начавшийся еще в полной темноте аврал встретили с удовольствием из-за возможности согреться. И как только небо над правым берегом начало светлеть, гребцы интенсивно принялись ворочать веслами. За полчаса прогрелись основательно, затем стали понемногу ставить паруса и ускорять движение.
Командир эскадры, идущий в центре строя на своей яхте «Луч», отправил вперед вторую легкую яхту, потому что по предварительным расчетам выход к океану должен был открыться уже сегодня. Разве только что точного времени не знали. Скрупулезная работа по занесению на карту каждого скалистого выступа или врезающейся в сушу бухточки тоже не прекращалась. Как и попытки рассмотреть под водой мелководные банки. Берега здесь в общей своей структуре стали подниматься вверх все круче. Причем до такой степени, что корабли продолжали движение, словно по глубокому ущелью. К вящему успокоению, теперь и ни единого подводного монстра не попадалось. Видимо, и в самом деле близость к океану их сильно отпугивала.
И вот, когда день приближался к полудню, впереди идущая яхта стала опускать паруса и с помощью весел резко притормозила. По подаваемым оттуда сигналам выходило, что по правому борту группа людей собирается вести какие-то переговоры. Вскоре и все остальные заметили стоящую на краю крутого обрыва многочисленную делегацию. За их спинами, в глубине берега, виднелись верхушки покатых крыш и многочисленные башни какого-то населенного пункта. Скорей всего империя Сангремар имела здесь нечто вроде наблюдательного пункта или заставы. Может, побаивалась несанкционированного захода в эти воды чужих океанских кораблей?
Денро Гульви тут же отдал соответствующие распоряжения, рассредоточивая эскадру. Один корвет поспешил вперед и вместе с вновь поднявшей паруса яхтой авангарда ушел далеко вперед. И только там, оставаясь в пределах видимости, оба корабля встали на рейдовую стоянку. Второй корвет остался на том самом месте, где его застали первые команды. Экипаж убрал паруса, приготовил весла и постарался удерживать судно на самой середине пролива. Прикрывая, так сказать, тылы.
Сам же капитан Гульви на «Луче» отправился к месту переговоров. Незнакомцы при ближайшем рассмотрении оказались во всеоружии и смотрелись довольно грозно. Но сразу бросалось в глаза их огромное различие во всем со Львами Пустыни. Местные обитатели были рослые, светловолосые, носившие странные круглые шлемы на головах, а свои тела защищавшие многочисленными продолговатыми пластинами из какого-то поблескивающего металла.
Когда яхта замерла на приемлемом для переговоров расстоянии, один из мужчин на обрыве поднял руку, привлекая к себе внимание, второй поднес ко рту нечто, напоминающее рупор, и его слова отчетливо разнеслись над проливом:
— Кто вы такие? И зачем сюда пожаловали?
Денро, при своем огромном жизненном опыте, умел быть и изворотливым дипломатом. Поэтому сразу выкладывать всю правду о последних событиях в мире и о своем задании здесь не спешил. Важнее было самому узнать о чужаках как можно больше.
— Приветствуем вас, обитатели дальнего севера! Мы, морские путешественники, изучаем все проливы и поэтому будем весьма рады с вами познакомиться. Как называется ваш народ и ваш прекрасный город?
Стоящие на обрыве люди недоуменно переглянулись и о чем-то пошушукались:
— А вы разве не знаете?
— К огромному нашему сожалению, нет. Нам о вас на «Радуге» не предоставили никаких сведений. Так что назовитесь, пожалуйста.
— Это несложно… Мы подданные независимого королевства Бонителлы. А город за нашими спинами называется Страв.
— О! Мы просто счастливы, что первыми достигли ваших берегов! — вопил капитан Гульви, воздевая вверх свои руки в знак приветствия. — Надеюсь, что наши королевства отныне станут дружественными и вскоре линии торговых маршрутов свяжут наши народы. Но скажите мне, прекрасные сыновья королевства Бонителлы, как давно вы обрели независимость от Сангремара?
— А мы ее никогда и не теряли! — со спесивой пренебрежительностью ответили сверху. — Наше государство всегда было свободным, во все века!
— Восхитительно и удивительно! Потому что империя всегда уничтожала на Шлеме любое сопротивление ее экспансии. Как же вас миновала чаша сия?
— Просто мы с Сангремаром и не воевали никогда. Мы с Гранлео — великие союзники на все времена. За это он нам помогает поставками любых продуктов, а мы в ответ охраняем воды пролива Стрела.
— От кого охраняете? Ведь здесь совершенно нет этих ужасных подводных монстров. Или их уничтожение — ваша заслуга?
— Вот еще! — Кажется, наверху позволили себе издевательский смех. — Кашьюри здесь никогда и не водились. Наша историческая задача состоит только в одном: уничтожении любого корабля, который проплывет по этим водам. Наш Страв именно для этого когда-то и построили. Один из самых древних основателей нашей королевской династии и великий Гранлео.
Угрозы слишком походили на отчаянную браваду, но командующий эскадрой заволновался. А вдруг как действительно у этих «круглоголовых» имеется неожиданное оружие. Немного странно выглядело то, что они не попытались атаковать сразу, а вступили в переговоры. Но тут могло сказаться и элементарное любопытство. Ведь наверняка свою «историческую миссию» им приходится осуществлять впервые в собственной истории. Так что раз в кои-то веки можно и поболтать. Денро дал сигнал своему помощнику «наивысшее внимание!», и тот с помощью флажков отправил его на другие корабли. А сами переговоры продолжились в том же русле:
— Как это некрасиво звучит: уничтожить! Да и что мы вам такого плохого сделали? Не лучше ли жить
