тем более выгнать из замка. Вон как тетушка за нее трясется. И оно мне надо было? Вот уж влип, так влип! Будто у меня других забот мало…»
Коперрульфа посетили более грустные раздумья: «Гляди-ка, и эта малявка хочет тренироваться и защищать справедливость! Хотя в нашем полку было таких воительниц несколько десятков. И каких прекрасных воительниц! Но… Лучшей, чем покойная Амира, мне так и не довелось встретить. К тому же лучшей во всем. Кто знает, что бы случилось, если бы она так неожиданно не погибла. Между нами явно что-то назревало в самом прекрасном смысле слова. Эх, Амира, Амира… Почему ты тогда ослушалась и поступила так самонадеянно? Хотела показать мне свою независимость? Свою неустрашимость и невероятную ловкость? И что в итоге? Мне судьбу сломала, и самой не стало в этом мире…»
«Интересно, отчего это мне хочется каждый раз смеяться, когда я гляжу на эту девочку? — спрашивал себя уже в который раз Кремон. — Стыдно будет, если не сдержусь. Неужели ее уродство такое смешное? Она же в этом не виновата. Наоборот, сиротку жалко должно быть, а мне смешно. Может, мне просто радостно на нее смотреть? Так и кажется, что вокруг нее порхает светлое и веселое облачко смеха… Или это я из-за непосильных тренировок огрубел и в толстокожего солдафона превратился? Скорей всего! Да и вчерашнее сражение у меня, кажется, все силы и здравый рассудок забрало. Хотя при чем здесь сражение? Наоборот, смешливость бы отсутствовала, а мне хихикать хочется. Что за веселость несвоевременная? И как эта девушка дальше жить будет? В таком виде и на людях не появишься лишний раз. Вообще-то можно операцию ей сделать! Даже Коперрульфу ногу отремонтировали, а что уж тогда про нос говорить. Если Хлеби захочет, он опять таинственных друзей попросит, и нос ей подправят. Запросто! А вот глазки… Да, с ними проблема! И куда она сейчас смотрит? Вроде кусок моркови на вилку накалывает, а кажется, что меня разглядывает. И так смешно…»
Домоправительница, — зорко и строго следящая за тем, чтобы на вверенном ей фронте не осталось даже частично голодных, испытывала одновременно и жалость, и легкое разочарование, и надежду на будущее.
«Бедная малышка! Какой кошмар ей пришлось перенести. Чуть не съели эти ужасные создания! Но главное, что жива и здорова осталась. Хм! Вот только здоровья-то у нее и не видно. А уж личико у несчастной — врагу бы не пожелала! Одно радует: племянник свое слово держит твердо. Хоть и сам не ожидал, что приютит особу женского пола под своим крылышком, но на попятную не пошел. А со временем, может, и еще кто за этим столом постепенно примелькается. Ведь сколько можно без гостей жить в таком огромном замке? Уж я теперь буду более настойчива в приглашениях. Давно пора себе толковую заместительницу готовить, а это, пожалуй, будет самым лучшим доводом в мою пользу…»
Девушка же изо всех сил старалась удержать в дрожащих пальцах вилку и смотрела почти все время в тарелку. При этом она титаническими усилиями прятала свои мысли и не давала им вырваться наружу в виде торопливых вопросов: «Неужели я действительно буду здесь жить? И есть за этим столом? И ходить в таком платье?! Значит, тетушка Анна не обманывала? Первый человек в моей жизни, кто пообещал что-то сказочное, и оно произошло со мной на самом деле. Неужели хозяин замка, этот моложавый колдун, действительно такого… преклонного возраста? И к нему можно будет обращаться словом „дедушка“? Ведь он не рассердился, когда я так к нему обратилась! Значит, действительно добрый. А этот усатый дяденька вообще среди них самый симпатичный. И совсем не страшный. Хотя вчера он так жутко ругался от боли и имел просто устрашающий вид в обгоревших и почерневших доспехах… Но вот их ученик… Этот Кремон… Неужели он тоже колдун?! Я таких красавцев в своей жизни даже не видела. Сказал, что будет меня названой сестрой считать. Почему, интересно? Тоже добрый? Но ведь он смотрел на меня и еле сдерживался от смеха! Или улыбался? А чего ему улыбаться? Наверняка только и ждет случая, чтобы рассмеяться мне в лицо или сострить по поводу моего многострадального носа. Такие, как он, всегда и все имеют на блюдечке и в готовом виде. А таких сирот, как я, лишь используют для упражнений в остроумии. У-у! Ненавижу! Опять на меня смотрит… Может, ему язык показать?..»
Когда обед закончился и все стали смотреть на еду с полнейшим равнодушием, хозяин замка принялся раздавать задания:
— Тетушка! Сегодня вечером из Лиода прибудет группа специалистов во главе с королевским следователем провинции. Человек пятнадцать, не меньше. Так что бери себе в поселке помощниц, сколько требуется, но обеспечь нам бесперебойную кормежку в течение всей ночи. Мы будем работать в той огромной палатке, что ставят сейчас возле трупов разбойников. Да, и приготовь все гостевые комнаты. Если кто-нибудь захочет отдохнуть, пусть ему сразу выделяют место.
— Как же они так быстро из Лиода до нас доберутся? — удивилась старушка, собирая использованные тарелки. Мальвика тоже вскочила и стала ей помогать.
— Для такого случая по всему пути приготовлены сотни лошадей на подмену. Королевские указы не обсуждаются. Да и трупы колабов уже к завтрашнему вечеру начнут интенсивно разлагаться и для науки потеряют всякую значимость. Так что готовься к неимоверному по нашим меркам количеству постояльцев. А ты, малышка, не спеши. Иди сюда! Как себя чувствуешь?
Девушка оставила тарелки и подошла к старшему Эль-Митолану.
— Хорошо, господин… дедушка Хлеби.
— Прекрасно! Сейчас мы поднимемся наверх, и ты мне подробно расскажешь обо всех своих передвижениях вместе с разбойниками. Каждое слово припомни, каждый запах, каждое их действие. Мне очень важно выяснить, кто они были и почему стремились именно сюда. Понимаешь?
Девчушка лишь часто и с готовностью закивала, показывая тем самым, что постарается вспомнить все. Хоть лицо ее, и без того некрасивое, еще больше исказилось от гримасы страха и отвращения. Но раз надо, значит, надо!
— Кремон! Ты под присмотром господина дворецкого продолжишь тренировки с «Истуконом». До самого ужина. Затем пара часов отдыха — и будешь помогать встречать гостей. Надеюсь, тебе будет интересно присутствовать при вскрытии и лично изучать внутреннее строение колабов?
— Еще бы! — воскликнул парень с восторгом. — Да ради такой возможности я готов хоть неделю сражаться с кем угодно без минуты сна! И любой Эль-Митолан мечтает…
— Мало ли кто и о чем мечтает! — перебил наставник. — Запомните все, никому и никогда не рассказывать о том, что произойдет здесь этой ночью. Понятно? — дождавшись, пока все не кивнули головами, он продолжил: — По некоторым соображениям, лучше не распространяться и по поводу вчерашнего нападения. Отголоски, конечно, замять не удастся: слишком много свидетелей, но что удастся сделать в этом направлении, то и сделаем. Запомните, колабов захоронили в неизвестном месте. С поселковыми активистами я уже поговорил: если кто будет слишком любопытствовать, они будут брать на заметку. К тому же они должны для меня переписать всех поголовно, кто был к моменту нападения в поселке и чем в тот момент занимался. Не верю я, что разбойники напали спонтанно. Да и на Паласиевом лугу они не стали тратить лишней минуты. Значит, кто-то им подал знак! И не иначе как предатель из местных жителей. Ничего, выясним… А посему держите язык за зубами, но уши наготове.
Вдобавок Хлеби многозначительно оттянул нижнее веко указательным пальцем, как бы добавляя: и смотрите в оба! А затем резко встал и направился к лестнице, взмахом руки увлекая девушку за собой:
— Пошли, Мальвика.
Начиная с этой минуты время для Кремона полетело в таком напряженном темпе, что он опомнился лишь на следующий день, когда всем обитателям замка удалось собраться за одним столом на ужин. А через окна главного зала еще виден был караван, змейкой выползающий из Агвана. Кавалькада всадников проезжала как раз возле трактира, в котором молодой Эль-Митолан обедал когда-то после страшной бури.
Никто из представителей Лиода не захотел оставаться на ночь и злоупотреблять гостеприимством хозяина. Может быть, и остались бы: ведь всю ночь и почти весь день все работали не покладая рук и не смыкая глаз. Но королевский следователь, с весьма запоминающимся и боевым именем Гром и с не менее запоминающейся внешностью, лишь зычно скомандовал:
— По коням!
И весь его многочисленный отряд бросился выполнять команду. Пряча на лицах разочарование и желание свалиться спать там, где стоишь. Причем нужно отметить, что помимо следователя в группе из двадцати трех человек находились еще три Эль-Митолана. И самому старшему среди них было чуть ли не восемьдесят лет. А ведь впереди их еще ждало не менее суток длинной дороги! Но роптать никто не думал,
