гарантии от сестры и убедиться, что это действительно она.
– По телефону? – Кажется, халиф от такого недоверия обиделся от всей души. – Вот и верь после этого в сказку.
– Однако! Неужели вы думаете, что я соглашусь незнакомому человеку завлечь себя в безвыходное место в виде тюрьмы?
Само собой разумеется, Торговец не боялся ни тюрем, ни глубочайших подвалов. Уйти он сможет отовсюду. Но следовало создать у шантажиста мнение, что он очень боится попасть в ловушку. Да и дополнительно провериться разговором с сестрой не помешает. На этот раз Рифаил задумался надолго, но в конце концов и на это условие согласился:
– Ладно, устроим вначале телефонный звонок. Учтите, я понимаю, что поговорить вам захочется очень долго, и для проверки, и по другим причинам. Все-таки двадцать лет не виделись. Так что сразу предупреждаю: если вы связались с полицией и этот долгий разговор им удастся засечь, то все равно у вас ничего не получится. Мои специалисты устроят несколько перемычек на длинной цепочке связи, и сразу же на первом соединении распознаем полицейское прослушивание.
– Я ведь обещал не предпринимать против вас никаких агрессивных действий.
– Хочется верить…
– Мне главное – удостовериться, что сестра жива и с ней все в порядке.
– Об этом можете не волноваться… Да? – Рифаил повернул голову в сторону замершего в вышколенном полупоклоне человека. Скорее всего, водителя, судя по одежде. Тот буркнул два слова по-арабски, и собеседник Дмитрия поднялся со стула с извинениями: – Простите, я отлучусь на пять минут, мне по телефону в автомобиле звонит супруга.
Ничего не оставалось делать, как кивнуть в ответ и остаться сидеть на месте. Затем чисто машинально Дмитрий окинул своим цепким взглядом всю террасу. Оказывается, прошло слишком мало времени: почти все посетители так и оставались на своих местах, да и новых прибавилось считанные единицы. Он перевел взгляд на бокал с заказанным коньяком и раздраженно подумал:
«Может выпить, чтобы дрожь в коленках унялась?»
И уже собрался сделать глоток, как зазвонил его мобильный.
От резкого, противного запаха Александра очнулась с кошмарной болью в голове и невыносимой резью в глазах. Мало того, легкие сжались от натужного захлебывающегося кашля. Непроизвольно попыталась вытереть глаза, но сразу поняла, что сидит связанная в кресле, а руки притянуты ремнями к подлокотникам.
Как только удалось прокашляться, над ухом раздался разочарованный голос шефа:
– Эх, Шурка! Сколько я за тебя боролся и защищал, а ты так меня подвела… Нехорошо, некрасиво. Ну, чего молчишь? Стыдно в глаза посмотреть?
– Да просто глаза открыть не могу, режет, – покривилась девушка.
– Ладно, тогда польем на тебя водичкой.
И почти без предупреждения в лоб связанной девушки ударила струя холодной воды. Она оказалась не такой сильной, чтобы перебить дыхание, ровной и направленной в одну точку. Александра долго и с тоскливым удовольствием подставляла под струю каждый глаз по очереди, порой опуская всю голову. Через минуту на ней не осталось сухой нитки, зато боль в голове заметно утихла, а глаза удалось открыть с первой попытки. Бросилось с глаза, что она в одной из ванных комнат конторы, приспособленной для допроса. Павел Павлович несколько брезгливо отбросил шланг в сторону и опять приблизил свое лишенное эмоций лицо к девушке:
– Ты ведь знаешь, как поступают у нас с предателями?
– С чего вы взяли, что я предала? – пошла ва-банк Александра.
– Ха! Ты посмотри на нее, Борь, оказывается, произошло недоразумение. – Шеф повернулся в сторону, и за его спиной открылся сидящий на крышке унитаза Королюхов. Правое плечо у него оказалось перебинтованным, рука висела на перевязи. Видно, удар стилета все-таки не достиг цели, только подранив мерзавца. Зато глаза у него светились кровавым блеском, как у голодного вурдалака. А с губ срывались капли слюны:
– Ничего, сучка, скоро ты в моих руках наизнанку вывернешься!
– Да ладно тебе, – по-отечески пожурил шеф своего подчиненного. – Может, и в самом деле ты погорячился? —
Затем опять навис над девушкой: – Девонька, расскажи мне все как на духу.
– А что тут рассказывать! – нагнетала в себе злобу Саша. – Сидела себе, спокойно в файлах копалась, а этот урод меня решил газом убить. Жаль, что не достала ублюдка! Вот он и есть самый настоящий предатель!!!
– Тихо, тихо! Давай без эмоций тут! А почему в чужих файлах копалась?
– И что такого? Я всегда так делаю: работа у нас одна, и мне для поднятия общего уровня любые детальки пригодятся. Вот я у Казика частенько и рылась. Он ведь и сам порой на нужные направления внимания не обращает, аналитик хренов.
Тотчас за спиной послышалось недовольное бормотание Теодоровича:
– Следи за базаром, малая!
Значит, сзади помимо качка стоит еще как минимум один. Хотя как боец главный аналитик ни на что не годился, все-таки в душе у связанной девушки скреблась мизерная надежда, что Петр со своими помощниками каким-то образом прорвется сюда и начнет искать. Ведь сколько времени прошло. Вот только справится ли телохранитель? Скорее всего, нет…
– Действительно, зачем обижать нашего лучшего специалиста, – продолжал рассуждать шеф. – И все- таки: ты ведь совершила своим поступком преступление.
– Пыл Пылыч! Да какое преступление?! – Слез невинности выжимать не приходилось, последствия применения газа и так их выдавливали сплошными ручьями. – Да кто из нас ради карьеры порой лишнюю информацию себе на ус не намотает? Тем более я и так за эти годы свою преданность доказала. И кровью, и делами. Какие могут быть подозрения?!
Тон у шефа стал ледяным, и от всей его фигуры повеяло замогильным холодом:
– Зачем заинтересовалась делом Елены?
– Так объект с самого утра сам не свой метался, пару раз что-то такое про сестру буркнул: мол, вполне возможно, что она жива. Ну как мне было не поинтересоваться у Казика Теодоровича всеми деталями? Да будь он на месте, я бы и сама у него спросила, не сомневайтесь.
– Не сомневаться? А вот нам показалось, что ты нас все-таки предала, в перебежчики подалась. Придется тебя проверять.
Александра мысленно истерически выкрикнула: «Если кажется – креститься надо!», но вслух старалась тянуть до последнего:
– Да не вопрос, шеф! Надо, значит, надо! Мало ли меня и раньше проверяли? И сейчас докажу!
– Ты так уверена? А то нам показалось, что у тебя с объектом слишком уж большой пожар любовный разгорелся. Заигралась ты, девонька!
– Да вы что, издеваетесь?! У меня кобели в сто раз получше этого были, и всегда их вокруг пальца обводила, как хотела! Только сюсюканья мне с разными козлами не хватало! Павлович, да вы за кого меня держите?
– Чего ты так кричишь, надрываешься? – Шеф попытался ласково улыбнуться, но под маской отчетливо просматривался звериный оскал хищника, готовящегося сожрать жертву. – Все-таки я склонен тебе верить. Но вот вопрос: как ты поведешь себя в самом скором времени? Подставишь ли ты объект прямо под наши цепи и пыточные устройства?
– Запросто! – Каких только усилий стоило Александре, чтобы не завыть при этом вопросе раненой волчицей, а ответить с бравадой оголтелого циника. – Подставлю со всеми потрохами. Вплоть до самого последнего шага, хоть упаду при этом, как обычно, в обморок. – Осознав, что в ванной комнате повисла напряженная тишина, девушка добавила в том же духе: – Вот и будет для меня самая настоящая проверка: могу ему что угодно отрезать. Испытайте!
– Хочет жить, потому и врет… – устрашающе прогудел Борюсик со своего насеста. – Так эта сучка опять и выкрутится.
