щели между собой.
Второй уровень становился несколько круче, градусов под шестьдесят, третий почти по семьдесят, зато каэск из четвертого ряда уже не просто доставал до верха стены щупальцами, которыми мощно подтягивался, а чуть ли не сразу лапами.
Какое счастье, что в тот момент большинство щупальцев было занято поддержкой тяжеленного тела и это позволяло воинам интенсивно рубить эти покрытые чешуей ответвления, а затем и сталкивать рогатинами ревущего от боли монстра вниз.
И все равно сражение получилось страшное по своему накалу и поразительное по своему продолжению. Уже и утро наступило, а крокоспруты все еще ползли и ползли со стороны речки. Благо еще, что не окружали всю крепость и не атаковали со всех сторон. Но и этого оказалось достаточно, чтобы с северо-восточного направления тела монстров практически достигли пятнадцатиметровой высоты. То есть твари заползали наверх уже без всяких пирамид, просто по трупам впередиидущих.
Конечно, к тому времени бароны сильно пожалели, что не начали отстрел чудовищ еще с дальней дистанции, но, с другой стороны, боеприпасы все равно к утру оказались почти на исходе.
Помогли наблюдения самых первых минут боя: крокоспруты довольно осторожно и опасливо обходили те несколько десятков костров, которые горели у них на пути. А значит, целители со всех ног бросились к большим чанам, которые привез последний караван, и стали варить основанную на смолах жидкость, напоминающую своими свойствами напалм. В империи Рилли имелось несколько видов этого древнего оружия, которое только и применялось во все века в войне против Успенской империи. Да и то лишь при обороне крепостей, которые ашбуны пытались атаковать при своих ежегодных наступлениях. Сейчас же местный аналог напалма, под названием жигонь, сказал последнее слово в сражении. Как только пылающие частицы жидкости стали прожигать кожу каэсков, они с недовольным ревом стали разворачиваться и бежать к воде.
В ход пошли малые глиняные горшки, крынки и даже чаши. Все годилось, лишь бы зашвырнуть жигонь как можно дальше, в массу шевелящихся, извивающихся щупалец. И хоть какие омерзительные запахи от паленой плоти ни крутились в воздухе, защитники крепости ликовали. Ну а враг под первыми лучами местного солнышка живо отступил к воде и в лесную чащу.
После чего о сне никто и не подумал. Часть целителей, прибывших вместе с караваном, принялась препарировать новых и неизвестных для них хищников. Вторая часть, преимущественно ученики академии, отправилась с отрядом в лес для сбора смол и прочих ингредиентов для варки жигоня. Самые значительные силы, прикрываясь разожженными большими кострами, оккупировали пространство между крепостью и рекой и приступили к сплаву туш, коих накопилось на месте побоища более чем восемь сотен. Работа у них оказалась тоже та еще: от такого частого сброса наверняка ниже по течению образовывались заторы, да такие, что сразу отмечался некий застой воды. Но ничего иного придумать пока не удавалось. В ином случае начавшееся разложение неизвестных доселе тварей может еще более губительно отразиться на людях.
В лагере строителей Дмитрограда ночь прошла спокойно, и с раннего утра там продолжили поднимать стены. Рассказанные ужасы про штурм Волчьего Шара мобилизовали на самый настоящий трудовой подвиг, когда главные стены внутренней цитадели будущей крепости стали расти прямо на глазах. Этому помогли и около сорока человек, переброшенных на помощь после сброса тел крокоспрутов в речку.
Ну а из самого леса с раннего утра на Тропе выстроилась длинная очередь терпеливых и смиренных кайрегов. Кажется, теперь они хотели попасть на свою историческую родину еще целеустремленней. И поговорившая с некоторыми из них Александра получила этому «словесные» подтверждения:
— Ползунов слишком много, а мы людям ничем не можем помочь. Тем более что ползуны начали великое переселение.
Странное название для жутких монстров придумали кайреги. Ползуны? И о каком переселении идет речь?
Глава девятнадцатая
СПОСОБНЫЙ УЧЕНИК
Мелькнувшие в потоке грязи лица настолько Светозарова выбили из колеи, что он некоторое время просто висел сверху и созерцал. И только потом стал задействовать свое соображение как положено.
Во все века при возведении дамб эсторги действовали одинаково. То есть начинали строить новую преграду там, куда доставала стоячая гниль от предыдущей запруды. Ну разве что приоритетным местом начала строительства всегда являлся более густой поток грязи, ручеек или текущая с более высоко расположенной местности речка. После чего вширь дамба так и разрасталась вдоль все той же верхней кромки. В результате этого порой за самой запрудой оказывались если не целые города, то уж значительные каменные строения или внушительные поселки. И пару раз Торговец уже натыкался в своей работе на такие места, где после открытия «пробки» с той стороны мешали не то строения, не то остатки крепостных стен. Несильно, в сущности, мешали, потом их тоже размывало беспощадным потоком, но порой течение от этого поначалу сильно сдерживалось. Другой вопрос, что мощное течение могло выковырять из основания и громадные блоки фундаментов.
Вот после тщательного наблюдения Дмитрий и рассмотрел в грязевом потоке те самые блоки, плиты и даже куски колонн. А когда мелькнуло очередное лицо, туг же сменившееся гранью плиты, сразу успокоился: «Так и параноиком стать недолго! Увидел участки стен с выпуклыми барельефами и поверил в нечистую силу. Тьфу! Докатился. Но что это за такие интересные развалины с той стороны? Ни разу должных упоминаний в здешней литературе не встречалось. И устно никто не упоминал».
Хотя для достоверности следовало бы еще раз просмотреть перевод талмуда, совместив это с опросом как герцога Лайяси, так и маршала Тарьенти. Ну и остальных порасспросить не помешает. Все-таки с последней массой переселенцев прибыло сразу несколько шаманов. В том числе несколько вполне старых и авторитетных.
Самые верхние уровни Второго к тому времени уже стали принимать некое подобие обжитой зоны. Чему способствовали шатры, навесы и жутко чадящие дымом костры. Слишком уж не хотели разгораться пропитанные влагой местные аналоги болотных растений.
Первым к приземлившемуся чуть в сторонке Торговцу поспешили два человека — Хотрис и маршал.
— Я изучил и научился делать проводку энергии через себя! — успел первым юноша. Они еще в башне Покаяния перешли к родственным обращениям на «ты». — Опробовал, и у меня получилось! Вот посмотри!
Бесцеремонно он забрал у наставника из его поясной сумки один из почти опустошенных накопителей, положил на выступающий блок древних развалин и прикоснулся к нему мизинцем правой руки. Затем сосредоточился, направил указательный палец левой руки в торчащий набекрень всего в одном метре огрызок ствола папоротника и закрыл для чего-то глаза. Секунд двадцать ничего не происходило, но только Дмитрий собрался пошутить на тему плохо выученного урока, как вдруг из указательного пальца Хотриса сорвалась ревущая синяя молния и практически испепелила несчастный пенек до основания корней.
— О-о! Вот! Видел?! Видел? Ух, какая мощная получилась! — запрыгал от распирающей его гордости стажер. Пораженный демонстрацией именно такого умения, Светозаров вынужден был признаться:
— Честно говоря, даже у меня такого не получается!.. Ну-ка объясни, чего ты тут намудрил?
Но стоящий рядом маршал уже подтянул отвисшую челюсть и проморгался от вспышки молнии:
— Принц, уже минут десять, как горнисты передали условное сообщение с дальнего участка: вторая башня очищена и под фундамент сделан подкоп.
— Хорошо, хорошо, — слабо среагировал на него Торговец. — Чуть позже. Вначале тут разберусь.
И стал тщательно выспрашивать ученика обо всех подробностях увиденного. Оказалось, что юноша совершенно по-своему интерпретировал продиктованные ему наставления, а когда у него ничего не вышло,
