пошло на поводу мыслей о плотских утехах. Да и самих этих мыслей практически не было! Так, легкий фон, скорее любопытство или озадаченность:
«Что это со мной творится? Неужели стал импотентом? Или это последствие пережитых трансформаций организма? Странно! Ведь еще совсем недавно я желал эту женщину и когда представлял ее в своих объятиях, во мне все сразу вскипало и вставало. А что сейчас? Чудеса! Но зато какие приятные чудеса!..»
Увы, все хорошее когда-нибудь да кончается. Майлина подняла графа на ноги, накинула простыню, растерла до красноты и зуда кожи и уложила на кровать на чистые простыни. Когда только успела поменять?! Прикрыла одеялом и опять вернулась к месту омовения. Сменила воду в тазу и после этого погасила свет.
Наивная, мылась в полной темноте. Хотя наверняка догадывалась, что лежащий на кровати гульден ее прекрасно видит. Потому что слишком уж чувственные и страшно соблазнительные позы порой принимала. Вот эти позы и вогнали Дмитрия вначале в жар, а потом в то самое состояние, когда все кипит и поднимается. Какие-то подспудные запреты в сознании и бастионы сомнений стали рушиться, как под ударами цунами. Вернулось сильное плотское желание, в голове замелькали удивительно прекрасные картинки предстоящих постельных развлечений. А инстинкт продолжения рода восторжествовал окончательно.
«Да! Это будет наша ночь! Да! Майлина воистину снилась мне в снах давно, сознание давно предвидело нашу встречу! Какие же у нее сладкие, манящие губы!..»
Он так представил их первый поцелуй, что прикрыл глаза, замер весь в ожидании… и вдруг все его естество пронзила истинная память подобных поцелуев! Он уже целовал точно такие же губы! Он уже пил когда-то из этих уст нектар желаний, страсти и восторга! Он уже обладал этим вот упругим и манящим телом! Он уже сливался с ним в страстной истоме, длящейся порой целыми сутками! Он уже помнил аромат этого тела и каждый нежный изгиб!
И без всякого перехода разгоряченное тело вдруг окутал ледяной озноб.
«Что?! Как это — сутками?! И почему тогда не помню лица, а только губы? И почему только помню туман восторженных поцелуев? С кем это я так мог упиваться влюбленностью?! Да будь такое чудо со мной наяву, я бы ни единственного мгновения не забыл! Так я вроде и не забыл. Где же тогда остальные мгновения? Что за выборочные отрывки?! Или это все-таки виновата моя изощренная фантазия? Слишком долго ждал и искал свою идеальную женщину? Так ведь Майлина… Мамочки, она очень похожа на идеальную мечту, но… Но не идеальная! Или что? О-о-о! Что за напасть?! Что за дикие мысли в голове?! Или я схожу с ума?! А может, уже сошел?»
Голова и в самом деле напоминала морозильную камеру, резко брошенную в пламя большой печи. Даже больно стало от мечущихся в беспорядке мыслей и вращающегося, словно в центрифуге, сознания. Только и всплыла одна отчетливая аксиома в голове:
«Физически человек умирает только раз, а вот количество моральных смертей может растягиваться до бесконечности!»
Естественно, что разум попытался противопоставить этой аксиоме контрдоводы:
«А что случается, если человек частично теряет память? Ведь практически вся его утерянная жизнь — это смерть! Полная смерть! В том числе и физическая. Если я не вспомню, то умер. Умер и теперь воскрес для другой жизни. А? Ерунда или нет? Или все-таки постараться вспомнить?»
Тем временем Майлина закончила мыться, быстро вытерлась и юркнула к графу под одеяло. Но, прикоснувшись к нему со спины и попытавшись обнять окаменевшее от озноба тело, замерла сама в какой-то внезапной прострации. Видимо, пыталась еще раз прогнать в своей памяти все действия и отыскать главную ошибку. Отыскать главную причину того, что вот этот желанный ею и явно желающий ее мужчина сейчас отгородился от всего мира и ушел в неведомые дали. Настолько неведомые, что и сам позабыл, как они выглядят и что обозначают в его жизни.
Будь на месте целительницы иная женщина, она бы повела себя совершенно иначе. Обиделась бы или закатила истерику. Вскочила бы и ушла или, наоборот, определенными ласками заставила зажечься и сгрести партнершу в объятиях. Но девушка была слишком умна для свершения таких необдуманных поступков. Поэтому не стала ничего предпринимать. Расслабилась, уняла трепет своего сердечка и попыталась уснуть с твердой уверенностью в своей правоте:
«Он мне нужен весь и навсегда! А не частями и временно. Так что лучше подождать. Если он меня полюбит, то крепко, с максимальной самоотдачей и до самой смерти. В том числе и с четким осознанием, что его забытое прошлое никогда не вернется в нашу жизнь!»
Вскоре странная, полностью обнаженная, тесно прижавшаяся друг к другу на узкой кровати пара, не обменявшаяся даже единственным поцелуем, крепко спала. Впрочем, как и подавляющее большинство людей в форте, обретших новую надежду и уверенность в завтрашнем дне.
Глава семнадцатая
ЭПИЦЕНТР СОБЫТИЙ
Его императорское величество Телиан Пятый, видимо, имел время для подробного рассказа о свалившихся на его голову бедах. Потому что не спешил как можно скорее остаться с Верховным целителем наедине. Еще и шепнул при первой же возможности:
— Здесь я отдыхаю душой и телом. Так что не торопи меня и дай спокойно расслабиться.
Ответного ворчания ректора он не расслышал:
— Хм! Не торопи! Делать мне больше нечего, как только бродить по замку, академии да хвастаться нашими успехами. Работа ждет.
Но лично отвертеться от сопровождения высочайшего гостя Свирепой долины никак не получалось. И не положено было. И не отпускали его ни на шаг от императорского величества, закидывая вопросами да восторгаясь ответами. Хорошо еще, что всех основных ученых удалось разослать с мелкими заданиями, а на самом деле отправить на полигон, где срочно завершалось создание и оснащение кокона-ловушки под кодовым названием «Проба-2». Кстати, такое название придумал не кто иной, как разумный кальмар Прусвет, который помогал команде в меру своих немалых возможностей и в силу своего неусидчивого темперамента. Когда его спросили о поводе для такого названия, он хвастливо заявил:
— Когда я с графской четой Светозаровых сидел в одной тюрьме, мы сообща пришли к единому выводу: у любого разумного существа имеется всего одна попытка, чтобы вырваться из западни. И эта попытка должна быть реализована в течение первых, максимум вторых суток. В противном случае пленник застревает в рабстве надолго. Но если он успевает вырваться из ловушки, то пытается отомстить своему тюремщику опять-таки очень быстро. И вот если тюремщик имеет в запасе более мощную ловушку, он опять поймает сбежавшего пленника, но уже навсегда. Купидона Азарова мы в свое время успели опередить, и он нам больше сюрпризов сделать не успел. За что сейчас и засел на веки вечные своей живой плотью в неживом камне. Вот Дмитрий и говорил, что вторая ловушка должна называться «Проба-два».
Объяснение было признано сумбурным и непоследовательным, раскритиковано в пух и прах, но название тем не менее прижилось.
То есть проект пусть и с задержкой из-за нежданного визита первого лица чуть ли не всего мира Зелени, но двигался к завершению. Тем более что благодаря постоянному мысленному контакту с Эрлионой ректор академии был в курсе любой неувязки или трудности. И умудрялся решать некоторые проблемы, сидя за одним столом с императором и чуть ли с ним не в обнимку.
Но тот тоже отличался невероятной хитростью и уникальной наблюдательностью. Недаром умел анализировать и делать далеко идущие выводы по самым незначительным деталям в политике или по невольной мимике человека, находящегося в ключевой позиции при данном раскладе игры. Поэтому Телиан Пятый и не выдержал, спросив в упор:
— Куда это ты все время мыслями улетаешь? Словно и не со мной сейчас беседуешь?
— Пытаюсь предугадать, что у тебя за беды и какие действия по каждому возможному варианту мы можем предпринять, — не ушел далеко от истины Тител Брайс. Потому такой ответ прозвучал более чем
