это именно за его телом на планету прибыла квалифицированная военная команда спасателей. И сейчас, скорее всего, планомерно пытается прорваться вниз. Если их много и они солидно оснащены технически, да еще и Шу’эс Лав остался у створа, откуда, пользуясь связью, может прислать любое дополнительное оборудование с мира Зелени, то команде спасателей ничего особо не угрожает. С местными воришками они справятся, а то и основательно их накажут. Главное, чтобы они не спешили в этом деле.
Да и сама попытка именно сейчас ринуться наверх могла встретить сопротивление местных сил. Может, они и в самом деле этого ожидают? И опять заготовили неисчислимое множество ловушек? Не лучше ли и в самом деле, пользуясь случаем вынужденного здесь нахождения, хорошенько осмотреться вокруг? Возможно, удастся и до древнего алтаря вымерших аборигенов добраться, потому что приблизительное место его расположения помнилось вполне достаточно. Ну и сама тайна… Если хорошенько вдуматься, в словах и действиях Крафы было много здравого смысла. Понятное дело, что Водоморфы могли оказаться причастны к здешней системе, как местные улитки к политическому бардаку на Земле, но разгадать подноготную здешних тайн или хотя бы попытаться это сделать было бы очень здорово.
Да еще и в компании с таким образованным, увлекающимся ученым, как трибун решающий. То, что Крафа преступник и враг, подлежащий казни, сомнению не подлежало, но почему бы перед его смертью не воспользоваться его знаниями и силами?
Компромисс.
Причем соглашение в подобном компромиссе начинается с самого банального:
– Хорошо. Но вот как нам запастись пищей и водой в дорогу, следует продумать в первую очередь.
Глава двадцать шестая
АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ТРАКТОВКА ИСТОРИИ
Вначале два неприятеля, пребывающие в состоянии перемирия, с помощью медитации осмотрели пустые пространства анфилад, по которым они сюда прибыли. И были весьма озадачены видом цепляющихся за стены паутинок, которые двигались в их направлении. Они скорее напоминали собой комки спутанных веревок, да и двигались довольно медленно, но по большому счету за час-полтора до пленников бы добрались обязательно.
– Вот тебе и ползающие по сводам видеокамеры! – с досадой констатировал Гегемон, когда оба беглеца вернулись сознанием из разведки. – Пора разведать, а потом и уходить в другую сторону. Не то, чувствую, нас опять зажмут со всех сторон точечными обвалами.
Граф Дин с ним в принципе соглашался, хотя и не понимал глобальных действий невидимых сил.
– Чего этому Врубу от нас надо? Если бы хотел убить, просто воспользовался бы нашим оружием или свалил на голову многотонный огрызок скалы.
– То и надо, что он жаждет развлечения, – рассуждал Крафа, – стравливая нас в поединке, как мы уже определили. Ну а дальше мне в голову приходят только еще худшие варианты.
– Какие, к примеру?
– Хочешь знать? Ну ладно. К примеру, этот Врубу любит колбасу, начиненную слегка переваренными желудочным соком лягушками. Мы питаемся этими попрыгуньями несколько недель и становимся наивысшим местным деликатесом. А потом: ням-ням! И от нас даже шкурки не остается.
– Мрачная картинка, чего уж там! Как раз в стиле кровавого диктатора, – хмыкнул Светозаров. – Но как-то она не слишком соответствует облику всесильных Водоморфов. Неужели они могли опуститься до создания такого низменного и банального стража, любителя ходячих сырых колбасок?
– Ну почему сырых? – откровенно обиделся узурпатор миров. – Нас ведь и поджарить можно!
– А-а-а, тогда, конечно, намного приятнее заранее прогреться до румяной корочки. Ладно, ты еще раз вернись и просмотри эти паутинки-надсмотрщики, а я в другие проходы подамся. Не хватало нам в тупик какой забраться.
Опять с полчаса осматривались, следили и выбирали дорогу. Потом новый обмен мнениями.
– Эти паутинки оставляют некий след на стенах и даже на полу, – делился Крафа впечатлениями. – И по этому следу целенаправленно ползут потоки улиток и шажками, словно сонные, передвигаются лягушки. Хотя лягушек совсем мало, и непонятно, как они в такой сухости выживут.
– Наверняка прикармливаясь теми самыми улитками, – предположил граф.
– Вполне возможно. Только вот такие целенаправленные поиски меня и смущают, и радуют одновременно. Сил у здешнего Врубу – немерено, и нам следует немедленно их все изучить. Но с другой стороны, эти силы неспособны на быстрое реагирование. Так что мы в некоторых местах, если просчитывать путь заранее, можем даже проскакивать по территории, контролируемой противником.
– Хорошо бы запастись десятком лягушек, нам не помешало бы. Причем убитых и освежеванных.
– Ну а у тебя как успехи?
– Тупиков хватает, но и открытых дорог предостаточно. Почти на шестьсот метров одна из анфилад ведет вниз. Так что можем выдвигаться туда и уже на месте осмотримся дальше.
– А как же запасы питания и воды?
– Ну, уж внизу что попить всяко найдется. А если невмоготу от голода станет, вернуться всегда успеем. Мало того, по пути я видел какие-то странные, ранее не замеченные нами грибы. Определим на ядовитость, глядишь, и подкрепимся.
– Так что же ты сразу не сказал? – Крафа легко вскочил на ноги и продекламировал: – Веди меня, о вестник сытости и блага!
Светозаров устремился вперед, ворча под нос:
– Вестник, говоришь? Сытости и блага? А как же мне к тебе обращаться, пиявка обескровленных миров?
– Да так и обращайся: Гегемон! – хохотнул спешащий следом узурпатор. – Я ведь тебе уже пояснял. Да и мои потомки только так ко мне обращаются. А вот унизительные прозвища по правилам любых перемирий употреблять нельзя. Бери пример с меня как Торговца образованного и интеллигентного. Я ведь тебя не называю глупым выскочкой и сельским недотепой?
– М-да? По поводу недотепы я не отреагирую, потому что не ко мне относится. Как и слово «глупым». А вот что может быть обидного в определении «сельский»? Вдруг я половину жизни провел в малой деревне или на захудалом хуторке? Как по мне, то меня это в любом мире как кормильца и благодетеля ставит гораздо выше любого городского пролетария или буржуазного иждивенца на шее народа.
Трибун с минуту помолчал, а потом признался:
– Так хотелось с тобой поспорить просто из чувства вредности и противодействия, но… Сам всю жизнь считаю, что сельский житель – основа любой цивилизации. Меня всегда коробили разные философские учения про касты, в которых простого труженика полей, как правило, определяли на низшую ступеньку духовного развития. А на высшую проталкивали всяких демагогов, пустословов и политиков. Бред полнейший! Вместо того чтобы крестьянина поставить на вершину пирамиды, они его в самое дерьмо сталкивают. Неблагодарные сволочи!
Столько злости было в этом утверждении, что Дмитрий не удержался, оглянулся на своего врага. И еще больше удивился, рассмотрев в ауре у того нескрываемое негодование и раздражение. Двинувшись дальше, бросил через плечо:
– Да, батенька, что-то у тебя взгляды на жизнь какие-то крайние полюса занимают. То дедушек под корень изводишь за консерватизм, то интеллигенцию и философов из-за каких-то нескольких придурков готов под ноги крестьянам уложить.
– Да тогда все беды и начинаются, когда та самая хваленая интеллигенция начинает забывать, откуда она вышла, у кого на службе состоит и чьи интересы она обязана защищать, – не собирался униматься Гегемон. – Что, разве не насмотрелся в других мирах, как оно бывает? За счет селян цивилизация разрастается, за их счет кормится, а потом их же руками их самих и уничтожает в первую очередь. И любой кровавой бойней чаще всего заведуют люди грамотные, считающие именно себя столпами общества и презирающие крестьян за их незнание философских трактатов и за незнание высшей математики.
– Надо же! – удивлялся временный компаньон трибуна решающего. – А мне казалось, что такая философия о вреде интеллигенции уникальна. Знавал я об одном кровавом бунтовщике, так он вначале дал крестьянам оружие вместе с землей, которые отобрал насильно у других, вырезал всю буржуазию и учителей, а потом и у селян его пособники стали забирать землю вместе с жизнями. Кажется, у тебя
