Восприняв это как знак, дрорда опустилась рядом и с немалой сноровкой принялась разделывать еще трепещущую в коготках рыбу, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся большой сардиной. Наконец, устав шалить, девушка пригасила свою Силу. Подумала чуть и сняла с себя обе столь занимательные вещицы.
— Ну как?
— Умеешь же ты удивить, — только и смогла поначалу выговорить ошарашенная тетушка Фло.
Утром Линн еле продрала глаза. Да и то сказать, настойчивые увещевания Марены она самым нахальным образом проигнорировала. Равно как и ворчанье умостившейся на животе Синди, которую уже звал к новому дню нескромно заглянувший в окно солнечный луч. Но когда ноздри спящих отчаянно защекотали просочившиеся из кухни запахи, сон сам собой улетучился, оставив после себя ощущение чего-то светлого и безбрежного.
Открыв глаза, девушка некоторое время еще нежилась в постели, всем телом вбирая ласковое тепло чистого белья ставшей шелковистой после купального зелья эльфийки кожи. Жизнь, оказывается, может состоять не только из удирания от тех, кто сильнее, или же погони за теми, кто слабее.
— Жизнь прекрасна и удивительна, — с улыбкой озвучила пришедшие на ум мысли Линн и отчаянно потянулась.
За завтраком тетушка Фло весело переговаривалась и балагурила, и только не знающая ее девушка не догадывалась, что пожилая волшебница слегка — так, самую малость — озабочена. И лишь спустившись погулять в сад, хозяйка пошепталась на неведомом Линн наречии с эльфийкой, а затем обе согласно кивнули, очевидно придя к одному решению.
— Послушай, Линн. Я в свое время, вертопрашка этакая, мало интересовалась историей. В чем теперь и раскаиваюсь, — заметила пожилая волшебница.
Из дальнейших ее слов выяснилось, что намерена она ни много ни мало как смотаться на пару дней в столицу, в славный град Игфаррен. Да попотрошить слегка тамошнюю, известную на весь остров библиотеку, подняв на уши всех смотрителей.
— Есть там кое-какие знакомства… Глядишь, выяснится чего, да определимся, как быть дальше. Только предварительно мне хотелось бы получить от тебя, малышка, одно обещание.
— И какое же? — наивно вопросила та, хотя уже кое о чем и догадывалась.
— Хотелось бы мне, чтобы ты избавилась от своей милой привычки оставлять за собой горы трупов. — Взгляд пожилой волшебницы прямо-таки лучился иронией.
Линн смутилась, но тут же привычно ощетинилась, поблескивая глазами.
— Это что же — если на меня опять наедут уже и зубки показать нельзя?
Кана хохотнула. Погладила розовый куст, наклонившись, прошептала ему что-то ласковое, и в ладонях эльфийской волшебницы крохотный бутон вдруг полыхнул распустившимся цветком.
— Давай так. Показывать можно, но кусаться — только в том случае, если совсем уж нет другого выхода. Если свернешь на темную стежку, я тебя учить не стану. Да и никто из наших не станет. А вот некромант с удовольствием сделает из тебя страшное чудовище, слугу Падшего.
Тетушка Фло легким кивком и улыбкой поблагодарила Кану, украсившую благоухающими розами весь куст, — хотя вовсе был не сезон.
Если бы действия ее так не контрастировали с ее же словами, Линн обиделась бы. Но, подумав, согласилась в душе, что совет волшебницы весьма неплох. Как бы то ни было, а с людьми как-то ладить надо. Угрохать никогда не поздно, а вот найти применение и, глядишь, получить какую выгоду — занятие как раз по ней. И она прониклась к пожилой волшебнице еще большей симпатией.
— Теперь я понимаю, отчего вас не столько боятся, сколько уважают, — лукаво заметила Линн и прыснула со смеху.
— Ну вот и славно. Подумай над моими словами. — И тетушка Фло чмокнула маленькую гостью в нос.
— Да, твоя дрорда дом не спалит вместе со мной? К огню я не очень… — засомневалась эльфийка, представив себе перспективу получить на свое попечение два маленьких чудовища и внутренне содрогнувшись. — И кстати, она правда умеет огнем плеваться?
Посмотрев скептически на Кану, Линн шагнула к веранде, где Зела еще не успела убрать все со столика. С самым невинным видом девушка наколола большой вилкой оставшееся на тарелке пирожное с заварным кремом и поднесла его к мордашке сонно зевающей Синди.
Та с интересом принюхалась. Затем брезгливо фыркнула и с такой явной укоризной глянула на хозяйку, что обе с интересом наблюдающие за этой сценкой волшебницы улыбнулись.
— Лю! — строго сказала Линн, указывая пальчиком на по-прежнему маячащее перед дрордой пирожное.
Та скептически посмотрела на пирожное, словно удивляясь — отчего такая легкая работа? И деликатно кашлянула ярким огненным шариком.
— Совсем неплохо, и даже очень неплохо, — заметила тетушка Фло, расковыряв хрустящие вонючие уголья, — все, что осталось от кондитерского изделия.
А обнаружив, что оплавились и чуть потекли даже зубья серебряной вилки, улыбнулась и покачала головой. Но ничего не сказала — недаром она считалась одной из умнейших женщин не только острова, но и всего известного мира.
Сперва послышался звон колокольчиков. Совершенно неуместный в завывающем, не знающем о покое вольном и горячем ветре Великой степи. Старый шаман подумал было, что он уже или бредит, или слышит звон упряжи Великой матери-кобылицы, что провожает в последний путь почитающих ее в далекую, призрачную даль — и аж до предвечных степей, которые принадлежат Падшему богу.
Однако сквозь шум ветра и лопотание изорванных шкур донесся царапающий звук подковы о ненароком попавшийся камень — уж такое степняк различит даже спьяну или во сне. Затем фыркнула лошадь, послышались голоса.
— Галат, ты был прав, клан Серого орла уже откочевал. — Женские интонации показались полуобезумевшему шаману смутно знакомыми.
Завешивающая вход изорванная шкура откинулась в сторону, и в душную, сырую полутьму кто-то зашел. Осмотрелся коротко, удивленно втянул воздух, подошел поближе, склонился над угасающим телом старого колдуна, всмотрелся… и тут же опрометью выскочил наружу.
Вернулись они уже вдвоем. Все тот же навевающий зыбкие воспоминания женский голос властно произнес слово Силы — и почти угасший магический светильник засиял, словно упавшая с неба звезда, удивленно озирая нищету и запустение дрянного, брошенного шатра.
— Какая встреча, ну надо же! — насмешливо протянула женщина.
Наливаясь гневом, старый шаман все же нашел в себе крохи сил. И открыл глаза — медленно, с усилием, словно поднимал железную гору. Возле его ложа, судя по всему, последнего, стояла Нагит, владеющая Силой из испокон веков враждебного клана Вольного ветра.
— Что с ним, мать? — спросил молодой крепкий парень, с тенью былой боязни взирая на некогда сильнейшего колдуна Великой степи.
Еще не пожилая, но рано увядшая женщина провела над беспомощным стариком ладонью. Еле ощутимое сквозь манящее забытье и холод дыхание Силы пронеслось по его телу, заставив заскрежетать зубами от собственного бессилия.
— Хм, интересно… похоже, умирает, — пробормотала она задумчиво.
— И что теперь? — Галат метнулся наружу, притащил седельные сумы и бросил у входа.
Мать его задумалась, глядя на немощного шамана.
— В другое время собственноручно добила бы тебя палкой, не задумываясь. С удовольствием, как самую ядовитую из змей. Много ты зла принес, Сульди, и мне тоже. Но все же… — Она заколебалась.
— Галат, принеси воды и хвороста — мне потребуется кипящая вода.
Шаман впал в полубредовое забытье, ибо жизнь уходила медленно, но неотвратимо. Он уже почти не чувствовал, как в него влили целебный, восстанавливающий силы взвар. Затем пальцы вложили в рот щепоть горького растертого порошка и сдавили особые точки на шее, заставив уже почти не
