приключилась. Страшная беда.
Мать прямо посмотрела в деланно бесстрастные глаза сына.
– И спрашивает, уж не вещий ли его сон, и не стряслось ли с бароном и вправду какой неприятности?
Левая бровь Valle привычно вспорхнула в удивлении, а затем он сел рядом с матерью. Спохватившись, погасил и спрятал трубку. Обдумав что-то, негромко, сквозь зубы процедил, рассуждая :
– Случай тот был зимой, а письмо пришло к тебе, когда я как раз должен был домой вернуться… Ох и хитёр же дед! – восхитился он.
– Послушай, мам, – обратился он к матери, – А ошибиться он не мог?
Баронесса медленно и печально покачала головой с уложенными под жемчужную сеточку волосами.
– Там многое между строк, другим непонятное. Так что… Отец легкомыслием никогда не отличался, а уж к старости тем более. Но после Императорского эдикта смертоубийство меж дворян, тем более высокопоставленных, не допускается.
– Договаривай, мам, – тихо и серьёзно ответил Valle, – Между нами не должно и не может быть неясностей.
Мать пытливо глянула сыну в глаза, а пальцы её поднялись к наброшенному на плечи сыновьему плащу и несколько раз осторожно, словно боясь обжечься, погладили его чёрную лоснящуюся кожу.
Отведя взгляд, молодой баронет задумчиво покивал своим мыслям. Встал, снова закурил свою «чадилку», прошёлся по дорожке. Впрочем, в Университете ему приходилось решать задачки и посложнее.
– Мам, – негромко спросил он, – Гуго Молчун в городе?
В глазах баронессы немой вопрос постепенно сменился пониманием, и она молча и медленно кивнула одними ресницами.
Valle некоторое время спокойно покуривал, выпуская дым в обьятия утихающего к вечеру ветерка. Затем посмотрел куда-то
Из-под скамьи нехотя вылез беленький, чистенький мышиный скелетик. Смешно подёргиваясь и спотыкаясь, встал на задние лапки и проковылял на середину дорожки под восхищённо-испуганным взглядом баронессы. Потешно поклонившись, стал приплясывать и пританцовывать, дробно стукотя косточками и шурша гравием. И до тех пор кружился, подпрыгивал и приседал в танце, разводил лапками и изысканно шевелил костяным хвостиком, пока строгое лицо баронессы откуда-то из глубины детства не осветилось робкой, радостно-удивлённой улыбкой.
Гуго, рыбак по прозвищу Молчун, жил на самом краю города вместе с женой и тройкой ребятишек. Когда-то давно, весельчак и балагур Гуго был сержантом в баронской страже, да одним из лучших. Однако же, напробовавшись как-то молодого вина, проронил Гуго несколько весьма нелестных слов об Императорской фамилии. И надо же было случиться, чтобы слова те, сказанные по глупой молодости да из пьяного куража, дошли до нужных ушей! Вернее – до совсем ненужных.
И не миновать бы Гуго виселицы (плаха полагалась только для благородных), да баронесса успела привести в действие свои многочисленные и похоже, действенные, связи. И вырвала таки бедолагу из цепких коготков Тайной Палаты.
С тех-то пор и пошло за ним прозвище Молчун. Со службой, естественно, пришлось расстаться, но родня жены пособила научиться рыбному промыслу, так что семья, в общем-то, не бедствовала. Зимой нанимался в охрану караванов, разбегающихся по санным путям, благо вояка он был по-прежнему не из последних.
Поэтому, когда в сумерки в одну неприметную дверь на окраине стукнула тень, проронила в чуть пахнущие рыбой сени несколько слов, хозяин без слов взял стоящий слегка осторонь мешок с воинской справой и отправился следом, в прохладную лунную ночь.
Глава 6
Адмирал Арнен отворил дверь, выходящую из заполненного клубами табачного дыма кабинета на балкон, и чуть поморщился.
Керслунд, северная жемчужина Империи. Лучший на всём северо-западном побережье город-порт. Благодаря уникальной прихоти природы, верфи и причалы располагаются в глубине города, и к ним ведут многочисленные каналы, проложенные здесь вместо улиц. Сдвоенная крепость стоит на обоих сторонах входа в бухту, в которой собственно и расположился город. Недаром в стратегических планах Империи предписывается «безоговорочное удержание Керслунда любой ценой».
Сам адмирал недолюбливал этот город. Северные, сырые туманы, холод, промозглая сырость. Камень, камень и вода. Рай для простуд и ревматизмов!
Под окнами, в плещущемся мутной водой Адмиральском канале, как раз проводили в верфи на ремонт небольшой разведывательный бриг, «Деву». Попав в ужасный шторм, капитан его тем не менее не растерялся и сумел выполнить задание, а потом довести искалеченный корабль домой.
Из здания с той стороны канала раздался громкий, визгливо-пронзительный женский голос.
– Боцман, сто морских чертей тебе в печёнку! Кто ж так реи брасопит? Смотри – ежели помнёшь цветы мне, привяжу к якорю и отправлю русалок считать!
На балконе, прямо напротив адмиральского кабинета, который хозяин на время уступил прибывшему из столицы Арнену, грозно размахивала кулачком Сонька-купчиха. Маленькая, гругленькая, она заботливо прижала к себе стебли густо растущих на балконе растений, которым и вправду угрожал болтающийся на снастях обломок гафеля. Поговаривали, что в молодости она немало пошалила на морских просторах, стоя на мостике быстроходной шхуны. Как бы то ни было, остепенившись и сойдя на сушу, Сонька занялась торговыми делами, и быстро оказалось, что чуть ли не четверть товаров, проходящих через торговый порт Керслунда, значатся по её контрактам.
На палубу проползающей внизу «Девы» выкатился старый, замшелый от древности боцман. Очумело повертев головой, кое-как отдал честь проплывающему почти над головой адмиралу, и скрутил смачную фигу в сторону Соньки, чем вызвал новый поток изощрённой морской брани с её стороны.
Усмехнувшись, адмирал Арнен вернулся в кабинет. Кроме него и командующего базой, на сегодняшнем совещании присутствовали и капитаны нескольких кораблей.
– Собери пять-десять надёжных ребят, – так напутствовал он вчера, поприветствовав, старого сослуживца, а ныне адмирала Северной эскадры, – Император кое-что хочет …
И вот теперь на креслах и кушетках собрались капитаны и офицеры, пара «купцов» и даже один маг из департамента. Самая разношерстная с виду публика, но наметанный глаз адмирала с ходу определил, что народ тут серьёзный – как раз те, кто нужен. Просолённые волнами всех океанов, степенные и несуетливые профессионалы. Не старые моряки вроде него, но и не зелёная молодёжь, так и норовящая где ни попадя погеройствовать да буйну головушку свою сложить.
– Ну хорошо, – на правах старшего по должности продолжил адмирал Арнен. Он прикрыл балконную дверь, успев немного выпустить наружу часть дыма и впустив взамен вдосталь пахнущей солью сырой свежести.
– Допустим. Допустим, – подчеркнул он, – Что так оно и есть. Но я попросил адмирала фон Трэша собрать вас здесь, чтобы услышать ваше – лично ваше мнение. Сводки и разведданные мне известны и без того.
Сидящий в кресле под прибитым к стене штурвалом коренастый гном чуть кашлянул и спрятал свою трубку. Вообще-то, гномы весьма редки были во флоте, но лейтенант Сторн хорошо зарекомендовал себя ещё во времена последнего конфликта с Крумтом – извечным морским соперником Империи. А нынче, уже в звании флаг-капитана, командовал тяжёлым фрегатом, и лихо командовал.
Поправив свой кортик, размерами более подходящий абодажной сабле, Сторн кашлянул ещё раз, как бы испрашивая дозволения, и заговорил. Сразу жалобно зазвенели стёкла в кабинете, слегка заложило уши, и адмирал тут же вспомнил, что именно об этом капитане уважительно шутили, что он запросто может переорать любой шторм, а в умеренную погоду спокойно отдаёт команды целой флотилии.
– … …, растудыть их через клюз! – закончил флаг-капитан привычную у флотских фразу «для зачину», а потом приступил уже и к делу своим зычным, командным, в самый раз для капитанского мостика голосом.
