загремела. Потом дверь растворилась, и она вернулась уже с
Девушка вздохнула.
– Я сделаю это. Но пусть ваша светлость уйдёт. Сила ваша могучая, не в пример моей. Только недобрая она...
– Представьте – ничегошеньки не помню, – только и ответил Гуго, разглядывая свою безукоризненную физиономию в полированном лезвии гномьего топора.
– Ну вот, – заворчал гном, отнимая своё оружие у хуманса, – Зря волновались только.
– Так, всё? – спросил Valle, когда городские ворота столицы скрылись за спинами.
– Послушайте, ваша светлость, – неожиданно как-то даже вежливо обратился Трент, – Я тут со своими гномами погутарил, из клана Хьюрта, пока вы морду этому обормоту ходили латать. Так вот говорят они, что лучше не банк у святош брать, а прямо в кладовые Святейшего Синода залезть. Там, говорят, золота не в пример больше, да и вещички занятные попадаются...
Молодой маг задумался, а затем хлопнул себя по лбу.
– А ведь и правда – в Семилетней войне святоши вас крепко пощипали, – заметил он, и впервые за несколько дней несмело улыбнулся, – Стало быть, если что из гномьих святынь там попадётся, то придётся гномам и отдать?
Трент насупился, что его так легко раскусили, а затем упал в ноги.
– Ваша светлость, не прогневайтесь, да ведь как вы говорили – доброе дело сделать и заработать немного? Когда ж ещё такой случай представится – реликвии нашего народа у святош забрать и обратно вернуть?
Баронет сурово посмотрел на распластанного перед ним здоровяка-гнома, а затем приказал встать.
– Ладно, Трент, будет тебе, будет! Не знаю, чем ваши старейшины выкупать будут у меня ваши, как ты говоришь, реликвии. Но золота у меня тогда едва ли не больше будет, чем у всего вашего народа, так что не им. Подумай на досуге.
Луч света, падающий из крохотного, зарешёченного оконца, проделанного почти под самым заплесневелым сводом, медленно опускался всё ниже и ниже.
– Совсем скоро уж, – пробормотала избитая женщина, что сидела скрючившись на охапке стылой, сырой соломы в углу камеры, дабы сохранить хоть какие-то крохи тепла.
Сегодня её должны были сжечь на площади. Допрашивать или заставлять её признаваться в каких-то грехах смысла не было, а потому женщину просто попинали малость, и бросили до утра в подвал. Уж как ни измывался над ней этот проклятый инквизитор, а нет-нет, да и поглядывал с вожделением на её роскошную грудь.
«Все вы, мужики, одинаковы», – тоскливо подумала она, сплёвывая кровь, до сих пор сочащуюся из выбитого зуба, – «Чуть что – сразу по лицу. Да больно-то как, аж мозги встряхиваются да искры из глаз летят. Все вы таковы, что из моего племени, что у барона, что эти якобы святые братья. Только мои от роду чёрными были, при нашем солнце-то, как и я, а здешние под белой кожей ещё чернее душой. И чем белее снаружи, тем темнее внутри...»
Неизвестно, куда бы завели несчастную женщину подобные размышления, но её внимание привлекла густая тень под оконцем, которая как-то странно замерцала, потекла. Из сгустившегося почти до осязаемой плотности пятна темноты донёсся чей-то чих, а потом оттуда выступила донельзя знакомая фигура в знаменитом плаще, навевающем подспудную дрожь в коленях.
– А-апчхи! – баронет снова прочистил нос от пыли, попавшейся на неведомых дорогах, и огляделся, – Ага! Привет, Нгава!
Бедная повариха так удивилась, что не нашла в себе сил даже обрадоваться. Забыв о том, что прикована к вмурованному в камень кольцу, попыталась встать, но ноги не держали её и груз массивных оков. Сползя по стене обратно на солому, она только заплакала от непонятного облегчения.
Valle пренебрежительно оглядел цепи и хмыкнул. С его губ совалось какое-то заклинание, вызвавшее дикую чесотку и пупырышки на руках, но кандалы осыпались, тихо позвякивая, и тут рыдающая Нгава бросилась на шею своему спасителю.
– Ой, что делается, – женщина ещё продолжала всхлипывать. Но выплакавшись немного, она почувствовала непонятное облегчение. Баронет грустно гладил её грязные, спутанные волосы, и виновато хмурился.
Нгава подняла зарёванное лицо. Всмотрелась в такие знакомые, покрасневшие от усталости и бессонницы глаза, и с надеждой на чудо спросила.
– Правду ли говорили монахи, что весь замок пожгли, и никто не спасся?
– Да, – вздохнул Valle, горько кивнув головой, – И от города одно пепелище осталось.
Повариха опустила голову.
– Значит, правда... Выходит, ваши боги – злые боги. И нет им прощения, если они допустили такое.
Она вновь посмотрела прямо и чуть вверх.
– Ой, – подпрыгнула Нгава, – А Трент наладился с Гуго на Дальние озёра. Я святошам ничего об этом не сказала! А как вы нашли меня?
– А вот так и нашёл, – с непонятной интонацией объяснил Valle, а затем всё-таки сжалился, между разговором избавляя женщину от ножных оков и от тюремных вшей, – Только сейчас я и догадался, кто была та девица, что в потёмках тихонько прыгнула ко мне в постель сразу после моего пятнадцатилетия. И то с помощью уж очень чёрной магии...
Нгава гордо подбоченилась, и глаза её задорно блеснули в полутьме камеры.
– Ох и давно ж это было, почти семь лет. Я тогда дура была, молодая да глупая. Думала, что... а впрочем – неважно. Между прочим, наши девки в замке самым натуральным образом передрались за право вашей, баронет, первой ночи, – наябедничала она, – Только я их всех половником отдубасила. А через неделю они меня, всем скопом.
Молодой маг грустно улыбнулся, осторожно избавляя собеседницу от другой, невидимой привязи, которую навесили дотошные инквизиторы.
– Но я ни о чём не жалею, хоть и три дня пластом пролежала, – мечтательно вспоминала Нгава, чувствуя как по шее лоскочут неведомые заклинания, – Быть первой женщиной у мужчины – это великая честь...
– Странный вы народ, женщины, – проворковал Valle, нежно и осторожно распутывая колючий клубок враждебной магии, – Подержи вот тут пальцем.
Он выдернул какой-то кончик, брезгливо швырнул на сердито зашипевший пол.
– Давно уж отчаялся вас понять, – проворчал он, развеивая в воздухе какие-то серо мельтешащие ленты, – Вроде и люди, но иной раз вас понять труднее, чем эльфов или гномов. Чем думаете, не знаю. Но только не головой, хотя иной раз у вас и неплохо выходит...
– Вот и всё, объявил он наконец, закончив что-то ломать, – Пошли?
– Погодите, – Нгава всплеснула руками, – Да ведь где-то в городе Ласло ещё! Ну который сын портного. Святые отцы хотели его своему королю подарить.
– Там Гуго и егеря должны сами справиться, – кивнул Valle, и повёл женщину за собой. Однако тень, охотно принявшая в свои объятия некроманта, напрочь отказалась пропустить повариху.
– Что такое? – пробормотал он, Истинным Зрением изучая камень, из которого была сложена темница, – Ах вот оно что... славно строили святые братья...
– Послушай, – обратился баронет к поникшей Нгаве, – Здесь тебя не смогу провести даже я. Нам надо будет пробраться немного повыше и выйти в коридор. Там не может быть такой защиты.
С этими словами он вытащил и протянул ей свой острый, заточенный с обеих сторон кинжал, кои так обожают моряки, да и уголовный люд тоже, – На кухню живность всякую резала? Если что – прикрой мне спину.
– А то как же, – проворчала Нгава, поудобнее перехватывая оружие, – И кабанчиков, и телят приходилось, а уж птицы да кролей – не счесть.
Волшебник кивнул, доставая из-за спины свой длинный, хищно блеснувший меч, – Значит, крови не
