...Высокий, полыхающий неистовым жаром кольцевой вал огня, который направляла гнусаво тянущая молитвы дюжина священников, сомкнулся вокруг закопчённых стен угрюмо стоящего замка. Задрожав от натуги, пламя стиснуло свои объятия. Блистая немыслимо ярким светом, огонь ринулся внутрь... И почти сразу же бессильно опал, рассыпавшись безвредными, быстро угасающими языками.
– Вторая! – еле слышно, но вполне понятно по артикуляции, прокричала Кито, стоящая на крыше угловой башни и в меру своих сил защищающая замок от Святой Магии. Она тут же упала, дёргаясь от боли и кашляя кровью, и её подхватили чьи-то заботливые руки.
Из-за зубца наружу тут же выглянула баронесса Амалия, натягивая лебёдкой тетиву большого крепостного арбалета. Все звуки были словно из-под воды, ибо видение, которое показывал всё помнящий пепел, подчиняясь немыслимой мощи заклятию, было почти беззвучным.
Вот Изабелла, рукой придерживая на плече рычаг наводки, прищурилась одним глазом, прицеливаясь. Вдавила пусковую скобу. Арбалет разрядился, и ещё чья-то жизнь неяркой вспышкой улетела за пределы Реальности. Женщина миг-другой прислушивалась к чему-то, а потом, нежно улыбнувшись, положила ладошку на живот. Улыбнулась и баронесса, ласково обняв невестку за плечи.
– Толкается?
– Ага! – глаза молодой женщины блеснули неземной радостью. Но она тут же вздохнула, и продолжила, – Заряжайте, леди. Не дело нам отлынивать от работы.
И снова негромко заскрипели пружины взводимого арбалета...
– Третья! – простуженно хрипящим басом хрипом рявкнул барон, сталкивая наружу со стены труп солдата, которого только что самолично зарубил. Он всмотрелся в пламя, вставшее стеной вокруг замка, а затем на тоненькую фигурку наверху башни, вновь вскинувшую руки в жесте отрицания.
Ната утёрла маленькой ведьме губы, на которых снова выступили алые пузыри, – Держись, Кито! На тебя одна надежда!
Малышка гордо задрала лицо, закаменевшее от усилия,
Кито повело в сторону и назад. Ната и баронесса, увидев её закатившиеся глаза, быстро отнесли обмякшее тельце вниз, где над малышкой сразу стали хлопотать женщины с лекарствами и мазями...
... Четвёртая! – бесконечно устало проворчал Питер, морщась от боли в проткнутой копьём ноге. Атаки обычным способом чередовались с магическими, и вот теперь снова пришёл черёд святых отцов.
Их группа, образовавшая правильное сомкнутое кольцо, воздела руки к небу, стоя на развалинах ратуши за пределами стрельбы замковых арбалетов. И сразу же заревело пламя...
Маленький, безобразный до отвращения голый демон высунулся из туманного пятна, возникшего рядом с застывшей в трансе Кито. Злорадно ухмыляясь, он раскрыл свою пасть, усеянную острыми зубками...
– НЕТ !!! – закричал стоящий на коленях человек, чей чёрный плащ был весь усыпан пеплом, прилипшим к влажным пятнам.
Клыки бестии сокнулись на тонком, покрытом копотью и волдырями ожогов запястьи, и один- единственный из золотых обручей ведьминского браслета тут же лопнул, перекушенный с одной стороны. Тотчас же огонь вокруг торжествующе заревел, и втянулся
А затем наступила темнота...
Сосновые лапы, обвисшие от налипшего на них снега, медленно проплывали перед глазами. Сверху вниз. Сверху вниз...
«Нет, это меня несут!» – мысль обожгла, и звеняще-сосущая пустота внутри тотчас же лопнула, сменившись обжигающе-холодной струйкой боли. Дёрнувшись, Valle попытался встать, но только вывалился из носилок. Бессильно уткнувшись лицом в сугроб, он только глухо застонал, снова и снова переживая увиденные с помощью чародейства последние минуты своих близких.
Но тут чьи-то ловкие руки выдернули молодого баронета из снега, и меховой рукавицей обтёрли лицо.
Проморгавшись, он увидел перед собой озабоченные лица. Трент и Гуго-молчун. Если гном раплылся в радостной улыбке, то Гуго, у которого половина лица скрывалась под какой-то тряпкой, только сверкал глазами.
– Ваша светлость, опамятовались! – радостно прогудел бывший капитан стражи.
– Вы... видели? – с трудом открыв пересохшие губы, прошептал обессиленный баронет.
Гном сразу посмурнел.
– Видели, как не видеть. Мы ж совсем близко подошли – думали, кто из святой братии ентой – так значит, надо болт меж лопаток воткнуть. Видели, ваша светлость – так оно и было. Только внутрь замка мы не попали...
Valle глубоко вздохнул, и блаженное забытьё снова сомкнуло вокруг него свои милосердные объятия...
В следующий раз он пришёл в себя не скоро, судя по тому, что он был уже в доме. Обведя взглядом нарочито простые бревенчатые стены, сложенные из мощной лиственницы, баронет даже задумался, где бы это он мог быть. Не придя ни к какому выводу, он с трудом поднялся.
Дом было качнулся перед глазами, но затем послушно встал на своё место. Придерживаясь рукой, молодой маг зажёг свой магический светильник, осмотрелся ещё раз – вроде и знакомо, но всё равно ничего не понятно, а посему он потихоньку поплёлся на еле слышные голоса. Тем более, что бурчащий желудок уже требовал своего, а примерно с той же стороны доносились весьма аппетитные запахи.
Пройдя по коридорчику, вымощенному добротными дубовыми плахами, Valle вспомнил наконец, где он всё это видел – и развешанное на стенах оружие вперемешку со связками луковиц и перца, и простую, но здоровую обстановку. Это был тот самый, летом сделанный охотничий домик в лесу, про который святое воинство попросту не успело разнюхать.
В зале обнаружилось немало народу, в том числе и детей. Какая-то согбенная старушенция осторожно втирала мазь Гуго, левая половина лица которого представляла собой один большой ожог. Трент на столе у окна ладил арбалетные болты, а остальные – кто спал, кто тихонько шептался. Разговор в основном сводился к видению, подсмотренному Гуго-молчуном и Трентом, да к извечному вопросу, как таперича жить.
– Ваша светлость проснуться изволили! – радостно воскликнула какая-то крестьянка, рябая бабища средних лет. Она тут же, умилённо глядя, подхватилась с тюфяка, постеленного у стены, и низко поклонилась вошедшему. Остальные последовали её примеру, разве что Трент отвесил более сдержанный поклон, а молодого парня с окровавленной повязкой на ноге баронет остановил сам.
– Ладно, хватит, – поморщился баронет, непривычный к таким почестям, – Кто рассказывать будет?
Рассказывал в основном Гуго, иногда забываясь и тут же подвывая от боли в обожжённых губах. Его рассказ свёлся к тому, что перед самым снегом налетели святоши, пожгли-пограбили, и ушли южнее, к перевалу, готовить на зиму оборону. Две единственные расчищенные дороги, по которым можно пробраться без боязни утонуть в снегу, плотно патрулируются усиленными отрядами, подкреплёнными монахами.
Valle подумал немного, поглядывая на людей, глядящих на него со страхом и надеждой.
– Что в деревнях?
Трент виновато, словно именно он проштрафился, понурил голову.
– Половину порезали, остальных, кто покрепче, в рабство угнали. В цепь по двое заковали, как скотину на базаре, и увели.
– А как вы уцелели? – баронет уселся на освобождённый для него стул. В руку ему чья-то понятливая душа тут же сунула увесистый ломоть хлеба с грудинкой и стакан вина.
– Кто как, – Гуго пожал плечами, – Кто в дороге был, кто в лес за дровами намерился. Мы вот с Трентом
