больно, терять единственное дитя. Кристина не умирала, но новая жизнь неизбежно уничтожает прежнюю... Или уместнее сказать - новая смерть?
Меня просили, за мягкими словами скрывая горький приказ, заботиться о Кристине; я, склоняя голову, соглашалась со всем. Они не желали моей смерти, понимая, что другие будут хуже, и просили беречь себя, вновь получая согласие.
Кристина еще была жива - последний шанс изменить выбор. Ей предстояла беседа со мной, и, в случае неизменности решения, смерть. Затем - полноценное введение в новую жизнь. Девочка вышла ко мне, когда ее родители завершили беседу и отошли чуть дальше. Они хотели видеть нас, но не смущать дочь, слушая наш разговор.
Кристина походила на родителей. Выше матери, худощавее отца, со светлыми, пепельного отлива волосами и обычно-красивым лицом. Она не развилась полностью, но едва ли осознавала это, обрекая себя на портретную неизменность.
Я никогда не видела таких голодных и жадных глаз, даже Эльза глядела иначе, чуть мягче и глубже. Кристина не любила меня, она всего лишь жила в изоляции, и впервые видела мертвую прелесть. И была художником.
Она нервничала, и я не могла не успокоить ее - мне было необходимо доверие. Не то, что основано на холодном расчете, иное, идущее от сердца. Я была усталой, нежной, готовой слушать и безопасной; она забывала о волнении. Мне приходилось молчать и говорить, танцуя на грани истины и лжи, наблюдая, как исчезает ее тревога.
Первая часть задания прошла безукоризненно.
Время истекло, я вышла, попрощавшись.
В полумиле от убежища меня захватило безумие. Померещилось в толпе незабытое лицо с жестким овалом и рыжие кудри, поднялся страх, и день умер.
За плечами билось пламя, мерзко-теплое платье путалось в ногах, вязкий воздух забивал легкие. Одна мысль - за что?! Я чувствовала приближение своей кары(неужели за правильную жизнь? За силу?) и бежала, словно сквозь воду. Огонь был все ближе, и в треске пламени мне слышались шаги.
Я бежала, и не было ничего, кроме страха, пламени и душной тьмы, сил не осталось уже давно, тяжелые волосы бились за спиной, длинные пряди, в которые слишком легко вцепиться. Улицы - все же и уже, безумный стук сердца, мрак, ужас, огонь...
Я не могла, но бежала. Знала, что не уйти, и все же не упала на горячие камни мостовой. Слишком страшно, за гранью разбитого разума, выше смятых чувств... Затянувшаяся прелюдия к неназванному кошмару.
Я падала, поднималась и бежала вновь. Пламя почти касалось волос и платья, и резкий рывок выдернул несколько прядей. Я не могла оглянуться, не могла остановиться, слишком велик был ужас...
И меня не стало.
За тьмой следовал свет, безумие же не сменилось разумом, и я попыталась бежать, но не смогла пошевелиться. Что-то звучало рядом, постепенно начала узнавать слова, и тусклое мерцание перед глазами превратилось в знакомую обстановку. Страх затухал, грудь больше не поднималась, пытаясь вдохнуть уже больше столетия ненужный воздух.
Меня успокаивали. Мертвец, убеждающий в том, что все закончилось и бояться не нужно... Странная картина, но я приходила в себя, хоть и не верила ни одному слову.
Мысли постепенно выстраивались в ровные ряды, каждая - на своем месте. Я осознала, что ошиблась, спровоцировав приступ, но мертвые просили меня, и разум вернулся. Не страшно, верно любимая? Мелочь, если сформулировать таким образом... Но я не знаю, что именно стало роковым - смена дозы, новый наркотик, пение, прогулки, девушка, похожая на Хадринн... Ошибка, но где? И страшнее всего - если ее не было, и безумие пробудилось само. Тогда бесполезно бежать, и я могу окончательно умереть прежде своего тела.
Не узнать, пока не стает хуже... Пусть я ошиблась, пожалуйста! О небо, кого я прошу... Ты не в силах ничего изменить, Бог, если он есть, не знает справедливости.
Мертвые покинули комнату, видя, что я успокоилась и не смогу уйти. Не знаю, какое успокоительное мне дали, но оно подействовало слишком хорошо… Кристине обещали все объяснить. Знаешь, любимая, это почти смешно – я до сих пор не знаю, что же случилось в реальном мире, пока мною владели видения. Ответа не избежать, но мне не хочется самой искать его – все скажут другие. Не могу думать. Усталость? Мертвые предупреждали о том, что мне лучше отдохнуть, и вечером попытаться начать работу с новообращенной.
Я не позволю себе спать, но и писать не больше сил.
Прощай…
Сегодня я умерла. Это было совсем не страшно, и я прекрасно себя чувствую. Хотя нет, не совсем – и рада, и неприятно от непривычности. Не знаю, как описать лучше, но не думаю, что это очень экзотическая эмоция. Сейчас для меня все плохое – хуже, чем обычно, но даже кусочек хорошего – прекрасен. И почти не волнуюсь, только жду следующего дня. Нехорошая девочка, почти не думаю о родителях, и много не помню о них, память как будто проредили. Странное ощущение, и никакого порядка в «белых пятнах» не вижу. Моя наставница – мне не нравится слово куратор, хотя к ней не подходят оба – сказала, что система амнезии есть не всегда, и у совсем молодых так бывает часто. Но я лучше расскажу с самого начала...
Утром волновалась так, что совершенно забыла про недосып. Первым сверхъестественным существом, с которым я контактировала тесно, была Канис. Та самая неудачливая порнозвезда, вампир Санкт-Петербурга, накануне впечатлившая меня своей красотой. Наяву ей это тоже удалось... В то, что она - настоящая, верилось с трудом, но поверить пришлось. Я знаю, внешность можно совершенствовать, но не настолько... Она была слишком цельной, естественной. Да и откуда у нее возможность менять свое лицо? Я расскажу о ней подробнее, это кажется мне интересным.
Красавица без сомнения, изящная, хрупкая, чуть выше среднего роста... Руки в перчатках, но, кажется, совершенной формы. Темно-русые волосы до лопаток, блестящие, не совсем прямые - легкий намек на волны. Они чуть растрепались, но в глаза это не бросалось. Я заметила, что ее одежда была полностью закрытой, но не стала спрашивать, почему. Ответ, наверное, мог бы мне не понравиться.
Главным было чарующее лицо. Я знаю, что обычно настоящую красоту дает некая неправильность, но здесь ей не нашлось места. Очень... наверное, правильно сказать - изящные черты.
Глаза - пожалуй, большие, но не напоминающий тяжеловекую рыбу вариант. Обычно именно они портят лица, но не в ее случае. Может быть, глаза были чуть удлинены, но я бы не поручилась - слишком органично они сочетались с лицом. И цвет, светло-желтый, нереальный, но не уродливый. В сущности, странно, необычный цвет глаз редко украшает.
Рот - небольшой, нежные на вид, красиво очерченные губы. Они были темнее, чем у большинства, но ненамного - не похоже на помаду.
Красиво изогнутые брови, овал лица, который можно назвать нежным, правильной формы носик.
Да, не быть не писателем, не самое возвышенное описание, при том, что Кани(мне не нравится ее полное имя, ласкательное подходит больше) выглядит вполне неземным созданием... Бледный, грустный ангел. Ей бы не в порнофильмах сниматься... Хотя так тоже можно.
Она очень понравилась мне, с ней было легко говорить, а я ведь боялась, что не смогу нормально общаться с чужими. Кани казалась слегка старомодной, из-за слишком правильной речи, но ей шло. Со своей профессией она совсем не ассоциировалась, конечно...
Не вспомню в точности, о чем именно мы говорили - просто беседа на актуальные темы, но она меня успокоила. Кани предостерегала от необратимых решений, и все равно я не передумала. Хотелось попросить ее позировать, но это наверняка было бы нетактично. Вдруг ей не хочется тратить дни, возможно, предсмертные, на такое скучное занятие? А мне нужно с ней поладить... Что и плохо, и хорошо одновременно - она, кажется, очень вежливая. С одной стороны, приятно, с другой - не поймешь, о чем
