есть еще одна жертва. И об этой жертве знаем только мы…
— Кто? — удивился Иордан.
— Скоморох Неделька, — открыл Лавр. — Он был у Глебова на празднике и, видимо, подслушал какой-то разговор. Разговор настолько важный, что Недельку сочли необходимым убить. И вот теперь, Иордан, как мне кажется, самое время тебе рассказать: что за беседы велись на пиру у Глебова? Ты ведь тоже в них участвовал…
Иордан молча уставился на свои руки. У него болела голова, снова начала саднить потревоженная шея. Покойник, вытащенный из-под лежанки и валяющийся на полу, перед глазами, вдруг начал безмерно раздражать его. Хотелось избавиться от всего этого поскорее и снова заснуть.
Затем Иордан проговорил:
— Ты не поверишь мне, Лаврентий, но сейчас я скажу тебе чистую правду. Ничего особенного на том пиру я не услышал, хотя — не стану скрывать — хотел бы. Говорили разные глупости. Глебов больше слушал, Вихторин что-то пытался прояснить, ввести разговор в более понятное русло… Выпилось слишком много. По-моему, под конец там никто никого толком не понимал.
— Странно, — сказал Лавр и поднялся. — Самое время призвать Колупаева. Или ты желаешь тайно вынести труп отсюда и закопать его где-нибудь на дворе, пока никто не видит?
— Нет уж, — объявил Иордан. — Здесь, в России, на меня, доблестного ливонского рыцаря, совершают злодейские нападения. Пусть-ка ваши власти узнают об этом. И примут меры.
— И сделают выводы, — добавил Лавр. — А заодно, пока они чешут в затылке и пребывают в растерянности, зададим-ка мы им пару вопросов. Согласен?
Колупаев не спал — что-то яростно писал отчаянно скрипучим пером.
— Кого несет? — крикнул он, когда Лаврентий, сотворив молитву, появился у него на пороге. — Где слуги? Почему не задержали? Почему не доложили?
— Не знаю я, Назар, где твои слуги и почему они меня не заметили, — сказал Лавр негромко.
Назар швырнул перо и воззрился на вошедшего.
— Сквозь стены ты, что ли, проходишь?
Лавр скромненько пожал плечами. Сквозь стены он, конечно, ходить не умел — а неплохо бы уметь, вот бы пригодилось! — но миновать занятых болтовней слуг так, чтобы они не обратили на него внимания, был вполне в состоянии.
— Что тебе? — спросил Колупаев, сдаваясь на милость победителя. — С чем пожаловал?
— Хочу спросить тебя кое о чем, Назар, — отозвался Лавр.
— Спрашивай, да побыстрей — мне некогда.
Всем своим немилостивым видом Колупаев демонстрировал нежелание общаться с «медвежонком». Более чуткий гость ощутил бы страшную неловкость оттого, что отрывает Колупаева от дел. Но только не Лаврентий.
— Скажи мне, Назар, кто написал донос на Глебова? Кто сообщил, будто он «блины печет»?
— Не твоего ума это дело, инок. Коли обвинение доказано, доносчика можно не объявлять. На имущество преступника он не претендовал.
— Ладно, — подозрительно легко согласился Лавр, — тогда другое дело у меня к тебе найдется. В гостинице, где остановился ливонский рыцарь Иордан из Рацебурга, лежит убитый человек. Не хочешь ли взглянуть на него?
— Что я, мертвяков не видел? — осведомился приказной дьяк и обхватил свою крупную круглую голову ручищами. Застонал, как раненый зверь: — За что со мной так? Я спать хочу! У меня дел куча! Какой еще убитый человек? Для чего он там лежит?
— Он там лежит для того, что хотел нынче ночью убить Иордана. Как ты понимаешь, извести орденского брата не очень просто, — спокойно ответил Лавр. — Ну так идешь со мной?
Назар глянул на него коротко и зло, как на лютого ворога, но встал и последовал из комнаты. У ворот успел еще пнуть и обругать нерадивых слуг, которые не задержали инока. Те вскочили, стали оправдываться — мол, не придали значения… мол, не видели, как проскользнул… — но Назар их уже не слушал.
Широко шагая по просыпающимся новгородским улицам, он направлялся в гостиницу.
Иордан ждал их. Холодный, безупречно умытый, тщательно одетый, раненая шея обвязана платком, на мизинце играет перстень с жуковиной.
Труп по-прежнему лежал на полу — безобразный, совершенно лишний в комнате предмет.
Завидев Назара, Иордан вымолвил:
— Вот, извольте полюбоваться, господин. Доводилось мне и в разбойничьих притонах ночевать, так что к подобным делам я весьма привычен. Однако все-таки неприятно это — убивать неизвестных лиц среди ночи, будучи вырванным из объятий Морфеуса…
Назар мельком глянул на труп.
— Кто это? — отрывисто спросил он.
Иордан лениво обмахнулся платком.
— Это я у вас, господин мой, хотел бы узнать, — отозвался он, растягивая слова.
— А вы, стало быть, даже не подозреваете, кто желал организовать на вас покушение? — Назар так и впился глазами в невозмутимую лошадиную физиономию ливонца. Тот удивленно поднял брови.
— А я что, обязан что-то подозревать? Странное правосудие в этой стране! — возмутился он.
— При чем тут правосудие! — Колупаев медленно пошел пятнами. — Я спрашиваю вас насчет ваших личных подозрений. Это сильно помогло бы мне разобраться…
— Знаешь, Назар, что помогло бы тебе разобраться? — вмешался Лавр.
Все это время он стоял в углу и слушал препирательства приказного дьяка с ливонцем.
Оба повернулись в его сторону, одинаково недовольные тем, что успели позабыть о присутствии инока. И у обоих мелькнуло в голове одно и то же: «Ну до чего же скользкий! Вечно притворится, что его тут нет, а потом неожиданно всунется — и чувствуешь себя полным дураком…»
— Что? — рявкнул Назар.
— Скажи, кто написал донос на Глебова! — потребовал Лавр.
— А что это даст? — осведомился Назар.
— Просто скажи…
— Хорошо, — сдался под давлением обстоятельств Колупаев, — донос на Глебова написан госпожой Турениной, вдовой боярина Туренина. Теперь я могу забрать труп?
— Тебе никто не препятствует, — напомнил Лавр.
— Хоть бы поблагодарил, — фыркнул Колупаев.
Лавр молча поклонился ему, медленно и торжественно. А Иордан заметил, не без иронии:
— Благодарить будешь ты, когда они приведут к тебе преступника.
Назар смерил ливонца взглядом.
— Подозрения могут быть какие угодно и у кого угодно. Их требуется доказать, ведь ложных доносчиков и напрасных оговорщиков постигают тяжелые бедствия…
Глава 10
Авдотья Туренина
Имение боярина Туренина, доставшееся по наследству его супруге, бездетной Авдотье (было двое детей, да умерли во младенчестве, а больше не рождалось), называлось Туренино и размещалось в десятке верст от Новгорода. Было оно не единственным из имущества, но наиболее богатым и удобным для проживания.
