Однако Тэмучжин заметил, как неловко садится и встает дядя, и в душе порадовался. Он не обязан любить чужаков. Мальчик понимал, что это лишь еще одно испытание, предназначенное Есугэем для его сыновей, и он выдержит.
— Найдется ли для моего сына жена в твоих юртах? — поинтересовался Есугэй.
Энк поморщился, допил чай и протянул руку, чтобы пиалу опять наполнили.
— Только в одной семье не нашлось для дочери пары. Они обрадуются, если она будет есть чужое мясо и пить чужое молоко.
— Я посмотрю на нее до отъезда, — кивнул Есугэй. — Она должна быть здоровой и плодовитой, должна родить сыновей Волку. Кто знает, может, однажды она станет матерью племени.
В глубокой задумчивости Энк отпил соленой жидкости. Тэмучжину больше всего на свете хотелось убраться подальше от этого плохо пахнущего человека и его мрачной юрты, но он заставил себя сидеть спокойно и прислушиваться к каждому слову. В конце концов, от нынешнего разговора зависела его дальнейшая жизнь.
— Я приведу ее к тебе, — обещал Энк.
— Добрая кровь идет от доброго рода. Хочу увидеть ее родителей, — заявил Есугэй.
— Ладно, — с неохотой кивнул Энк. — Мне все равно надо выйти по нужде.
Тэмучжин встал и попятился, пропуская дядю к выходу. И почти сразу же услышал журчание. Есугэй рассмеялся, но смех был недобрым. Молча протянув руку, он обнял Тэмучжина за плечи, и они вместе вышли на солнечный свет.
Олхунутов снедало любопытство. Казалось, им хочется узнать все про их гостей. Когда глаза Тэмучжина привыкли к свету, он увидел, что вокруг юрты Энка столпилось несколько десятков чужаков. Есугэй едва удостоил собравшихся взглядом. Энк пошел сквозь толпу, пинком прогнав с дороги двух рыжих собак. Есугэй зашагал за ним, но перед этим на мгновение встретился с сыном взглядом. Тэмучжин спокойно посмотрел на отца, и тот кивнул ему, чтобы подбодрить.
Хромота Энка при ходьбе была видна куда сильнее. Каждый шаг напоминал о старой ране. Заметив, что гости за ним наблюдают, Энк покраснел. Они прошли между юртами к краю поселения. За ними шли олхунуты, переговариваясь и совершенно не скрывая своего любопытства.
За их спинами вдруг послышался грохот копыт, и Тэмучжин еле удержался, чтобы не оглянуться. Перехватив взгляд отца, он понял, что если бы была какая-то опасность, то хан выхватил бы меч в мгновение ока. Есугэй чуть улыбнулся, но пальцы его стиснули рукоять. Тэмучжин слышал приближающийся топот. Под ногами задрожала земля.
Есугэй вдруг отпрянул и схватил всадника. Лошадь, без узды и седла, пронеслась дальше. Освободившись от наездника, она пару раз взбрыкнула и успокоилась, опустила голову и начала щипать траву.
Тэмучжин обернулся. Интересно, кого это поймал отец, а Есугэй как раз опускал ребенка на землю.
Наверное, это была девочка, хотя сказать с уверенностью было трудно. Волосы коротко подстрижены, а лицо черно от грязи. Девочка вырывалась из рук Есугэя, плевалась и верещала. Тот поставил ее на землю, рассмеялся и, повернувшись к Энку, заметил:
— Вижу, олхунуты растят дочерей дикарками.
Лицо Энка скривилось в усмешке. Он смотрел вслед удирающей чумазой девчонке.
— Пойдем-ка к ее отцу, — произнес он, бросив взгляд на Тэмучжина.
Тэмучжин уставился на убегающую фигурку, сожалея, что не успел как следует ее рассмотреть.
— Это она? — спросил он, но никто ему не ответил.
Кони олхунутов паслись за пределами улуса, мотали головами и ржали в весеннем возбуждении. Крайние юрты стояли на пятачке пыльной земли рядом с загонами. Приземистые и простые, без украшений, даже двери были из некрашеного дерева. Это говорило о том, что их хозяева не имели ничего, кроме собственной жизни и места в племени. Тэмучжин вздохнул, подумав, что придется провести в такой бедной семье целый год. Он надеялся, что ему хотя бы лук для охоты дадут. По юрте можно было предположить, что семья невесты с трудом его прокормит.
Лицо Есугэя было непроницаемо, и Тэмучжин изо всех сил пытался сделать точно такое же лицо, пока Энк еще был здесь. Для себя он решил, что никогда не полюбит дядю, который принял его так неласково.
Отец девушки вышел им навстречу, улыбаясь и кланяясь. Одежда его была черна от грязи и засалена так, что Тэмучжин подумал, будто он носит ее, не снимая, уже который год. Открыв в улыбке беззубый рот, старик почесал голову и вытащил из волос какого-то паразита. Все это казалось ужасным, особенно если всю жизнь провел в чистой материнской юрте. Густой запах мочи висел в воздухе, а рядом не было даже выгребной ямы.
Мальчик смотрел на грязные руки старика, а тот тем временем пригласил гостей в юрту — выпить пиалу соленого чая. Тэмучжин сел слева от Энка и Есугэя. Сердце Тэмучжина совсем упало, когда он увидел кособокие лежанки и серую обстановку юрты. На стене висел старый лук, но плохой и много раз чиненный. Старик пинком разбудил жену и велел ей приготовить чай. В присутствии гостей он явно беспокоился и постоянно бормотал себе что-то под нос.
Энк не мог скрыть удовольствия. Он с усмешкой оглядел голый войлок и деревянные решетки каркаса юрты, латанные в сотнях мест.
— Благодарим за угощение, Шрия, — сказал Энк женщине, когда она с коротким поклоном разлила по неглубоким пиалам соленый чай. Его настроение все улучшалось. Он обратился к хозяину юрты: — Приведи дочь, Шолой. Отец этого мальчика желает ее видеть.
Снова осклабившись в беззубой улыбке, старик вышел, на каждом шагу подтягивая спадающие штаны. Тэмучжин услышал какой-то пронзительный визг, крик, но сделал вид, что ничего не слышит. Он глотал жидкость из пиалы, прятал испуганные глаза и чувствовал, как ужасно хочется выйти по нужде.
Шолой втащил ту самую чумазую девчонку, которую они встретили по дороге. Чувствуя на себе холодный взгляд Есугэя, старик стукнул ее по лицу, потом огрел по заду. Глаза девочки наполнились слезами, но она продолжала все так же решительно вырываться.
— Это Бортэ, — хитренько усмехнулся Энк. — Уверен, она станет твоему сыну верной и хорошей женой.
— А не старовата? — засомневался Есугэй.
Девочка вырвалась из рук отца и уселась в другом конце юрты, как можно дальше от незваных гостей.
— Ей четырнадцать, но кровь еще не пришла, — пожал плечами Энк. — Может, потому что такая худая. У нее были и другие женихи, но они предпочли девочек поспокойнее. А в этой горит огонь. Она станет хорошей матерью Волку.
Девочка, о которой шла речь, вдруг схватила сапог и швырнула им в Энка. Тэмучжин, сидящий рядом с дядей, перехватил сапог в воздухе. И она злобно на него уставилась.
Есугэй прошелся по юрте. Что-то в его лице заставило девочку притихнуть. Для своего народа он был высоким, а уж по меркам олхунутов — огромным. Он протянул руку и легонько взял ее за подбородок, приподнял лицо.
— Моему сыну нужна сильная жена, — сказал он, глядя ей в глаза. — Думаю, когда вырастет, станет красавицей.
Возмутившись, девочка попыталась ударить Есугэя, но не успела: тот уже отдернул руку. Усмехнулся, кивнул:
— Она мне нравится. Я согласен.
— Я рад, что нашел хорошую пару твоему сыну, — произнес Энк, скрывая недовольство за легкой улыбкой.
Есугэй встал и выпрямился, возвышаясь над всеми.
— Через год, Энк, я заберу его. Научи его послушанию, но помни: настанет день и он превратится в мужчину, который, может статься, вернется и отдаст олхунутам долги.
Энк с Шолоем поняли угрозу, таящуюся в этих словах. Хозяин юрты стиснул зубы, постарался взять
