— Я ненавижу вас, — тихо сказала она.
— Ты слышал, что она сказала, Сэмми? Я, наверно, плохо расслышал. Она действительно сказала, что я ей не нравлюсь?
Лина повысила голос.
— Я говорю, что мою страну изнасиловали, а вы держите банковский счет для насильников. Кто же вы после этого? По-арабски это называется «гаввад». Сводник!
— У-у… твою мать! — прорычал Фрэнк Хофман. Это было все, что он мог придумать.
— Сколько денег вы сами на этом заработали, гаввад? Сколько миллионов вы получили через «Оскар трейдинг»? Я знаю, что много. Я видела платежные документы.
Фрэнк Хофман плюнул на пол, прямо перед Линой.
— Знаешь, милочка, правильно Хаммуд про тебя говорил. Ты настоящая блядь!
Когда последнее слово сорвалось с уст отца, Сэм Хофман, шатаясь, подошел к нему и в отчаянии замахнулся на старика. Но Фрэнк, проявив неожиданную для него ловкость, отскочил от стола. Он выхватил из кобуры под мышкой короткий толстый пистолет и направил на них.
— Как бы я хотел сейчас поиграть этой штукой, Сэмми, особенно с твоей подружкой, дери ее в задницу. Но я разумный человек и бывший государственный служащий. Так что сядьте-ка оба.
Они продолжали стоять не двигаясь, пылая гневом.
— Я сказал: сядьте, мать вашу! — Он взвел курок и прицелился сыну в голову. Они отошли к своим креслам. — Благодарю вас, мальчики и девочки. А теперь давайте-ка успокоимся и перестанем обзываться. Потому что это уже переходит все границы. Прошу прошения, милочка. Я имею в виду то, что назвал тебя блядью. Но ты здесь играешь не в ту игру. Правда. Поэтому не препирайся больше с дядей Фрэнком. Поняла?
Лина молча смотрела на него, не реагируя на извинения, и только глаза у нее по-прежнему сверкали. Фрэнк пожал плечами и повернулся к сыну.
— Сэмми, сынок, мне надо поговорить с тобой.
— Говори.
— Один на один. Иначе, предупреждаю тебя, ты плохо кончишь. Особенно из-за этой мисс Прибабах. У нее столько врагов, что она и представить себе не может. Я вообще не в счет — так, мелочи. Поэтому давай-ка побеседуем вдвоем и подумаем, что можно сделать. Разумно?
Сэм обернулся к Лине и, сложив ладони вокруг ее уха, прошептал:
— Как ты считаешь? Мне поговорить с ним?
— Только никаких сделок, — шепнула она ему в ответ. — Поговори, если хочешь. Но я ни с кем никаких сделок заключать не буду. Я не могу. Я дала клятву.
Сэм повернулся к отцу.
— О’кей, папа, — сказал он. — Давай поговорим.
— Хороший мальчик. Значит, еще есть надежда. — Фрэнк Хофман поднял телефонную трубку и нажал красную кнопку.
— Привет, дружище. Это Фрэнк. Мы с сыном должны пойти прогуляться, прочистить мозги. Хотели бы оставить даму здесь на пару часов. Хорошо? Пусть почитает журналы, почистит ноготки. Мы вернемся и заберем ее. Ладно? Хорошо, спасибо.
Посиди смирно, куколка, — сказал он Лине. — И не делай глупостей. Пойдем, Сэмми. — Он взял сына за локоть, как делал когда-то, переходя с маленьким сыном улицу, и повел его из приемной.
— Йа гхариб кун адиб! — тихо произнесла она, когда за ними закрылась дверь. — Будь повежливей, иностранец.
Глава 38
Фрэнк Хофман пошатываясь вышел на улицу из дверей «Кредит Мерсье» и стал звать такси. Утреннее солнце начинало пригревать. Почтенный экс-шпион расстегнул жилетку, выпустив на волю живот, и отер пот со лба галстуком. Буйная энергия Фрэнка Хофмана заставляла забывать о его возрасте.
— Поедем-ка в мою гостиницу, сын, и выпьем что-нибудь, — сказал он. — Что-то твоя подружка сильно меня утомила.
— Я не хочу пить, папа.
— А я хочу, так что замолкни.
Около них затормозило такси.
— Отвези-ка нас в «Нога-Хилтон», дружище, — сказал Фрэнк, — и не жалей газу. — Он разговаривал со всеми одним и тем же грубоватым, сугубо уличным языком, который тем не менее все прекрасно принимали.
Таксист высадил их около отеля, сверкавшего на солнечном берегу озера, как ледяной монолит. Фрэнк направился в бар рядом с казино. В этот час там было темно и пусто. «Дай-ка мне бутылочку скотча, Антуан, — сказал он буфетчику. — Запиши за мной». Буфетчик извлек из-под прилавка бутылку «Чивас Ригал» и вложил ее в коричневый бумажный пакет. Хофман вытащил из кармана скомканный пятидесятидолларовый банкнот и сунул в руку буфетчику. «Купи что-нибудь жене», — сказал он.
Фрэнк снова взял Сэма за локоть и повел к лифтам. Они составляли странную пару: старший, коренастой фигурой похожий на огнетушитель, в расстегнутой жилетке, пыхтя преодолевал вестибюль, держа в руке коричневый пакет и подталкивая младшего — худого и высокого, сопротивлявшегося отцовской хватке. Фрэнк отпустил локоть сына только тогда, когда они дошли до номера.
Фрэнк открыл дверь и вошел. Из спальни его окликнул женский голос.
— Ох, черт! — сказал он. — Я и забыл про нее. Поди погуляй, Фифи, — крикнул он в спальню. — У меня тут кое-какие дела.
В гостиную вышла женщина в одних трусах. Ее огромные груди свешивались почти до середины живота, лицо было живым, но глуповатым. Фрэнк вытащил из бумажника пять хрустящих стодолларовых купюр и вручил ей.
— Валяй! — сказал он. Женщина шмыгнула обратно в спальню, оделась и вышла через другую дверь. В воздухе остался крепкий запах ее духов.
— Кто это? — спросил Сэм.
— Элеонора Рузвельт. Оставь меня в покое, сынок. Это обыкновенная шлюха. Что тебе за дело до нее?
— Ты прав. Никакого дела нет.
Сколько Сэм себя помнил, его отец всегда таскался за молоденькими женщинами, и чем вульгарнее и нахальнее они выглядели, тем, кажется, больше ему нравились. Это была какая-то неустанная, героическая гонка за дешевым продажным сексом. В Бейруте, когда Сэм был еще мальчиком, отец ходил с ним в стрип- клуб «Черная кошка», и ему приходилось смотреть кошмарное шоу с участием немецкой пастушки и змеи. Большую часть своей юности Сэм избавлялся от воспоминаний об этих представлениях. Но его отцу это было по вкусу; он сидел в первом ряду и покрикивал: «Ух ты, ух ты!»
Фрэнк налил виски в два высоких стакана.
— Соды или воды? — спросил он.
— Нет, только льда.
— О-о! Мальчик вырос. Ты уверен, что справишься?
— Перестань, папа. Я думал, мы собрались поговорить. А то давай отложим.
— Я действительно хочу поговорить. Мне просто нужно было расслабиться, а то я ляпну что-нибудь несусветное. Но теперь я уже в порядке. Как мама?
— Нормально. Но мы же не о ней хотели разговаривать.
— О’кей, черт с ней, с мамой. — Фрэнк скинул туфли и положил ноги на кофейный столик. — Давай поговорим об Ираке. У нас с тобой здесь серьезная проблема. Ребята Хаммуда озверели, когда твоя подружка сбежала из Багдада. Они поимели здоровенный зуб на тебя и твоего …аного саудовского дружка
