Де Трие обалдело моргал, но вежливо старался скрыть свое любопытство.
— Нет, — сказал Тир, — нет, у нас не всегда так. Обычно выходные проходят чуть поспокойнее. Ладно, что там у вас за вопросы?
Список вопросов по последней методичке оказался небольшим, но в процессе обсуждения были затронуты еще несколько жизненно важных тем. И к тому времени как Гуго с Шагратом потребовали еды, Тир и де Трие уже успели перейти на «ты», де Трие утратил остатки священного трепета перед легатом Старой Гвардии, легат, в свою очередь, перестал щадить психику гостя и несколько раз его обрычал. Они сошлись во мнениях по множеству вопросов, они не сошлись во мнениях по множеству вопросов, они искали точки соприкосновения, и возвращаться с небес на землю ни тот ни другой не собирались. По крайней мере, не сегодня.
— Я с вами, — сообщил Шаграт. — Мне тоже интересно.
— Тогда уж и остальных надо поднимать, — решил Тир. — Плакал выходной у женатиков.
— Ниче, — Шаграт пренебрежительно махнул рукой, — перебьются.
И действительно — перебились. Причем с ожидаемым энтузиазмом. Полетать с новым пилотом, это ж такой подарок для них, давным-давно изучивших друг друга наизусть, сжившихся настолько, что действия каждого в небе воспринимались чуть ли не как свои собственные.
К ним очень скоро присоединился Эрик. И за одно только это Фой де Трие заслужил благодарности. Его и отблагодарили — объяснили принципы «прыжка». Знатный подарок.
Одной из тем, крайне интересовавших Фоя, был как раз «прыжок». А другой — как Тир смог объяснить другим то, что вроде бы необъяснимо. Ведь «прыжок» — это не магия, это нечто, похожее на чары, но и не чары. Искусство. То его проявление, которое лежит уже за гранью объяснимого. Можно научить приемам, но нельзя научить гениальности.
Из-за этого они тоже поспорили.
Гениальности, может, не учат — об этом Тир не знал ничего. Но он знал, что «прыжок», а в перспективе и «призраки» — всего лишь маневры, доступные тем, кто… скажем так, достиг определенного уровня.
— Сам? — уточнил Фой.
— Сам, — подтвердил Тир.
Они тут все — все семеро были самородками. Родились, чтобы летать, и, может быть, умели летать с рождения.
Тогда, дома, Фой оставил последнее замечание без комментариев. А сейчас, когда тема снова всплыла, к спору присоединились еще и остальные старогвардейцы. Те из них, кто считал себя достаточно компетентными, чтобы спорить о столь тонких материях, как природа чудес. Тир, например, ни черта в чудесах не смыслил.
А Падре утверждал, что понять и объяснить их — нельзя.
Но если ты не можешь объяснить, как тебе удается тот или иной маневр, то много ли от него проку? Если ты никого не можешь научить, то зачем ты нужен? Получается, что ты — одноразовый. А одноразовая вещь, считай — негодная вещь.
— Он — идеалист, — сообщил Падре Фою.
Падре нравилось обзывать Тира идеалистом.
— В Лонгви бы его поняли, — согласился Фой. — У нас много таких.
Насыщенный оказался выходной. Обмен опытом — де Трие тоже было, что показать старогвардейцам — уточнение сходств и различий в методах работы, ориентирование вслепую, полеты в группе… Мал даже слегка пожалел молодого лонгвийца, которому в родном городе не с кем было летать, кроме самого барона. А у барона хватало других дел.
Как и у императора, между прочим.
Шпильку насчет императора подпустил, разумеется, Тир. Не удержался.
— Моя вина, — согласился Эрик, — угораздило же в императоры угодить. Больше этого не повторится.
Старогвардейское шестое чувство — еще одна тема для обсуждения. Пресловутая интуиция, развитая до такой степени, что превратилась в надежное и сверхъестественное чутье. Достигнув соглашения по этому поводу, Тир фон Рауб и Фой де Трие сцепились не друг с другом, а вдвоем — со всеми остальными. Включая Эрика. Интуиция постепенно развивалась — с этим не спорил никто. Но Тир утверждал, что на процесс развития можно и нужно влиять, и Фой поддержал его, ссылаясь на опыт Мечников.
— Мечники — не показатель, — возразил Эрик в завершение долгой и острой дискуссии, прерывающейся время от времени короткими воздушными боями.
— А кто тогда показатель?! — взвился Фой. — Кроме нас, они — единственные мастера-бойцы. У них огромный опыт…
— Ты из Лонгви, пилот, — с непонятной усмешкой произнес Эрик. — Извини, но вы там все, как наш Суслик. Верите в лучшее.
Фой бросил взгляд на Тира. И стало ясно, что парня пора поддержать.
— Он привез методики тренировок Мечников, — сообщил Тир. — Отдал мне. Я подумаю, как их можно использовать.
Риттер присвистнул.
Эрик поднял брови и очень задумчиво взглянул на де Трие. А тот пожал плечами:
— Там нет ничего секретного. То есть ничего, что нужно скрывать от Мастеров. Мы все должны сотрудничать, когда есть такая возможность.
— О да. Безусловно. Так, господа старогвардейцы, вы свободны. Фой, рад был познакомиться, кланяйся от меня барону де Лонгви. Суслик, через час будь в замке.
Ну вот. Всегда так. Все — свободны, а Суслик — в замок. В замке то ли вздрючат, то ли похвалят, а за что — в любом случае непонятно.
— Чего еще он хотел? — без обиняков и предисловий спросил Эрик. — Зачем прилетел сюда?
— В основном, чтобы познакомиться. Интересовался моделированием боевых ситуаций… По поводу переучивания пилотов на новые скорости вопросы возникли. У нас методы разные. В Лонгви тренажеры, а мы тут — в реальных условиях.
— Моделирование боевых ситуаций? Почему он к тебе с этим явился?
— А к кому?
— Суслик, это — теория, а специалистов-теоретиков гораздо больше в Лонгви. Ты не понял, да? — Эрик набивал трубку и не смотрел на Тира. — Он же не самородок. Он — научился летать. Вас всех я нашел, вы все действительно такими родились, а де Трие — обученный Мастер. Кто его научил?
— Лонгвиец?
— Не только. Еще и ты. Поэтому он пришел к тебе с вопросами, поэтому он тебе в рот заглядывает и каждое слово ловит. Он с тобой даже спорит не так, как с остальными. И если он прав насчет Мечников… точнее, если Лонгвиец прав насчет Мечников, потому что Фой явно повторяет за ним, то получается, что летать можно научиться.
— А кто и когда утверждал обратное?
— Все утверждали. — Эрик вздохнул. — Точнее, никто, кроме тебя, не говорил, что этому можно учить. Вот что, поправь меня, если я ошибусь, но после разговора с Фоем Лонгви кажется тебе раем на земле, верно?
— Лонгви всегда казался мне раем.
Эрик молча смотрел на него, глаза в глаза, чуть улыбаясь, приминая табак в трубке большим пальцем.
Тир отвел взгляд и кивнул:
— Да.
— Он тебя хочет, — констатировал Эрик. — Сначала отдал, а теперь спохватился и решил вернуть. Точнее, решил сделать так, чтобы ты сам вернулся. Зачем ты ему понадобился, знаешь?
