…Красота — это только начало, вмещенное сердцем начало того, что вместить невозможно…
Он стал спать, чтобы видеть сны. Это был совет Князя, дельный совет, надо сказать. Сны помогали вспомнить позабытые чувства, заново пережить то, о чем с некоторых пор Зверь знал только по чужим рассказам и картинкам в собственной памяти.
Не каждый день — времени было жаль. Но раз или два в неделю он засыпал…
…Проснулся от холода. От грохота.
Не понимая, что происходит, не успев осмотреться, осознал главное: в него стреляют.
Посмертных даров хватило, чтоб приказать прекратить стрельбу. Мозги по-прежнему не успевали за телом. Зверь отдал приказ по-немецки, не понял почему, но не задумывался.
В конце концов, немецкий благодаря Князю стал почти родным…
Стоять босыми ногами на цементном полу было чертовски холодно. Зверь забрал автомат у ближайшего стрелка. И чуть не подпрыгнул от неожиданности: из-под потолка прогремел мужской голос, приказывавший открыть огонь.
Ничего себе, смертные обнаглели! Одной демонстрации силы оказалось недостаточно? Нужно повторить?
Что ж. Повторим.
Машинка незнакомая. То ли на Земле не было таких, то ли не приходилось сталкиваться… Последнее — вряд ли. Пороховым оружием интересовался нисколько не меньше, чем энергетическим… в общем, оно все похоже. Только перезарядить…
Так. Готово.
Ну ты там, под потолком, наслаждайся!
Он высадил три пули в голову тому, кто отдал автомат. Череп разлетелся в брызги.
А Зверя едва не стошнило.
Автоматчик был мертв, давно мертв, задолго до того, как оказался здесь с оружием в руках. И вкус его посмертного дара был отвратителен, как тухлятина. Это было гораздо, гораздо хуже, чем эльфы- пустышки.
Есть остальных Зверь не стал.
Просто расстрелял. Временно обездвижил. В процессе из глубины набежала какая-то девица, гораздо мельче остальных и тоже с автоматом. Скорее всего, враг, к тому же в одежке подходящего размера. Ей Зверь сначала велел раздеться, потом разнес голову, оделся, обулся и взялся за мертвяков всерьез.
Риттер, помнится, рассказывал о том, как в их ордене борются с некромантами и с порождениями некромантов. Рассказывал уже после второго столкновения с Моюмом Назаром, так что Зверь слушал с двойственным чувством. С одной стороны — знать надо, с другой — хорошо бы, чтоб никогда не пригодилось.
Пригодилось.
Блин!
Он вскрывал грудные клетки, вынимал сердца, давил их ногами в кашу. Лучше бы жечь, но, спасибо, — перебьемся без огонька. Следил за тем, чтоб в телах не осталось даже подобия — чего? жизни? — да черт их разберет! Энергии. Движущей силы. Чтоб ничего не осталось, в общем. Мертвое должно быть мертво, так говорят дома, и это правильно.
А шефанго пусть заткнутся и помолчат, пока их не спросят.
Кстати, «дома» — это в Саэти, а здесь не дом. Снова другое место. Еще не хватало!
И в этом «другом месте» знают немецкий. Подумай над этим, Зверь.
При мысли о том, что он вернулся на Землю, аж передернуло. На Земле не должно быть упырей! На Земле не должно быть ничего противоестественного! На Земле… Земля идеальна! Ладно, ладно. К черту эмоции, от них сейчас больше вреда, чем пользы. Оружие незнакомое, вот и ладно. Может, это и не Земля вовсе. Может — это какой-нибудь «поэк». Вон в уголке видеокамера, она передает изображение на приемник… расположенный, кстати, не так уж далеко. Кто-то сейчас следит за происходящим, кто-то, кто отдает приказы, и, может быть, знает ответы на вопросы.
Как есть-то хочется, а! Главное, сначала допросить, а потом сожрать. Именно в таком порядке, Зверь, ясно тебе? Не перепутай!
Приказав наблюдателю явиться, он в ожидании внимательнее изучил обстановку. Смотреть было особо не на что. Стены без окон. Вентиляция. Электропроводка. Кое-где видеокамеры. И две двери. За одной — выход на улицу, где его уже ждали.
Ждали…
С этим пока ничего нельзя было сделать. Без посмертных даров — дохлый номер.
За другой дверью была чья-то боль и в перспективе — посмертный дар. Кстати, девочка за дверью тоже могла располагать какой-нибудь полезной информацией. Можно будет допросить ее, а потом съесть.
Нет ничего лучше, чем совмещать приятное с полезным.
Увидев девочку, он задохнулся, как от удара.
Это была…
Нет! Стоп. Расслабься, Зверь, дыши ровно и думай головой, а не охвостьями сентиментальности. Эту девочку ты убил лет пятьдесят назад.
Мать твою! Не эту, а ту, другую. Другую девочку ты убил пятьдесят лет назад, или сколько прошло времени, хрен его поймет со всеми этими путешествиями через гребаную преисподнюю…
Тихо. Успокойся.
Маринке было тринадцать. Если бы она дожила до двадцати, то выглядела бы сейчас так или почти так, как эта девушка. Конечно, при условии, что родители позволили бы ей постричься и разрешили курить. Эта курит, по ней видно. А Маринка никогда бы… Но как посмела эта дрянь походить на нее?!
Зверь встряхнул жертву, чтоб привести в чувство. Она была в сознании, просто недостаточно внятно воспринимала окружающую действительность. Потом он вынул кляп у нее изо рта. И тут же, как прорвало, жертва разразилась потоком слов:
— Тебе надо бежать! Тебя хотят убить, Олег! Твой отец…
Как она сказала?! Олег… Это его имя. Откуда она знает?! Что она? Обманка? Фантом? Образ, вытащенный из его памяти? И съедобна ли она вообще?
Плачет. С виду — живая. Значит, наверное, можно будет съесть.
— Ты убил меня. Меня — первую. Я спасла тебе жизнь.
Действительно. Убил. Но не ее. Тварь, кем бы она ни была, хорошо играет, но, кажется, не понимает, с кем связалась и насколько опасны такие игры.
— Неплохо выглядишь для мертвой. — Зверь старался говорить спокойно и тщательно давил любой намек на чувства, потому что тварь могла оказаться из породы тех существ, что кормятся чужими эмоциями… тварь могла оказаться кем-то сродни ему самому. Разве не смешно? — Обычно из моих рук выходят в худшем состоянии. Ты упырь?
— Это ты упырь! — Тварь аж завизжала от злости. Забавно, ей было по-настоящему больно. — Я не знаю, что с тобой сделали, ты должен помнить меня, ты обещал, ты оказался здесь, потому что я чуть не умерла…
Вот как?
Что ж, он помнил. Не ее, но помнил, и иногда даже лучше, чем хотелось бы.
Тварь поняла, что сказала лишнее, и заткнулась. Поздно. Думать надо, прежде чем что-то сказать, так-то, голубушка. Особенно, когда имеешь дело с демоном, который ну очень любит жить. С упырем, как ты
