Марийка замерла, настороженно оглядываясь. Руки опущены, когти на остриях поблескивают остатками лака. На Артура она не смотрела, но Миротворец все равно светился слишком ярко для нее. Марийка щурилась, моргала, зажмуриться боялась, а стоило бы. Чтоб поберечь глаза.
– Отвязались? – хрипло спросила она после пары секунд тишины.
– Отступили, – ответил Артур. – Это демоны, они не могут причинить тебе…
– Они уже смогли! – крикнула Марийка, и нечисть, вспугнутая Миротворцем, тут же метнулась к ней, привлеченная эмоциями.
Артур снова взмахнул топором, снова вынудил их отступить.
– Ты боишься и приманиваешь их, веришь в то, что они делают, и этим тоже приманиваешь их.
– Да когти демонов… – Марийка скрипнула зубами, заставила себя не кричать, а говорить, и хоть голос переполняли эмоции, их оказалось недостаточно, чтоб демоны набросились снова, – хуже вампирских! Посмотри на меня!
– Ты цела. Слушай меня. Они могут повреждать плоть, когда сами во плоти, но куда проще и привычнее им вцепляться в душу. И они ленивы, поэтому всегда выбирают простые пути.
– Они и есть во плоти, иначе как…
– Ты цела, – повторил Артур. – Твоя одежда цела, нет никаких ран, и кровь, которую ты тратишь на лечение, сгорает впустую, потому что лечить нечего. Они хотели бы заставить тебя истратить слишком много, чтоб, когда ты проголодаешься и озвереешь от страха и злости, ты стала их добычей. Видишь, как просто? И не нужно воплощаться, нужно только пугать и ждать. Пока они бесплотны, они считают себя неуязвимыми для тех, кто во плоти.
– А они… нет? – Марийка снова огляделась. – Они боятся света?
– Не настолько, чтоб не наброситься на тебя, как только ты дашь повод. Но их неуязвимость – такая же ложь, как раны, которые они тебе нанесли. Только в раны веришь ты, а в неуязвимость – они.
Любая нормальная женщина, любой здравомыслящий человек сделал бы из этих слов правильный вывод: не надо давать демонам повод, надо держаться поближе к Артуру и выбираться в безопасное место. У вампиров мозги устроены по-другому. Или у представителей Семьи мозги устроены по-другому?
– Давай! – хрипло рыкнула Марийка. – Я наору на тебя, они слетятся, а ты вломишь им. Тарфа! – Она угрожающе взмахнула когтями в сторону демонов, сделала неприличный жест. Нет, она их не видела, просто знала, что они повсюду.
– Давай ты не будешь поддаваться эмоциям… – начал Артур.
Но Марийке хватило его «давай», чтоб прыгнуть в сторону и разразиться потоком ругательств. Она не злилась на него, но не так и трудно разбудить в себе злость, если материться яростно и с таким чувством. В любых словах есть сила. Ругательства связаны с эмоциями, и связь работает в обе стороны. Не прошло и нескольких секунд, Артур едва успел восхититься особо вычурной конструкцией, как демоны кинулись к Марийке, окружили ее разноцветными вихрем.
Нельзя так. Неправильно. Тешить дьявола, чтобы… подставить его под удар? Что ж в этом неправильного?
Неправильно было все, но подумать об этом можно позже. Миротворец свистнул, разрезая воздух, разрезая вместе с воздухом цветные пятна, диковинные кляксы, вспышки и сполохи, брызги света и красок, перламутровые, колышущиеся тени. Это была бойня. Это не могло быть по-другому. Демоны не просто верили в неуязвимость, они знали о ней, а знание – такая прочная иллюзия, что способна устоять даже перед фактами. Фактом было уничтожение Урмирты. Знание демонов устояло перед ним, чтобы сейчас разлетаться пылью под лезвием топора. Их были тысячи или тысячи тысяч, Артур не считал, он убивал, разрушал, уничтожал, раз и навсегда избавлял мир от демонов, которые слишком полагались на знание. Он успел убить многих, прежде чем остальные разлетелись, разбежались, просто исчезли, оказались так далеко, что он перестал их видеть.
– Туман ушел, – сказала Марийка. И зажмурилась, вытирая со щек кровавые дорожки. – Как же сильно он светится! Что теперь? Они не вернутся?
– Вернутся во плоти, – сказал Артур. Взял Марийку за локоть и повел к «Найзагаю». – Лучше бы нам успеть доехать до Луги.
Сколько времени нужно демонам, чтоб воплотиться, Артур не знал. В тварном мире это занимало часы, а то и дни, но в Ифэренн с воплощением не должно быть никаких сложностей. Нападения надо было ждать в любую секунду, и он погнал «Найзагай» к Луге, рискуя разбиться на паршивой дороге. В первый раз пожалел, что лишился «Перкунаса», хотя в бою на открытой местности ненадолго бы помогла им винтовка. От бесплотных демонов спасает молитва и знание, что они бессильны причинить вред. От демонов во плоти спасет молитва и прочные стены. Увы, даже самые прочные стены не вечны, а после того, как демоны разрушат их, надолго ли хватит надежды у молящихся? Утешало то, что Луга еще не пала, значит, люди вверили себя Господу, и Он хранил их.
Тело на дороге… Не демон. Мертвая женщина. Руки и ноги выломаны под неестественными углами, торчат наружу окровавленные сколы костей, кожа истерзана царапинами и ожогами.
Артур узнал ее. Нажал на тормоз. Марийку качнуло вперед, она вцепилась в его куртку пальцами, как когтями:
– Ты что делаешь?
– Нельзя ее так оставлять.
Он спешился, подошел к телу, примериваясь, как бы перенести его на обочину, чтоб ничего не выпало и не отвалилось.
– Она же мертвая.
Да, конечно. Она уже мертвая. Ира Грован, одна из бывших пленниц Харира.
– Артур, – сказала Марийка напряженно, – это ловушка.
Ловушка. Остановись, чтоб забрать тело, потеряешь время, не успеешь добраться до укрытия. А еще – наглядный пример того, что человек может сотворить с собой, если поверит, что демоны добрались до него. Воплотившись, они и сами способны калечить и убивать, но гораздо лучше, гораздо интереснее, когда люди погибают в муках, поддавшись страху.
Артур поднял Иру на руки, невольно передернулся, услышав, как трутся друг о друга обломки костей. Ей досталась страшная смерть, тем более страшная, что она могла бы спастись, если бы хватило сил не испугаться. Но лучше умереть так, чем выжить в Песках.
Марийка затихла, она оглядывалась вокруг, принюхивалась, каждое мгновение ожидая, что демоны налетят со всех сторон. Может, она и права была насчет ловушки, только Артур знал, что должен делать, и возможная смерть долга не отменяла.
– Звони диспетчерам Пайсартира, – приказал он, прежде чем унести Иру за груду острых камней, – пусть скажут Ласке, что на Лугу напали воплощенные демоны.
Это Глейстир, а Ласка в стае Пайсара. Пайсар и Глейс не воюют… значит, если боевая стая Пайсара ворвется на территорию Глейса, будут проблемы. Но если не ворвется, проблемы все равно будут, еще и похуже. Долбаная политика! Она есть даже у диких тварей из диких земель… да что там, она есть даже у христиан, которые все должны бы быть друг другу братьями и сестрами.
Он видел, как Марийка взяла телефон. А уйдя за камни, встав на колени рядом с Ирой, какое-то время еще слышал голос Марийки, она, оказывается, умеет говорить очень властно. Кровь сказывается?
Потом он начал молиться и перестал слышать все, кроме музыки.
В Ифэренн не чтят мертвые тела: их не хоронят, их свозят в морги и оставляют. Постепенно трупы становятся невидимыми и бесплотными, просто перестают существовать. Приходи хоть каждый день, прощайся с умершим, не пугаясь ужасающих перемен, которое творит с телом разложение. Не приходят. Не принято. Трупы интересуют только врачей, которые делают вскрытия, да арханов, расследующих убийства. Конечно, даже в Ифэренн мертвых людей не оставляют валяться на дороге, но не станут убирать подальше с глаз, если это может оказаться опасным. Артур довез бы Иру до морга, если б была возможность, но сейчас он мог лишь молиться за упокой ее души, не успевшей узнать Бога. Он попросил о том, чтобы Ира не оказалась в кошмаре Нижних Земель, чтоб не родилась снова в бесчеловечной Немоте. Пусть попробует еще раз. Пусть пробует столько раз, сколько нужно.
Когда он вернулся к Марийке, земля уже подрагивала: что-то тяжелое, что-то большое двигалось к ним. Конница? Танки? Бронепоезд? Демоны могли выдумать что угодно. «Найзагай» рванул с места так быстро,
