– Это почему?
– «Ты не постился».
– Я вообще не ем.
– «Не исповедовался».
– Это не обязательно, вода все грехи смоет.
– «Ты умрешь».
– Я одна сплошная бессмертная душа, как я могу умереть? Я хочу креститься, что, я хуже людей? – Демон сунул руки в карманы, приняв крайне независимый вид, и шагнул с крыши вниз.
Нет, тут было невысоко, одноэтажный домик, до земли чуть больше трех метров. Но Марийка все равно подалась вперед, к краю, чтоб убедиться, что этот придурок ничего себе не сломал. Придурок бодро топал к речке, все так же, руки в карманах, походочка, как у шпаны с городской окраины. На подходах к берегу, показалось, будто ему в лицо начал дуть сильный ветер, по крайней мере, так это выглядело для Марийки и Себесты, наблюдавших издалека. Волосы взметнулись, полы расстегнутой куртки захлопали, как паруса, Демон наклонился вперед и продолжал идти.
Что там было, в этом ветре, которого не чувствовал больше никто? Лед? Острые камни? Взвесь шлифовальной пыли? Одежду и кожу словно полосовали острые когти, царапин и разрезов становилось все больше, по мере того как Демон приближался к Артуру. Розоватой взвесью разлетелись капли крови.
– Если он развоплотится, ему разве не проще будет? – спросила Марийка у Себесты и Альберта одновременно. Кто-то из них, наверняка, знал ответ.
– «Если он развоплотится, он вообще к Артуру не подойдет, – сказал Альберт, – хотя шансов и так немного».
– Может, он прав насчет исповеди? – заговорил Себеста, глядя, как Демон идет сквозь ветер. – Если это не искупление, то наверняка испытание. Выдержит, значит, дойдет.
– А если не дойдет не потому, что не выдержит? – Марийка передернула плечами, – если он просто умрет, и все?
– «Одна сплошная бессмертная душа, хрен там он помрет, – недовольно бросил Альберт. – Психи долбанутые! Себеста, а ты почему здесь, а не там?»
– Потому что не псих? – это прозвучало как вопрос, так, будто Себеста и сам искал причину, по которой он передумал креститься.
– А правда почему? – спросила Марийка, не отрывая взгляда от Демона. Он мог умереть, он правда мог умереть, не насовсем, но по-настоящему, а это еще хуже. Лишиться тела сейчас, это было бы для него то же самое, что услышать, что он никогда не сможет спастись.
– Потому что пока для меня крещение – это решение проблем и ответ на вопросы, – ответил Себеста задумчиво, – а должно стать выходом за предел всех проблем. Это же изменение, переход в другую жизнь. Я хочу измениться до того, как пойду туда, а не после.
– «Гордыня, – констатировал Альберт тоном знатока. – Думаешь, ты лучше других или сильно хуже других и то, что им подходит, тебе не годится?»
– Артур грехи ярлыками не лепит.
– «Ну так я-то не Артур».
Марийка ахнула и вскочила:
– Смотрите!
Порыв ветра, последний, самый сильный, сорвал с Демона остатки одежды и плоти. Какое-то мгновение, доли секунды, различимые, наверное, лишь для вампиров, по берегу двигался голый костяк. А потом на его месте взметнулся вращающийся столб пламени, из которого выросли, распахнулись на десятки метров два огненных крыла. Пылающий крылатый смерч легко скользнул к Артуру, ветер больше не останавливал его, даже как будто сделал быстрее и сильнее.
Хотела бы Марийка знать, о чем они говорили, Артур и огненный вихрь, гибко склонившийся к нему, разбрасывающий во все стороны оранжево-золотые протуберанцы. Но о чем бы ни шел разговор, он получился коротким и закончился тем, что Демон – это ведь все еще был он? – так же легко и стремительно влетел в золотую завесу. Она расцветилась алым, заискрилась, колыхнулась, будто и правда была соткана из шелка. Над водой взлетели тысячи искр, сотни тысяч, сверкающие бабочки, блики от граней огромного бриллианта, и все стихло.
Марийка почувствовала запах крови, повернулась к Себесте. Тот тоже поднялся на ноги, стоял рядом с ней, сжав кулаки так, что ногти поцарапали ладони. Он, кажется, не дышал. Марийка тоже, но… ей и не надо.
Что там с Демоном? Он тоже? Как Рена? Но он же не был мертвым! Он не должен был…
Она выдохнула, когда Демон вышел из воды. Нормальный Демон. Только голый и с крыльями. С огненными крыльями, с которых потоками лилась вода. Он как-то очень по-птичьи растопырил крылья, так что перья встали торчком, встряхнул, разбрасывая искры и брызги.
– И правда, бесполый, – пробормотал Себеста.
Ох, как Марийка его сейчас понимала! Надо было хоть что-то сказать, чтобы не взорваться от эмоций. Себеста сказал, а она вот молчала, и ее уже начало потряхивать.
– У него… волосы от крыльев не загорятся? – нашлась она наконец. – Огонь же!
– А он со своей шевелюрой носится, да, заметила? – Себеста ухмыльнулся. – Как девчонка.
День закончился. Снийв из белого стал голубым, потом синим, потом потемнел до глубокой фиолетовой тьмы. На берегу реки и в палаточном лагере еще горели костры, оттуда еще слышны были голоса, но постепенно усталость забирала всех, и крещеных, и некрещеных, и причастных Таинств, и зрителей, и горожан, и гостей.
Карештцы вернулись в свои дома, тагарцы – в свои, кто-то повел друзей под свою крышу, кто-то остался ночевать у друзей в палатках.
А собрались опять в доме Себесты. Так уж сложилось, что и по делу, и без дела встречались у него, а не у Артура.
– У тебя дома хочется говорить шепотом, не пить ничего, кроме воды, и ноги на стол не положишь, – объяснил Роман. Нарушивший пост из-за рождения сына, он с тех пор ничего, кроме воды, и не пил. Но дело было, конечно, не в выпивке.
– «Это потому, что у него там исповедальня для вампиров, превратил дом в церковь и рад, – младший сегодня был настроен особенно скептически. Он так и не понял, почему люди предпочли христианство спокойной жизни, он действительно считал их всех ненормальными, возможно, опасными, и поэтому нервничал. – Ну хоть какой-то смысл во всем этом был, у вас появился начальный капитал».
– Расскажи им, – попросил Артур Демона, – никто, кроме Альберта, не знает, что ты сделал.
– Альберт тоже не знает, но он зато про деньги все понял.
– «Был бы у тебя брат тамплиер, ты б тоже про деньги научился первым делом все схватывать», – буркнул Альберт.
Демон развалился в кресле со стаканом в руке, крылья ему не мешали, они погасли и стали бесплотными.
– Я выбрал стать человеком. Теперь у меня, как у вас, только душа и тело. Ну крылья еще.
– У тебя же не было крыльев? – уточнил Роман.
– Это подарок. Не спрашивай, я сам пока мало понимаю. Теперь у меня есть крылья, и теперь я человек, только бесполый и крещеный. И я смог отдать Артуру все саолы, а Артур смог их взять. Поэтому мы сможем обеспечить жильем и работой всех христиан. Всех, сколько их есть на данный момент, по крайней мере.
– Они захотят вернуться домой, – сказал Себеста.
– Понятно, что захотят, но, когда поймут, что там не жизнь, все равно ведь вернутся.
– Или нет. Ты не знаешь. Они не побоялись стать врагами князьям, думаешь, они побоятся проповедовать в княжествах? Это ты считаешь, что там теперь не жизнь, а для них это жизнь, просто другая.
– «Деньги вам нужны будут на то, чтобы защищать их и себя, – вмешался Альберт, – потому что у нас уже проблемы. Карешту отрезали от юора».
Юор – это информация. Просто информация. Любая. В том или ином виде он пронизывает
