Да что ж такое?! Он думал, что чары спали? Куда там! Они просто изменились.
Ойхе улыбнулась, ее голос стал мягче, но, к счастью, серьезней.
– Это я посоветовала остальным закрыть для вас юор. Иначе ты никогда бы сюда не приехал или приехал бы слишком поздно. Отправить демонов за Библиями тоже придумала я. Князья, ты ведь знаешь, не считали тебя врагом, да и ты, добрый христианин, говорят, водил дружбу с сулэмами там, у себя на родине. Марийка, – Ойхе взглянула на девушку, – привет. Прости, что сразу не поздоровалась, это испортило бы весь эффект.
– Да что-то я эффекта не вижу, – буркнула Марийка, смерив Артура выразительным взглядом, – могла бы и не затрудняться.
«Вот кобры!» – Артуру захотелось сунуть руки в карманы и плюнуть на пол или еще что-нибудь сделать… такое… антикобриное. Именно так поступил бы Альберт, поэтому Артур сдержался: еще не хватало брать пример с младшего брата.
Ойхе и Марийка обменялись улыбками, в которых, надо признать, яда было все-таки меньше, чем дружелюбия.
– Чего ты от меня хочешь, Госпожа? – спросил Артур.
– Войны с князьями. Но это далеко идущие планы. А прямо сейчас я хочу открыть для христиан и Ренатира юор Эсимены… собственно, это уже сделано, ты можешь сообщить своим людям, что они снова в юоре. И еще, Артур, я хочу дать тебе ангу. В Ифэренн невозможно ходить напрямик, но анга – это выход в любую точку Эсимены или Трассы. На твердую землю и под открытое небо, – уточнила Ойхе, и уточнение прозвучало как формула. – А из Эсимены ты сможешь пойти в любое княжество. Но только в столицу. В определенное место каждой столицы, туда, где расположена моя резиденция. Когда за христиан возьмутся всерьез, тебе очень пригодится возможность быстро попадать в разные княжества. Возможно, вместе с тобой в ангу смогут пройти еще несколько человек… или вампиров. – Ойхе взглянула на Марийку. – Вампиры даже лучше, правда? Мои прекрасные дети.
Анга представляла собой гибкую, упругую полоску с цифрами, сделанную из тонкого пластика. Активировалась она набором шестизначного кода, проецировала крошечное, не больше ладони, трехмерное изображение княжеств и пронизывающий их луч Трассы. Дальше нужно было выбрать какую-нибудь из столиц или точку выхода в Эсимене или на Трассе. Изображение увеличивалось и детализировалось, можно было посмотреть координаты выбранного места, запомнить их, чтобы потом не ждать появления карты, а просто вводить нужное число.
– Полезная вещь, – сказал Артур. – Спасибо, Ойхе.
В тварном мире он успел привыкнуть к порталам, а на небольшие расстояния, в пределах сотни километров, Альберт их просто телепортировал. Это не от лени, оба любили долгие переезды, вообще любили дорогу. Но события складывались так, что порой нужно было не просто срочно оказаться где-то, порой нужно было оказаться в нескольких местах одновременно. Полилокальности Бог людям не дал, да оно и к лучшему, а порталы и телепорты позволяли свести опоздания к минимуму. Когда от того, насколько быстро ты доберешься, зависит, сколько жизней ты успеешь спасти – или сколько нечистых тварей успеешь убить, – лучше не опаздывать.
В Ифэренн постепенно шло к тому же. Ренатир тридцать часов оставался без связи с внешним миром. Сейчас Марийка, с ногами забравшаяся на диванчик у прорезной стены, вполголоса трындела по телефону… такое впечатление, что сразу с десятком собеседников. Может, и правда с десятком, если не со всеми лужанами одновременно. Раз она до сих пор просто разговаривает, а не бегает вокруг, размахивая руками и рассказывая о неисчислимых бедствиях, обрушившихся на Карешту и христиан за эти сутки, значит, бедствий обрушиться не успело.
Ойхе тоже смотрела на Марийку, улыбалась, черные глаза, затененные длинными ресницами, потеплели, и смягчилось безумие во взгляде. Она считала вампиров своими детьми, Артур знал об этом, об этом все знали. Она убивала живых детей, об этом тоже было известно всем. Немудрено сойти с ума, если жить так, как она… вообще-то немудрено сойти с ума, если каждый день видеть в зеркале такую красоту.
– Зачем тебе война с князьями? – Артур понял, что, как только перестает думать о делах, начинает думать об Ойхе и думает не то, что подобает монаху и священнику. – Вы с ними друзья.
– Конечно, мы друзья. Но они демоны, а я человек. Князьям я зла не желаю, – Ойхе покачала головой, – я желаю добра людям. Им нужно знать о Боге, Артур, знать, что Он есть и что Он силен. Твоя вера прекрасна, – она наклонилась вперед, шелк камизы четче обрисовал полную, тяжелую грудь, – она даст людям новую, вечную жизнь. Но она отнимет все, что у них есть в этой жизни, не вечной, обычной, той, от которой они отказываются, принимая христианство. А война даст силу тем, кто боится перемен и крещения, убедит в том, что князья – не единственный выбор. В конце концов, фейри им гораздо ближе, фейри – их создания. А люди – дети моего Отца, и вернуться должны в Его дом, а не приходить сюда снова и снова, пока не потеряют все человеческое и сами не станут богами.
– Я думал, ты проклята.
Ойхе сделала кукольное лицо, хлопнула ресницами, мгновенно превращаясь из прекрасной и мудрой женщины в невероятно красивую пустышку.
– Это так сложно, Артур. Лучше продолжай считать меня проклятой.
– Но…
– Мне нужно еще кое-что. – Волна шелковых, блестящих кудрей перелилась с плеч за спину, на точеной шее стала виднее голубая тонкая жилка, и Артур забыл, что хотел сказать. – Ты отдашь Библии демонологам – это хорошо, ты расскажешь им о Боге – это тоже хорошо, но этого мало. Артур, я могу сделать анги доступными для всех христиан, если ты построишь храмы во всех столицах княжеств. Сеть выходов из храма в храм по всему Ифэренн. Тебе и твоим рыцарям она понадобится, и очень скоро. Ангами не смогут пользоваться вампиры, это решать не нам, и если Отец решил, что так должно быть, значит, так и будет. Но люди смогут.
Ей нужно было распространение христианства по всему Ифэренн. Благое дело, Артур тоже хотел именно этого. Но храмы в столицах… когда каждый христианин стал врагом князей. Это ведь не Земля, где правители, гонители христианства, не знали точно, кто из их подданных принял новую веру. Хотя какая разница? И тогда, и сейчас люди отрекаются от прежней жизни. А что князья могут сделать с ними, кроме как отнять эту жизнь? Да, разумеется, это не обязательно означает смерть, есть вещи хуже смерти, например потеря близких. Но… в этом ведь и смысл. Все или ничего.
Артур знал: его самого считали чудовищем потому, что он в свое время отказался вот так от брата. Отдал его на пытки и смерть. Еще он помнил свое удивление, ведь он все сделал правильно, почему же люди одной с ним веры осуждают его? Альберт, погибни он тогда, мог бы спастись. Честно говоря, другого способа спасти брата Артур не знал до сих пор. Христиане Ифэренн будут вынуждены поступать так же: отречься от семьи и от друзей, оставить все, идти к Богу. Ну так они готовы к этому. Те, что приняли крещение в Кареште, точно готовы.
Они пожалеют о потерях, но не о выборе, который сделали. Всем им, вообще всем христианам, есть на кого посмотреть, чтобы понять: бывают потери куда более страшные, но не бывает потерь напрасных. Тридцать три года жить, зная день смерти своего сына, зная, как он умрет, как долго и страшно это будет, – это могло бы стать кошмаром, но стало радостью от каждого дня с ним рядом, тем более дорогого, что смерть с каждым днем подходила все ближе. Она прожила это, пережила, выжила, и смерть, посрамленная, отступила. Теперь для людей смерти нет. Кто-то это уже понял и окунулся в воды реки Карешта, чтоб воскреснуть для вечности. Кому-то еще предстоит это понять.
А кто-то, конечно, останется с князьями, чтобы умирать снова и снова.
– Расскажи мне о вампирах, – попросил Артур. – Марийка и ты тоже, если закончила промывать мозги Себесте. Никто не знает их лучше вас.
– Отец знает, – Марийка захлопнула телефон и сунула в задний карман своих очень тесных джинсов. – Лучше меня знает, это по-любому. Но разговаривать с тобой, пожалуй, не будет. Он тебе, конечно, должен, и все такое, но он предпочтет сам что-нибудь сделать… в какой-нибудь безвыходной ситуации. А что с вампирами?
– А то, что наместники не позволят нам строить храмы на своей земле, если только не станут христианами.
