княжества, кто не ленился, или не был слишком занят, или не был в морском походе, или не забыл, что пора ехать в Талай. И начинались праздники. Неделю, полторы, в зависимости от времени, которое требовалось Объединенному Правительству на то, чтоб обсудить все внесенные в регламент вопросы и, конечно, тоже погулять и повеселиться.
Других официальных торжеств на Мару не было. Да и эти считались официальными лишь постольку, поскольку как-то так сложилось.
Храм достроили в конце месяца даалнаму: символичность, без которой Артур предпочел бы обойтись. И в этом же месяце, в последнюю его неделю, Объединенное Правительство собиралось на ежегодный съезд. Съезд всегда проходил в конце даалнаму, – маруанцы, в отличие от Артура, находили символичность правильной, – к этому времени в Мару старались приехать туристы из всех остальных княжеств, и они тоже, естественно, стремились в Талай. На других островах в праздники Съезда делать было нечего, если только ты не любитель уединенного отдыха с минимумом комфорта в окружении неработающих баров, закрытых магазинов и пляжей, где, чтоб получить полотенце на лежак, нужно полчаса ждать кого-нибудь из служащих. Выходные брали даже музеи, почти все, кроме открытых для посетителей биостанций. Закрытые, разумеется, тоже продолжали работать, но там туристов хотели видеть разве что в виде корма для акул.
Про Мару, с его островной вольницей, ходили разные слухи, и шутка насчет корма для акул где-то запросто могла оказаться правдой. Туристы? Да кто их считает? На Мару каждый год исчезало больше людей, чем в остальных княжествах за пять лет. Многие оказывались в Песках, но не все. О судьбе остальных можно было только догадываться.
И все же маруанские острова, пригоршня драгоценных камней, брошенных в волны двух морей, влекли к себе людей. Ни одно княжество в Ифэренн не походило на другое, но Мару отличалось от всех. Наверное, в бесконечном море, в море, которое здесь было повсюду, таилось волшебство, чары, перед которыми невозможно устоять, как перед дайнами вампиров. А в этом году, кроме местных жителей, приехавших на праздники, кроме туристов, приехавших на праздники, в Талае собрались еще и христиане. Приехавшие на свой праздник, которым они готовы были делиться со всеми. И Артур, поразмыслив, решил, что это совсем неплохо.
Маруанцы заинтересовались строительством с самого начала: когда Артур приезжал в Талай, чтобы помолиться об установке креста, он видел среди собравшихся зевак тех же людей, что приходили посмотреть на молитву после заложения фундамента. Любопытство отнюдь не порок, оно одно из самых полезных душевных свойств. Так же как в Кареште, люди здесь сначала смотрели со стороны, интересуясь, но не настолько, чтобы задавать вопросы. А потом, по мере строительства, понимая, что происходит что-то невиданное, не выдерживали и начинали спрашивать. После постановления креста, необыкновенно красивого, полного собственным светом, Артуру пришлось задержаться в Талае, отвечать на вопросы, объяснять, рассказывать.
У всех строителей, разъехавшихся из Тагара в двенадцать столиц, были с собой Библии, и в каждой группе были один-два ученика Ласки, умеющие толковать Писание, так что семена веры легли в подготовленную землю, но это заняло время. А времени, как всегда, не хватало. Артур с Марийкой пропустили тогда два судна до Уэлана, не дождались третьего, захваченного пиратами, и в итоге отправились на материк на суденышке размером с семечко подсолнуха. Рассчитывали встретиться по пути с лайнером с Иниса, к прибытию которого в Уэлане подавали специальный поезд, и встретились бы, но опять-таки наскочили на пиратов. Или это пираты наскочили на них? Пираты не аждахи, они вразумлению поддались, пусть и неохотно, так что до Уэлана добрались куда быстрее, чем ожидалось. Пиратский корабль, он любому лайнеру фору даст. Недоразумение с береговой охраной уладили, отдав им этот самый корабль за сравнительно малую компенсацию, а количество христиан в Мару увеличилось настолько же, насколько стало меньше пиратов.
Все делается к лучшему, потому что делается по Божьему промыслу.
Сегодня Артур вспоминал тогдашние приключения и улыбался. А Демон, поклявшийся с тех пор не отпускать их с Марийкой на Мару в одиночку, раздумывал о том, не пора ли ему определиться с полом.
– Здешняя мода – это что-то. Мне столько же лет, сколько Ифэренн, но я никогда не обращал внимания, что на Мару так одеваются. Вся жизнь впустую!
На Мару «так» одевались, это Демон хорошо сформулировал, лучше не скажешь. И мужчины и женщины здесь носили длинные юбки, большое количество украшений и впечатляющие по сложности прически. Мода других княжеств внесла свои коррективы, кроме юбок в обиходе имелись разнообразные шорты, брюки, стилизованные хакама, шальвары и юбки же, но такой длины, что их могло и вовсе не быть. Маруанцы в силу жизни у моря и рыбно-растительной диеты были в основном стройными и спортивными, одежда смотрелось на них прекрасно, и на женщинах и на мужчинах, – последние не носили мини-юбки, что лишний раз свидетельствовало о Господнем милосердии. Но поскольку, кроме юбок, а также шорт, брюк, шальвар и тому подобного, они надевали только украшения, да и то в основном в косы, женщины Мару производили с непривычки ну очень сильное впечатление.
– У тебя вся жизнь впереди, – сказал Артур, – вперед, здесь прекрасный климат для самоопределения. Тебе тело для чего дали?
Демон повел плечами, как будто одежда давила ему на крылья. «Боксерская» майка давить на крылья не могла, даже если б они были материальными, так что это просто нервы.
– Вот так кое-кто и пал, между прочим. Самоопределился, увидел женщину, и все.
– У тебя-то наоборот. Сначала было все, потом увидел женщин, пора самоопределяться.
Марийка двинула его локтем в бок, и Артур, лязгнув зубами, заткнулся.
И правда, сложную тему задели. Демон куда строже относится к заповедям и наверняка был прав. Только вот Артур так и не смог поверить, что Бог дал мужчинам и женщинам радость плотской любви только для того, чтоб запретить радоваться. Пусть его, Демона, бесполый он все равно только условно. Во всем остальном нормальный мужик, и сам о себе думает, как о мужчине. Иначе заглядывался бы не только на девушек, но и на парней.
– Скоро синий снийв, – Марийка смотрела в небо, – будут фейерверки. Себеста тоже привез целую кучу. Волшебных. Я даже не знаю, где он такое добывает. Вы видели, сколько людей приехало специально на освящение? Я даже не знала, что нас уже так много.
– В Оссис приедет меньше, – предрек невесть откуда взявшийся Себеста, не иначе явился, как фейри, стоило помянуть его имя, – в Оссисе климат не тот, дожди все время и мошка с комарами.
Демон пожал плечами и огляделся.
– Там тоже море есть. Себеста, а ты откуда знаешь, что Ашукьяхар как раз и пал из-за женщин?
Себеста хмыкнул:
– А я и не знаю. Но гаже Оссиса княжеств нет. И храм мы там достроим в ашукьяхаре, так же как здесь достроили в даалнаму.
– Значит, комаров не будет, – утешил Артур.
Названия месяцев по именам князей, это было удобно, кто же спорит. Но совпадения настораживали. Храм, достроенный в месяц даалнаму во владениях Даалнаму. Храм, достроенный в месяц ашукьяхар во владениях Ашукьяхара.
Артур не удивился бы, окажись, что по плану все храмы во всех десяти княжествах будут достроены в месяцы, носящие имена правящих там князей. Самому факту совпадений не удивился бы. Но хотелось знать причины.
Демон прав насчет моря. Оно есть и здесь, и в Инамии в Оссисе, и скалы, на которых выстроена Вирра, стоят по колено в морских волнах. Море наполняет пещеры в подземном Файху, столице Рэваха; Делицци, главный город Кеффы, вообще построена на острове, а Киусату, уникальный город, площадью двенадцать миллионов километров, омывается океаном с трех сторон, и место для храма в нем выбрано на самом конце длинного мыса. Есть ли княжества, где столица не была бы на морском берегу? Да. Иду и иногда Хуол, когда небесная часть его столицы, Келос, не парит над океаном, а курсирует над материковой частью княжества. Но часто ли такое бывает?
Даалнаму еще один князь, который всегда с людьми. Так же, как Луна, правительница Уэлана, так же, как Аташ, правитель Иду, и Геркем, владыка Рэваха. Луна – светило, единственное в Ифэренн, Аташ – огонь, Геркем – земная твердь, а Даалнаму – великий океан. Нет ни неба, ни звезд, ни солнца. Бог создал
