детей, их семей вплоть до самых далеких родственников? И долго ли вольные люди воеводств будут терпеть над собой власть женщины, отнявшей жизнь у их законных правителей?
Песни Йорика не спрашивали об этом.
Но те, кто пел их, и те, кто их слушал, рано или поздно начинали задавать себе вопросы.
И сейчас музыкант, чья лютня страстно и самозабвенно отдавалась музыке, благоговейно повторял вслед за Йориком слова каждой песни. Одними губами. Опасаясь подать голос. Но и этим парень был счастлив.
Дурень, он дурень и есть. Не заживется такой на свете.
Звали музыканта, как выяснилось, Жиндик Худьба. Правда, назваться он сообразил, только когда Йорик протянул ему лютню, и посоветовал впредь быть осмотрительнее.
Выпущенные из подвала оризы первым делом кинулись не в участок с доносом, а — в отхожее место. И то сказать, шутка ли — всю ночь наливаться густым местным пивом.
— Маэстро! — взвился певец, — вы же не уедете без меня? Я Жиндик, Жиндик Худьба, меня знают по всей Гиени… я на службе у пана Серпенты…
— У мастера Серпенте, — безжалостно поправил Йорик. — Думаю, мастер не будет возражать, если ты отправишься в долгосрочный отпуск.
— Не возражаю, — подтвердил де Фокс, которому явно было не до новоприобретенного слуги, — Йорик, мне нужно переговорить с агентами, объясни этому… Жиндику, что от него живого нам больше пользы.
Ну, разумеется! Он кого-то пригрел, а Йорик — объясняй. Нормальное разделение обязанностей. Помянутые агенты, между прочим, хоть и вытянулись снова в струнку, как только де Фокс к ним подошел, смотрели на мастера Квириллы куда как осмысленней, чем Жиндик на Йорика Хасга. У парня-то на лице было написано, что он в лепешку расшибется, лишь бы только 'маэстро' его от себя не отсылал.
Иной раз, добрая слава хуже никакой.
Ладно, память у Жиндика отличная, иначе хрена бы он чужие песни на лету запоминал, и со слухом все в порядке, значит, хотя бы в одном на него положиться можно: имена не переврет.
А то шефанго страсть как не любят, когда их имена или, того хуже, прозвища, люди на свой лад коверкают.
Йорик велел почитателю идти в Уденталь, прямиком в столицу воеводства, рассказывая по пути о том, что Ядвига Гиеньская жива, и готова отстаивать свою землю перед всеми королевами и королями, сколько их есть на свете; о том, что спас княжну от рук королевы Ярни Хазак, да-да, тот самый, которого, вроде бы, повесили и сожгли, да, видать, плохо вешали, а жгли и того хуже. И о том, что Эрик Серпенте, мастер Квириллы, называющий себя также Эльриком де Фоксом, был в Гиени в компании с Ярни Хазаком, и в Карталь они тоже отправились вместе.
Оставался сущий пустяк — выбраться из Вайскова, и вывести за стены безбашенного Худьбу. Потому что его-то уж точно попытаются из города не выпустить.
— И нас тоже, — негромко сказал Йорик на эзисском, когда де Фокс огласил ближайшие планы. — Я так понимаю, ты рассчитываешь, что Легенда велит не чинить нам препятствий. Ты ей нужен живым, и она знает, что пока ты жив и со мной, до меня тоже не добраться. Но до Легенды новости еще не дошли, а до командира вайсковской стражи уже добрались. И, сдается мне, плевать он хотел на то, что ты — десятиградец.
Де Фокс кивнул, выходя под дождь. Жиндик вышел следом. Лютня его была упрятана в жесткий, непромокаемый футляр, а сам музыкант вообще не обращал на дождь внимания.
Вольно же им! Один думает, что нет такой проблемы, которую он не мог бы решить. Второй готов выполнять любые приказы…
Йорик вздохнул и тоже шагнул на улицу. По капюшону плаща мелко, противно забарабанило.
— Облава начнется в течение часа, — он догнал Эльрика олпути к конюшне, — прикажи своим людям вывести за стены наших лошадей. А мы уйдем тихо. В городе достаточно лазеек.
— Для контрабандистов? — поинтересовался де Фокс, глянув сверху вниз с таким видом, как будто слово 'контрабандист' было личным оскорблением, нанесенным ему Йориком Хасгом. Это при том, что слова 'Серпенте' и 'контрабанда' в представлении знающих людей наверняка пишутся слитно.
— Тебе не все равно?
Де Фокс остановился, развернулся к Йорику, лицом к лицу, глаза из-под капюшона блеснули алым:
— Мне не все равно. Мы выйдем через ворота. Напролом, если понадобится. Я — мастер Квириллы, глава дома Серпенте, я — Фокс. И ты предлагаешь мне уходить крысиными норами?
— Я предлагаю тебе безопасный выход из Вайскова.
— А я отказываюсь, — тонкие губы растянулись в улыбке. — И ты пойдешь вместе со мной, ведь так, командор? — Не дожидаясь ответа, он рыкнул в сторону музыканта: — Так, Худьба. Если что, садись на моего коня, и гони до ближайшего перекрестка по дороге на Регед… — поморщился и буркнул себе под нос: — нролле тэнхэк[41].
— Норт бхэстах[42], — зло сообщил Йорик, прорычав горловую шефангскую 'эр', и сосредоточившись на почти змеином шипении второго слова. — Чего нельзя сказать о тебе, нролот[43].
Жиндик покосился на них с легким недоверием, если не сказать, испугом. Человека с музыкальным слухом зароллаш равнодушным не оставит, это уж точно.
Бок о бок, ведя коней под уздцы, Йорик Хасг и мастер Серпенте шли по мокрым, предрассветно-серым улицам. Жиндик шагал следом, держась за стремя тяжелого готского жеребца. Можно было, не оборачиваясь, понять, что парень жизнью и судьбой доволен настолько, что и страшноватый язык, на котором переговаривались его новый господин и обожаемый 'маэстро', не вызывал у него подозрений. Уводи дурака в лес, и ешь там с любой стороны!
Хотелось верить, что он понял, какое 'если что', имел в виду де Фокс.
А еще хотелось понять: шефанго действительно знает, что делает? Или, просто, давно не убивал и успел заскучать?
Они подоспели как раз к открытию городских ворот. Ко времени открытия. Только сегодня ворота открываться не спешили. Высокие, тяжелые створы были заперты, поднята лишь решетка. А на привратной площади, хмурые и мокрые, ожидали латники. Пятеро конников — гиеньская, Ее Величества, легкая кавалерия, и десяток алебардщиков.
И, наверняка, стрелки на стенах.
Йорик разглядел всех, выглянув из-за угла, за который им нужно было свернуть, чтобы попасть на улицу, ведущую прямиком к воротам. Де Фокс, тот и выглядывать не стал, остановился шагов за двадцать, велел Жиндику сесть на коня, и задумчиво уставился на Йорика.
— Чего ждем? — поинтересовался тот, возвращаясь.
— Ждем, пока откроют, — ответил шефанго, прислушиваясь к чему-то за шумом дождя.
— Не откроют, — Жиндик свесился с седла, — распутица, обозы не ходят, а если обоза нет, то, что пешему, что конному и калитки хватит.
— Куда ты должен ехать? — спросил де Фокс с легкой досадой.
