придется:
— Ты же сам понимаешь, что это неправильно. Кто реагирует на тебя подобным образом?
— Фейри. И ты, когда бьешь ни за что.
Напомнить ему, что в последний раз «ни за что» он получил во времена монгольского нашествия, когда нарушил правило невмешательства и защитил свою землю? Нет, пожалуй, не стоит.
— Еще мертвецы. Но эти-то были живые.
— Уверен?
В ответ лишь презрительный взгляд.
— Значит, это фейри, — подвел итог Орнольф.
— Это не фейри. И не мертвецы.
— Но и не люди. Хельг, так не бывает.
— Гррр, — ответил Паук, демонстрируя лучшие черты своей упырьей натуры, а именно: рык, тихий, но неприятно низкий, клыки в полпальца длиной, и неприязненное выражение лица.
— Не бойся, — сказал Орнольф Марине. — С ним случается. Это не опасно.
— Мне не нравится, — Хельг вновь заговорил по-человечески, правда, не заботясь о согласовании слов. — Что-то случилось. Здесь не должно быть колдунов. Не было.
— Когда ты проверял в последний раз?
— Пять лет назад.
Глаза его нехорошо посветлели. Орнольф почти увидел, как расползаются из дома нити паутины. Паук искал двоих смертных, которых видел лишь мельком. Хотел взглянуть на них еще разок, на сей раз не глазами. Тактильным ощущениям он до сих пор доверяет больше, чем зрению и правильно делает, надо заметить.
Но прежде чем Орнольф успел начать объяснения для Марины, которая — беда с этими детьми! — уже опять ничего не понимала, Хельг вскочил на ноги, судорожно сжав кулаки. Это значит, кончики пальцев его больно ударило отдачей. И это означало, что он никого не нашел. А такого быть не могло, если только парней не убили.
Ох, злые боги, сумасшедший Паук вообразит сейчас…
— Ты их не убивал! — как можно жестче напомнил Орнольф. — Ты. Никого. Не убил. Лучше подумай, может, они — одержимые?
— Нет.
— Лишенные душ?
— Нет.
— А зомби? — подала голос Марина. — Может, они зомби?
Альгирдас хотел было сказать… и передумал. Орнольф соображал не так быстро, но он тоже успел закрыть рот раньше, чем возразил. Дикое предположение Малышки, наслушавшейся страшных историй и лишь поверхностно знакомой с тонкой наукой чародейства, при внимательном рассмотрении показалось не таким уж диким.
Люди без души не способны чувствовать. Неважно, о каких чувствах речь. Они ведь живые, так что лишены даже обычной для мертвецов ненависти ко всем, кто еще не умер. И точно так же недоступны им и похоть, и любовь, и злоба, и зависть — и все, что еще можно вспомнить. Но прикажи зомби вести себя по-человечески, и они будут делать все, чтобы казаться людьми.
Все так, но здесь не Гаити, не Майами и не Луизиана, и местные духи вряд ли достаточно гостеприимны, чтобы принять на своей земле чужаков. А без помощи Барона Самеди человеческую душу не заточишь в бутыль — это вам не джинн из сказки.
— Здешние духи давно сбежали отсюда, Хельг. Еще в прошлом веке. Я же рассказывал тебе о «борьбе с суевериями».
Да… рыжий рассказывал. И направляли эту борьбу охотники, выпестованные когда-то самим Пауком. Они отлично справились, они действительно сделали много полезного. И они зарвались, за что и поплатились…
Нет. Не надо об этом. Это не важно.
Важно то, что теперь здесь некому встретить незваных гостей, особенно, если эти гости пришли совсем недавно.
Но кто их позвал? И зачем? Зачем кому-то делать зомби из молодых парней?
— Забыл о Дювалье? — поинтересовался Орнольф.
Да нет, конечно, не забыл. Умный был мужик, Папаша Дювалье, и маги у него на службе состояли — как на подбор. Другое дело, что использование дешевой рабочей силы выгодно где-нибудь на плантациях, а здесь какие плантации?
— Зомби много чего могут. Не только тростник рубить.
Тоже верно.
— Но я слежу за унганами… — Альгирдас решил наконец озвучить размышления. Маринка-то не понимает его с одного только взгляда, — и за мамба, и за бокорами тоже. Их немного — настоящих, тех, кто способен делать зомби. И уж точно ни одного такого нет здесь.
— Если я спрошу, уверен ли ты в этом…
— Побью.
— Люблю тебя за постоянство, — хмыкнул Орнольф. — Просто хотелось убедиться, что ты не забыл о современных скоростях распространения информации. Особенно вредной информации.
— Я не забыл.
— Я понял.
— А вам не кажется подозрительным, — вновь заговорила Малышка, — то, что Альгирдасом заинтересовались почти сразу, как только мы здесь появились? Сразу после… — она помялась, — после того, как он помог… Волку.
— После того, как
— Ну… да. Нет. То есть, я просто хочу сказать, мы же ведь перешли дорогу тому человеку, за которым охотятся Норданы. Помешали ему.
— Это день здравых мыслей в устах младенца, — как-то даже мрачно сказал Орнольф. — Мне гордиться тобой, ребенок, или уже начинать бояться?
— Да иди ты… — буркнула Малышка, чем вызвала полное одобрение Альгирдаса. И правильно! С рыжим иначе нельзя — зазнается.
Все, что Маришка знала о зомби, исчерпывалось упоминанием о них во вводных лекциях по ритуальной магии. Оттуда и запало в память, что для создания зомби нужно пленить душу человека. Запало — и всплыло. Да как вовремя!
Было очень приятно, что и Орнольф, и даже Альгирдас, взглянули на нее, ну, пусть не с уважением, но уж точно с удивлением.
И очень обидно, что ее не захотели взять с собой. Альгирдас сказал, что ей нужно отдохнуть, что пора браться за учебу, что уже час дня, а она еще ничего не сделала. Последнее было совсем уж глупо. И главное, ну ладно бы Орнольф говорил ей, что делать, а то ведь Альгирдас — почти союзник! Как на байке гонять по мокрой дороге, так он не беспокоится, а как ехать на поиски унгана, так она — ребенок, и ей надо учиться.
— Лучше бы вам меня взять, — позаимствованным у Олега специальным голосом сказала Маришка.
Это был
— Нечего тебе там делать, но ладно, поехали, — и объяснил, обращаясь к Альгирдасу: — Надо же девочке тренироваться.
Тренировка началась, пока машина выруливала на шоссе, с объяснения того, что к голосу прилагается еще и взгляд, и странно было ей после двух месяцев учебы у лучшего наставника, какого только можно придумать, позабыть об этом. Объяснял Альгирдас. Он же упомянутый взгляд продемонстрировал, и — вот гадство! — Маришке немедленно захотелось остаться дома.
