Узи в панике. Предлагает связаться с одним из министров правительства. Рахель не в восторге от этого предложения, не любит, когда вмешиваются политиканы в столь «личные» дела. Я предлагаю все же узнать, кто точно против нас. Кричат с улицы. Незнакомый мне человек просит разрешения войти. «Меня послал Хаггай. Он требует от вас убраться из села. Он предпочитает сам разобраться с Натаном без вашего вмешательства. Вы и так не особенно отличились в этой экскурсии, видели мы ваши ограниченные возможности. Хаггай готов встретиться только с Рахелью. Если она хочет, может вместе со мной вернуться к нему. И вообще, прежде, чем вы решитесь на какие-либо крайние шаги, следует вам подумать, заинтересован ли в них сам Натан. Мы присматриваем за ним, Хаггай должен согласовать с ним важные планы, и не стоит вам все это ставить под удар».
«Скажи Хаггаю, что я хочу с ним поговорить», – неожиданно для самого себя говорю ему. «Не уверен, что он в этом заинтересован, – отвечает он. – Я же сказал, что только Рахель может пойти». – «Рахель пока остается здесь, – говорю этому посланцу, и Рахель не высказывает никаких возражений. «Ладно, возвращаюсь к Хаггаю, Натану и нашим людям. Если захотите что-либо, звоните. Но предпочтительней вам убраться отсюда в свои дома в городе».
– 27 —
Звонит Натан, хочет говорить со мной. «Многое из того, что ты слышал, верно. Хаггай избил меня и держал связанным вместе с Риной около часа. Сейчас положение несколько более спокойное. Есть у него требования, есть и предложения. Я должен подумать, что выгодно. Хотя я не в очень хорошем физическом состоянии, но не так быстро иссякают во мне силы. Прошу вас нам не мешать. Если возможно, быть может, действительно вернитесь домой. Я должен подумать, поговорить с Хаггаем, посоветоваться…» – обрывает он разговор, кладет трубку прежде, чем успеваю что-то ответить.
Докладываю всем, что сказал мне Натан. Узи бледен, кажется, его пробирает дрожь. «Никуда мы отсюда не уйдем, – говорит он. – Слишком велика опасность. Может, Хаггай даже их загипнотизировал». – «Что вдруг, – вскидывается в удивлении Рахель. – По-моему, следует оставить это место и уехать».
Генри плачет. Считает, что он во всем виноват «Не может быть, чтобы тигр мне изменил и подчиняется Хаггаю. Если зверь так себя ведет, значит это моя вина: я сделал что-то плохое». Рахель пытается его успокоить. Мне вообще не хочется в это вмешиваться. Раньше я не выдерживал чей-то плач и тотчас же пытался плачущего успокоить. И вообще, главная проблема не в Генри. Мне-то что делать в сложившейся обстановке, созданной Хаггаем. В этот момент мне важно увидеть Ярона. Люди взволнованы моей просьбой, как будто от нее зависит судьба всех нас. Тут же шлют кого-то позвать его. Сначала его не находят, и я слышу громкие оклики по всему селу. Наконец он приходит, поигрывает мячом, потный, с обнаженным слегка животом. Я не понимаю, где он провел последние несколько часов. Я сердито поглядываю на Рахель. Могла хотя бы следить за чистотой сына. Понятия не имею, когда он последний раз принимал душ.
Вспомнил Менахема, пришедшего с нами в село. Спрашиваю, где он. Тотчас все заговаривают о нем, бегут его искать. С момента, как он присоединился к нашей экскурсии, я с ним ни разу не разговаривал. Может, я совершил ошибку столь равнодушным отношением к нему. Понятно, что он мне подозрителен в эти минуты. К моему удивлению, Менахем появляется довольно быстро. Жмет мне руку и целует руку Рахель. «Что здесь происходит? – спрашивает он и продолжает: – У вас тут большой скандал. Нехорошо, когда такое происходит во время путешествий». – «Менахем, – спрашиваю его, – тебе ничего не известно о планах Хаггая?» Менахем приближается ко мне, шепчет на ухо: «Ничего. Я ничего не делал». – «Ты знаешь о том, что Хаггай захватил и держит в заложниках несколько человек?» – «Но Хаггай наш командир. Если он сделал это, значит, у него есть справедливые требования к этим людям. Потерпите немного. Не сердитесь на него».
Слова Менахема меня просто потрясают и злят. Надоел мне этот разговор с ним. Я звоню в дом Натана. Хаггай мгновенно мне отвечает: «Привет, Меир. Надеюсь, ты наконец-то успокоился. У меня с Натаном очень продуктивные беседы. Ты ведь знаешь, что с Натаном можно говорить почти на все темы. Сейчас мы дискутируем по поводу Римской империи. Натан считает, что империя эта распалась, потому что римляне этого хотели. Надоело им быть сильными. Они хотели, чтобы даже их падение было связано с их самостоятельным решением. Что ты на это скажешь, Меир?»
Теперь кричу я: «Хаггай, ты держишь в плену Натана и Рину. Ты явно попал в запутанную ситуацию. Может, оставишь эти исторические вопросы и освободишь моих товарищей?» – «Меир дорогой, сосредоточься на том, что касается лишь тебя. Реши, например, переходит ли Рахель к нам или остается с тобой. Реши, когда ты возвращаешься со своим сыном домой. Оставь остальные дела, они не связаны с тобой».
Рахель приближается ко мне, просит прекратить этот разговор: «Ты еще увидишь, насколько Натан силен. Он способен закрыться на несколько недель в комнате и не поддаться угрозам и не сдать свои позиции. Всю свою изнеженность и избалованность он использовал для борьбы. Его не сломишь». – «Не знаю, Рахель, ты сбиваешь меня с толку». – «Сейчас, Меир, мы должны вернуться к самим себе. Ты и я должны решить. Больше ты не будешь вести записи обо всем, что случается с тобой и с другими, а придешь со мной к настоящему соглашению. А пока я беру Ярона в наш домик. Кажется, пришло время мне и ему вернуться домой, но я подожду здесь еще несколько дней, и сообщу тебе, можешь ли ты вернуться вместе с нами».
– 28 —
Странные бестолковые мысли не дают покоя. Вспоминаю какие-то запахи вокруг Рахели, учитывая, что окружающие ее вещи не всегда чисты. Даже из душевуй она выходит, не омыв пол и стены. Почти всегда клала свою одежду поверх моей. Вечером я складывал одежду на стуле, а утром находил брошенные на них ее вещи. Мысли мои тяжелы, странно связаны с четырьмя направлениями ветра. Снова возвращается ко мне странная фраза: с сегодняшнего дня я хочу только юг и восток. Хочу жить без севера и запада. Если бы я коллекционировал важные фразы и предложения, как Натан, несомненно, следовало бы записать эту новую фразу.
Узи спрашивает меня, что нового. Есть ли решения, которые следует сообщить людям. Вернуть сотрудников в офис? Как мы заплатим жителям села? Что с заводом, который Натан начал строить на ближайшем участке? Я молчу. Гляжу на Узи, улыбаюсь, дрожу. Я не хочу снова заболеть, ощутить давление в животе и почти потерять зрение. «Что ты говоришь, Узи? Достаточно тяжело развалить дело. Но когда это приходит, оно здесь, как успокоительное лекарство, которое медленно впитывается, но должно влиять в течение целого дня, а не минуты. Никогда не знал, распадается ли лекарство понемногу, или разом, и лишь потом медленно распространяется по телу». Неясно, что Узи думает о моих мыслях в эти минуты, но просит пойти с ним к Натану. Нельзя оставлять его одного. Нам также неизвестно, что происходит с Риной. Я соглашаюсь. Так вот, законченный трус, как я, соглашается. Нас останавливают на пути несколько охранников. Лица некоторых из них мне знакомы. Кричат Хаггаю, можно ли нам приблизиться. Он выходит из дома, движется медленно, держит на поводке тигра. Не думаю, что до сих пор держали тигра на таком толстом поводке.
Хаггай жестом указывает, чтобы лишь я приблизился. Иду за ним и вхожу в дом. Натан сидит в кресле и, кажется мне, дремлет. Рина бледна, лежит в углу комнаты. Сильный звериный запах, Кажется, на коленях Натана целая ватага котят. Я помню, как он старался удалиться от тигра, теперь ему добавили этих котят. Уверен, что ему тяжко соприкасаться с этой животной сворой. Рина неожиданно встает, с усилием приближается к Натану, поднимает кошку и очищает грязь, скопившуюся на его брюках. Натан не реагирует.
Хаггай достает тетрадь и показывает мне. «По моей просьбе Натан переписал сюда список своих вопросов. Ты знаешь, что он собирает важные вопросы в стиле “Каждый вопрос – это…». Я получаю большое удовольствие, читая эту тетрадь. Добавил я здесь, внизу, лишь один мой вопрос: положим, две машины встречаются на перекрестке в этот момент. Играет ли роль, чем была занята каждая машина до этого момента. К примеру, одна только вышла к перекрестку из гаража, а другая приблизилась после долгой дороги. Важно ли для продолжения действия, откуда прибыла каждая машина? Это нелегкий вопрос, и над ним следует долго думать».
Мы пристально смотрим друг на друга. Тигр дремлет рядом с ним. У Хаггая сильные мускулы, на голове его соломенная шляпа, несмотря на то, что он внутри дома. Около него большая бутылка с водой, он беспрерывно к ней прикладывается. Я удивляюсь чистоте его ногтей и упорядоченности его одежды, словно
