Я снова устраиваюсь под одеялом. Уже не помню, когда спал не один, поэтому долго морочусь с бутылкой, которую по дороге из коридора снова наполнил свежей горячей водой. То кладу ее под подушку, то прижимаю к груди, забыв, что воспаление легких мне так и не удалось подхватить, то подтыкаю под нее покрывало, чтоб не замерзла, пока не вспоминаю, где ей место, и посылаю ее пониже спины — в буквальном смысле. Маленькая негодница разомлела и просто пышет желанием, но не выставлять же ее на подоконник, не для того я затащил в койку эту пластмассовую потаскушку. Наверное, самый лучший терапевтический эффект дала бы резиновая кукла из секс-шопа — шекспир-шоу, если уж быть до конца откровенным. Надувная Офелия со спутанными волосами, увенчанными речными лилиями. Мы даже могли бы поговорить:
Она. Какой высокий ум пропал!
Я. Зато все остальное не пропало. Можно к вам между коленей?
Она. Нет, принц.
Я. Я имел в виду — голову к вам на колени.
Она. Да, принц.
Я. А вы заподозрили что-то неприличное?
Она. Я ничего не заподозрила, принц.
Я. Подозреваю, это здорово — лежать у девушки между ног.
Она. Что, принц?
Я. Ничего особенного.
Она. Вы можете быть колким.
Я. Вам пришлось бы попыхтеть, чтоб затупить мое острие.
Она. Вам явно лучше: как бодро и пошло.
Я. Не бойся и не раскатывай губы. На сегодня забавы отменяются. Иди, грей мой зад, замарашка задрипанная. Надувные Офелии не тонут.
Слегка отодвинувшсь от чересчур возбужденной и горячей соседки, прислушиваюсь, как расползается по моим набрякшим, пропитанным химией сосудам вражеский резидент Сульфазин. Однако, пока он никак себя не проявляет: пароли, явки, шифровки — все это выйдет наружу под утро. А пока он вживается в чужую среду, изучает местные обычаи, прорабатывает «легенду» — так, кажется, это называется на шпионском жаргоне. Затаиться, улучить подходящий момент и нанести неожиданный удар — такова его тактика.
Снова надеваю наушники. Однако через час, в четвертый раз прослушав REMIX в стиле рэп — «Killing Me Softly», — я допер, что фонограмма склеена кольцом и если буду слушать дальше, то взбешусь, не дождавшись спасительного выстрела сульфазина.
Поэтому стал лихорадочно искать какую-то другую полуночную радиостанцию. Шкала настройки вдруг сделалась безразмерной, позволяя двигаться и вправо, и влево, сколько душе угодно. Как человек последовательный, я решил не метаться бессистемно в ночном эфире и направился прямо на запад, ориентируясь по красному глазку индикатора. Минут через пять глазок приветственно вспыхнул, и в наушниках послышался инфернальный гогот. Не иначе, дошел до шестьсот шестьдесят шестой волны, подумал я. Но оказалось, что это юмористическая передача, в которой два прибабахнутых диджея рассказывали старые анекдоты, едва не лопаясь от натренированного смеха. Я без особого труда узнал в них своих астральных балбесов-двойников — BEER‘а с BEAR‘ом. Вот пройдохи! Нигде не пропадут.
— Ги-ги-ги! Нет, ты послушай, это типа — вбегает чувак весь потный, в мыле в аптеку — а там очередь почти до дверей — стоять надо черт знает сколько, а он, отдышавшись, кричит: «Пропустите, пропустите, расступитесь — там человек лежит». Ну, все, ясное дело расступаются, а он пробирается к окошечку и говорит: «Дайте… побыстрее… пачку презервативов!»
— Прикольно, блин. А мне недавно такой про «новых русских» рассказали: короче, решил один братан своих удивить. Думает, что бы такое найти, чего у других нет. Обошел все бутики, супермаркеты — одна туфта. Ну, забрел к какому-то антиквару, в натуре, говорит, нужна конкретная вещь, чтоб братва с копыт долой. Антиквар ему показывает какие-то барабаны и говорит: «Эти барабаны сам Страдивари делал. То, что надо». — «Сколько?» — «Десять штук». Ну, сошлись на пяти, братан доволен, барабаны домой припер, ждет братву. Вечером собрались — все чин чинарем — водочка, хавка, телки. «А теперь, — говорит, — я вам свою коллекцию покажу — тут у меня библиотека, тут картины — это вот Рихтер рисовал, а это — Спиваков, а тут шедевр коллекции — барабаны от Страдивари». А среди братвы какой-то отморозок затесался, ну, из интеллигентов, короче. Он, ясное дело, не удержался и пискнул: «Братаны, нас тут за лохов держат: Страдивари скрипки строгал, я точно знаю». Ну, братва к хозяину — объясни, мол. А тот говорит: «Я счас, мигом все выясню. Если что — задушу козла в натуре». Сел в «мерс» и к антиквару. Возвращается довольный такой и говорит: «Чуваки, спокуха, я все выяснил. Страдивари, он, значит, скрипки чисто по приколу для лохов делал, а для братвы он делал барабаны!»
— Ну да, а у нас чисто по приколу, в натуре, дорогие наши радиослушатели, сейчас небольшая рекламная пауза. Оставайтесь конкретно с нами, мы вернемся с новой порцией ваших любимых приколов и анекдотов.
В наушниках послышался новый голос, и я сразу узнал Горвица. Он снова рекламировал карамельки. «Покупайте карамельки CHUPA-CHUPS, — бархатным иудейским голосом призывал он. — Младенцы! Сосите CHUPA-CHUPS вместо силиконовых грудей своих мамаш. Девочки! Сосите CHUPA-CHUPS вместо того, чтоб облизывать фаллосы у ваших немытых козлов! Козлы! То есть юноши! Скупайте CHUPA-CHUPS, чтоб кто-то еще хотел сосать ваши фаллосы! Оптовым покупателям — соблазнительная система скидок и бесплатные крутящиеся подставки для карамелек. Карусель карамелек — это карусель вашей жизни, это чертово колесо вашей удачи». «Отведайте RIESENRAD CHUPA…» — тут внезапно зазвучал женский голос, и я безошибочно узнал фрау Де. Неужели она и сейчас меня контролирует? Даром крутил я колесико настройки в обеих направлениях — голос не пропадал. Неужели они захватили весь эфир? Я в панике сорвал наушники и огляделся. Николай спокойно спал, как покойник, сложив руки на груди, гипертоник посапывал в своем углу, из-за ширмы не доносилось ни единого звука. Сквозь решетку пробивалась луна, едва ли полная, но располневшая уже настолько, что вполне могла составить конкуренцию тюремному глазку. На вид все было более-менее спокойно. Я с опаской снова надел наушники, опасаясь, что сейчас услышу нечто непоправимое, вроде: «Aufstehen! Hinaus!»
Но тут дверь беззвучно распахнулась и на пороге возникли залитые с обеих сторон слепящим фосфоресцирующим светом фрау Де и BEAR с BEER‘ом — все трое в белых халатах.
— В эмиграцию надумали податься? — сурово спрашивает фрау Де, и я с удивлением обнаруживаю, что свободно понимаю немецкий. В пределах Будейовицкого анабазиса, само собой разумеется.
— Also wie geht‘s? (Как самочувствие?) — традиционно спрашивает она.
— S-s-se-hr gu-gu-tt (Очень хорошо.), — залязгал я зубами. — Noch eine D-deck-ke, bitte (Дайте, пожалуйста, еще одно одеяло.)
— Lecken Sie mir Arsch! (Поцелуй меня в задницу!) — несколько стереотипно ответила она.
— Mit grossem Vergnuegen! (С большим удовольствием!) — сказал я и вдруг затянул:
— Also was gibt‘s? (В чем дело?) — обращается фрау Де к BEER‘у.
— Total beschoffen (В стельку пьян), — лаконично отвечает тот.
