надерем.
— Ну и черт с вами, — сказал депутат, — жри ее! — И открыл клетку.
Прасковья рванула на себе рубаху и решительно ворвалась в клетку. И тут произошло самое неожиданное. Людоед упал на колени и закричал:
— Прасковья, прости, черт попутал.
Прасковья накинулась на него так, что от этого людоеда перья полетели. Людоед визжал так, будто его резали. Депутат попытался было войти в клетку, но Прасковья так ему заехала, что он заверещал еще сильнее своего людоеда. А тут и толпа нахлынула, клетку разнесла, так что депутат со своим людоедом еле ноги унесли. В общем, концерт этот с милицией заканчивали. На этом представление зарубежного гастролера и закончилось. А с тех пор никаких артистов к нам и не привозили. А жаль, хочется насладиться настоящим искусством. Так что приезжайте, Геннадий Викторович, вы ли или какой-нибудь другой Петросян. А то про нас вспоминают только когда выборы, когда наши голоса нужны. А ведь мы еще не только голоса, а ведь мы люди живые, у нас еще и души есть. И слава Богу, пока не мертвые.
1996
Аферисты
Сколько же у нас, граждане, аферистов развелось, просто можно экспортировать в другие страны. Иду по улице, никого не трогаю. Остановился возле телефонной будки. Мужик какой-то звонит. Жду. Мужик позвонил и пошел. Я в будку, глядь, а там бумажник. Я бумажник схватил и за мужиком кинулся. Тут какой- то парень мне дорогу преградил.
— Стой, — говорит.
Я стою.
— Ты чего? — говорю.
Он говорит:
— Я видел, как ты бумажник нашел.
Я говорю:
— Ну и что, я его вернуть хочу.
Он говорит:
— Стой с бумажником здесь, я его сейчас догоню.
Я как дурак стою. Парень возвращается.
— Не догнал, — говорит, — ну-ка посмотри, что там.
Открываю бумажник, там пачка денег.
Парень говорит:
— Ну, что будем делать? — Взял бумажник, пересчитал. — Здесь, — говорит, — полмиллиона.
Я бумажник у него забрал.
— Пойду, — говорю, — отдам в милицию.
Он говорит:
— Ты что, сдурел, они же деньги себе возьмут.
Я думаю, а вдруг действительно возьмут.
Парень говорит:
— Слушай, мы ведь не украли, мы ведь нашли. Давай делить.
И я, представляете, соглашаюсь. Ну а что, мужик пропал, а в милицию идти просто глупо. Заходим мы в подворотню, начинаем делить, и тут этот мужик возвращается.
— Бумажник с деньгами не находили? — спрашивает.
Только я хотел сказать 'вот он', как парень мне говорит:
— Заткнись, а то тебя посадят.
И я, представляете, молчу. Парень говорит:
— Нет, ничего не видели.
Мужик отходит, а парень тихо так, с опаской, говорит:
— Он наверняка за нами следит. Здесь в бумажнике пятьсот тысяч, давай в темпе двести пятьдесят, держи бумажник и разбежались.
И я как дурак вынимаю свои кровные двести пятьдесят тысяч, сую ему и с бумажником ухожу. И только в метро, раскрыв бумажник этот потрепанный, вижу, что там нарезанная бумага и никаких денег. Я назад, а их уже и след простыл. Ну, думаю, убью! А потом поостыл и решил, на кого злиться? На себя. Сам же не отдал бумажник. Сам себя и наказал. Ладно, думаю, в следующий раз буду умнее.
Месяц приблизительно проходит, и на том же самом месте прохожу возле той же самой будки, а там тот же самый мужик звонит, и бумажник такой же самый задрипанный рядом лежит. Сначала хотел в рожу сразу заехать, а потом думаю, нет, погодите, я вам сейчас устрою козью морду. Мужик из будки выбегает, я беру бумажник, тут же подбегает тот же парень, меня, конечно, не узнает и сразу говорит:
— Раз нашли — делим.
Я говорю:
— Делим.
Зашли в подворотню. Он говорит:
— Здесь пятьсот тысяч, — при мне считает.
Тут вбегает мужик и говорит:
— Ребята, бумажник с деньгами не находили?
И не успевает парень ничего сказать, как я говорю:
— Как же не находили, вот он, — и отдаю ему бумажник.
Мужик обнимает меня.
— Родной, — говорит, — спасибо.
Я говорю:
— Вы пересчитайте, там пятьсот тысяч.
Он говорит:
— Да что там считать, я вам верю, вижу, вы честный человек.
А тот парень стоит, вы бы лицо его видели, не лицо, а козья морда.
Я говорю:
— Нет, вы пересчитайте.
Мужик говорит:
— Да чего там считать, — а сам открывает и считает, и говорит: — А здесь только двести тысяч, а где же еще триста?
Парень говорит:
— Я бумажник вообще в руках не держал, значит, он спер, — и на меня показывает, — я свидетель.
Тут у меня лицо становится козьей мордой. Мужик говорит:
— Сам отдашь или в милицию тащить?
И я как миленький, возмущаясь, отдаю свои кровные триста тысяч и говорю:
— Ну, я вам устрою!
Злой домой иду, сил нет. Дурак дураком!
Полгода забыть не мог, но этих аферистов нигде не встречал. Наверное, в другой район перешли.
А тут где-то через полгода иду и на том же месте, в той же будке стоит мужик, я лица-то его не вижу, а вот бумажник тот же драный рядом лежит. Я к будке. Мужик позвонил, ушел. Бумажник, естественно, остался. Я из будки с бумажником выхожу и, пока тот второй не подбежал, хватаю первого попавшегося парня и говорю:
— Слышь, друг, помоги, будь свидетелем, мужик оставил, там полмиллиона, сейчас аферюга за ним
