не соизволили проснуться, так что я обошлась водой из-под крана.
Заморив таким образом червячка, я устроилась на диване, решив доделать задание. Как выяснилось, работы оставалось всего ничего, и я управилась как раз вовремя — ровно в восемь дверь распахнулась, и на пороге возник Давлетьяров. Я с любопытством взглянула на него — раньше я как-то избегала встречаться с ним взглядами. Хорошо были видны тени под глазами, а утренний свет резче обозначил ранние морщины. Похоже, у него и седина есть… Сейчас Давлетьяров выглядел не на тридцать, а на все пятьдесят с гаком.
Я бочком протиснулась мимо него в коридор и встала у стеночки, подобострастно ожидая распоряжений. Давлетьяров запер комнату и бросил мне через плечо:
— Передай своим, что семинара сегодня не будет.
Я молча кивнула и поспешила в свою аудиторию.
Понятно, мое известие было встречено бурей восторга — как выяснилось, все поголовно забыли о том, что нужно заглянуть в библиотеку, и ожидали справедливого разноса. А я, стало быть, пострадала ни за грош…
Я сидела на лекции, старательно записывала и попутно размышляла о том, что Давлетьяров, в сущности, не такой уж отвратительный тип. Конечно, характер у него чудовищный, да и самомнение будь здоров, но… он мог вчера выставить меня на улицу, мотивируя это тем, что ночью находиться в здании университета запрещено. Однако ж не выставил, а даже обеспечил вполне культурный ночлег. Или он просто не хотел, чтобы я увидела или услышала то, что мне видеть и слышать не полагалось? В ночных событиях определенно крылась какая-то тайна, но разгадать мне её было не под силу. Не шпионить же за Давлетьяровым! От одной мысли об этом меня передернуло, вернее, не от самой идеи шпионажа, а от предположение о том, что со мной сделает Давлетьяров, если застукает, а застукает он меня наверняка. Нет уж, увольте…
Впрочем, на данный момент ещё одна проблема требовала разрешения, а именно: почему Леночка была так уверена, что меня отчислили? Поверила кому-то на слово? Я не поленилась и прошлась на свой бывший этаж. Там, на доске объявлений возле учебной части, всё ещё висел список отчисленных в прошлом семестре. Я без особого удивления обнаружила свою фамилию. 'Отчислена за поведение, порочащее звание студентки ГМУ'. Я хмыкнула и направилась на другой этаж. Через час я обнаружила на стендах возле учебных частей разных факультетов все знакомые фамилии: Евдокимов, Ковалев, Федоренко, Балашова, Горенко, причем последние двое были отчислены не осенью, а еще весной. И все с одной и той же формулировкой: 'за поведение, порочащее звание…' Весьма обтекаемая формулировка, надо отметить… Знать бы, что натворили остальные? И ведь не спросишь, а спросишь, так не ответят!..
Дни потянулись своим чередом. Давлетьяров третировал нас, как и прежде, а меня так и ещё больше. Стоило мне разок опоздать на занятия, как он повадился давать мне индивидуальные задания, да такие, что меня порой оторопь брала. Однако приходилось делать — на все просьбы и мольбы о пощаде у Давлетьярова был один ответ: 'Тебя никто здесь не держит'.
Правда, через пару недель он от меня отстал и взялся за Маргариту. Свету он вообще частенько доводил до слез, а с нашими парнями у него были крайне напряженные отношения. Проще говоря, они его терпеть не могли. Словом, Давлетьяров был человеком, способным восстановить против себя кого угодно. Меня всегда удивляло, что остальные преподаватели относятся к нему едва ли не с нежностью, особенно Лариса Романовна. И это при том, что с ними он вел себя ничуть не любезней, чем с нами!
В тот день я, как обычно, приехала в университет слишком рано. Это всё из-за дурацкого расписания автобусов в нашем районе: если я еду на одном, то приезжаю на двадцать минут раньше, чем надо, а если на следующем — то опаздываю на полчаса. Маршрутки у нас в это время ходят набитыми по самую крышу, в них при всем желании не влезешь, да и боюсь я на них ездить, там что ни водитель — так несостоявшийся гонщик с комплексом неполноценности, их хлебом не корми, дай бензовоз подрезать. А телепортации нас хоть и научили, но только применительно к небольшим предметам. Перемещать в пространстве свою драгоценную персону я бы лично не рискнула.
С нашими преподавателями лучше не опаздывать, поэтому я езжу на первом автобусе, а потом маюсь под дверью аудитории в гордом одиночестве, поджидая своих. А сегодня мне даже подремать в метро не удалось: столько было народу, что не нашлось не то что свободного сидячего места, а даже и стоячего. Так что я всю дорогу висела на поручне, от нечего делать разглядывая пассажиров. Кто спал, кто читал… Причем многие читали романы из бесконечной саги о Гарри Поттере. По-моему, он там уже пенсионер… Разумеется, ничего общего с действительностью книги не имеют — где ж вы видели современного мага с совой на плече и в черном балахоне с каббалистическими знаками? В лучшем случае на нем будет лабораторных халат! — но ими всё равно зачитываются. Одна из многих странностей жизни, о которых можно поразмыслить, пока едешь в метро, чтобы не заснуть.
Я зевнула и огляделась. На шестом этаже всегда совершенно безлюдно. Меня сильно занимал этот факт: ведь кроме нашей группы, должны быть группы, старшие нас на год и на два, верно? Почему же мы с ними никогда не сталкиваемся? К настоящему моменту я успела нахвататься сведений о таком явлении, как разграниченные пространства, и вопрос отпал сам собой. Шестой этаж как раз и был таким разграниченным пространством, в котором никогда не сталкивались те, кому встречаться не полагалось.
Пока я подпирала стену, с коридором начали происходить обычные утренние метаморфозы: тупик, которым он заканчивался, вдруг заколебался и растворился, открывая бесконечный ряд дверей. Вдалеке, кстати говоря, виднелся Давлетьяров — я узнала его по походке. Похоже было, что он разговаривает с кем- то невидимым. Пару месяцев назад я приняла бы такое поведение за несомненный признак сумасшествия, но сегодня только уважительно вздохнула: Давлетьяров определенно общался с кем-то через разграничитель. То есть он сам находился в нашем пространстве коридора, а его собеседник — в чужом. А на это, если верить нашему лектору, способны немногие!
Беседа, судя по всему, была не из приятных. Во всяком случае, выражение лица у Давлетьярова было довольно-таки свирепым. А потом начались такие страсти, что я вжалась в стену и пожалела о том, что вообще сегодня приехала в университет. Сперва Давлетьяров остановился, развернулся лицом в невидимому собеседнику и что-то резко произнес. Потом отшатнулся, отступил на несколько шагов — создавалось впечатление, будто его сильно толкнули. Впрочем, Давлетьяров тут же вернулся на исходную позицию, странным жестом выставив перед собой раскрытую ладонь и словно отталкивая ею кого-то. Напряжение, судя по всему, он испытывал страшное — даже с моего места было видно, как дрожит его рука и как ходят желваки на скулах…
Внезапно странная дуэль прекратилась. Давлетьяров сделал несколько шагов вперед — так бывает, когда ломишься в закрытую дверь, а её внезапно распахивают у тебя перед носом. Наверно, невидимка оставил сопротивление, и Давлетьярова повело вперед. Он остановился посреди коридора, низко опустив голову и тяжело дыша. Направился было в мою сторону, но его так шатнуло, что он вынужден был остановиться. Потом он прошел ещё несколько шагов на подгибающихся ногах, придерживаясь рукой за стену, но почти сразу же остановился снова, привалившись к стене.
'Интересно, почему я всегда влипаю в истории?' — спросила я себя, легкой трусцой приближаясь к Давлетьярову. Сперва я тайком проникла в библиотеку, потом заснула в аудитории, теперь вот оказалась нечаянной свидетельницей не пойми чего… Подозреваю, видеть этого мне не полагалось, и я предпочла бы юркнуть в аудиторию и подождать, пока Давлетьяров пройдет мимо, но… судя по всему, с ним что-то было не так.
— Игорь Георгиевич? — осторожно позвала я, подойдя поближе. — С вами всё в порядке?
— Чернова?.. — В вопросе не прозвучало особенного удивления.
Давлетьяров поднял голову, и я невольно шарахнулась. Только через пару секунд я сообразила, что ему вовсе не раскроили череп, а просто у него пошла носом кровь. Он сунул руку за пазуху, и мне на минуту показалось, что сейчас он достанет пистолет и избавится от ненужной свидетельницы.
— Что смотришь? Иди, намочи, что ли…
Давлетьяров протягивал мне белейший носовой платок. Мне ничего не оставалось кроме как сгонять в дамский туалет (счастье ещё, что он не в другом конце коридора) и выполнить требуемое.
