отправиться прямо в лапы к дьяволу! — воскликнула девушка.
— Ладно, успокойтесь. Сейчас я выиграю для вас приз. У меня зоркий глаз и верная рука.
Они отправились в тир, где за шесть попаданий подряд в центр мишени давали гипсовую фигурку или дешевое украшение. Жозефу очень хотелось покрасоваться перед Денизой, и он стрелял без промаха. Хозяин с недовольным видом протянул ему коричневого кабанчика на желтой подставке, но Жозеф отошел к прилавку, где лежали ожерелья и серьги.
— Могу я вместо игрушки взять что-нибудь отсюда? — спросил он, указывая на браслет с брелоком.
— Для этого вам нужно выбить двадцать четыре очка, — объявил тот.
— А если добавлю вот это?
Жозеф протянул балаганщику монетку в двадцать су, которую хранил в кармане брюк на случай непредвиденных расходов. Матушка вряд ли одобрит такое мотовство, но он что-нибудь придумает себе в оправдание.
Лицо Денизы просияло улыбкой, когда он надел ей на руку браслет. Девушка наклонила голову, чтобы получше рассмотреть брелок — золотистую собачку с острой мордочкой и глазками из красных камушков.
— Похожа на лисичку…
— Поэтому я ее и выбрал.
— Заходите, заходите, дамы-господа! Заходите посмотреть на реконструкцию знаменитых преступлений! Ужасное убийство на улице Монтеня, где Пранзини[7] убил Клодин-Мари Реньо, она же Регина де Монтий, ее горничную и дочь. Оставшееся нераскрытым убийство Данте Кайседони, зарезанного в номере гостиницы на бульваре Сен-Мишель, убийца все еще на свободе! Знаменитый кровавый чемодан Миллери, где было обнаружено разложившееся тело гусара Гуффе[8]! Входите без колебаний! Пять су за вход, с военных — всего два! Слабонервных просим не беспокоиться!
Жозеф остановился рядом с зазывалой в полосатом трико, который размахивал «окровавленным» ножом.
— Черт побери! — прошептал он и повернулся к Денизе. Девушка смертельно побледнела. — Вы не рассердитесь, если я зайду посмотреть? Мне нужна фактура — для романа! — важно добавил он.
— Конечно, я понимаю, — сдавленным голосом произнесла она. — Буду ждать вас у карусели.
Дениза отошла, а Жозеф вошел в шатер.
Внутри царил полумрак, горели свечи, на лавках сидели жаждущие острых ощущений зрители. Артисты миманса разыгрывали действие на расположенных полукругом подмостках, а балаганщик вел рассказ. Жозеф выбрал дело Гуффе.
— …В августе восемьдесят девятого жители Миллери, что близ Лиона, были обеспокоены зловонием, исходившим из зарослей ежевичника. Сельский полицейский обнаружил в кустах большой джутовый мешок. Покажите мешок!
Одетый в черное артист продемонстрировал публике мешок.
— Он разрезал его ножом и обнаружил полуразложившуюся голову. Покажите голову!
Тот же артист вытащил из мешка окровавленную голову, вызвав у зрителей крики ужаса.
— Врач едва успел закончить вскрытие, когда собиравший улиток на берегу Марны фермер наткнулся на чемодан. Взгляните! — Он указал на чемодан, который готовился открыть артист в черном.
Потом Жозефа заинтересовала пантомима о деле Кайседони. Перед ним сидели девушка в розовом платье и обнимавший ее за талию кудрявый мужчина.
— Мари Тюрнера было всего шестнадцать, когда она в 1878 году стала любовницей Данте Кайседони! — провозгласил ведущий и запел, аккомпанируя себе на плохонькой скрипочке:
— А теперь припев:
— И второй куплет…
Жозеф не дослушал до конца балладу о горестной жизни куаферши и вышел, мурлыкая что-то себе под нос. Дениза сидела у карусели и как завороженная смотрела на саксгорниста. В качестве извинения за свое отсутствие Жозеф купил ей сладкий пирожок, и они вернулись на бульвар, который показался им почти тихим по сравнению с шумной атмосферой ярмарки.
— «Мари Тюрнера причесывала дам…» — начал напевать Жозеф и тут же замолчал, недовольно сплюнув: — Ну вот, привязался мотивчик, теперь не один месяц буду мучиться. У меня так голова устроена, я ничего не забываю, — пояснил он, постучав пальцем по лбу. — Видно, фея одарила меня хорошей памятью при рождении, это здорово помогает в магазине. А может, я унаследовал ее от отца, он был букинистом и умер от простуды, когда мне было всего три года. Я рос среди старых книг и газет.
Дениза подумала, что Жозефу повезло: ей бы очень хотелось, чтобы ее отец умер, когда она была маленькой. За этой мыслью последовала другая, и она невольно произнесла вслух:
— Я слышала, желтая лихорадка превращает человека в ходячий скелет…
— Почему вы вдруг об этом заговорили? — изумился Жозеф.
— Вспомнила о хозяине, — ответила девушка, не добавив, однако, что ей даже представить страшно, как мог бы выглядеть призрак человека, умершего от этой ужасной болезни.
— Хозяйка едва не упала в обморок, когда получила телеграмму о смерти мужа. А ведь он ее обманывал и даже мне делал авансы. И деньгами распоряжался не он, а она.
— Говорят, любовь слепа! — бросил Жозеф, которому никогда не нравилась Одетта де Валуа. — Это очень печально, но в Колумбии из-за этого канала умерли тысячи людей. По правде говоря, овчинка не стоила выделки: многие лишились всех своих денег, а ведь на свете и без того хватает бедолаг.
— Бедолаг?
— Бедняков. Моя мама раньше тоже была бедна — когда торговала жареной картошкой. Овощи- фрукты продавать выгоднее, но она ни за что на свете не вложила бы свои денежки в акции какого-то там канала или уж выбрала бы французский, например в Урке. Вы не проголодались?
Девушка кивнула.
— Тогда садимся в омнибус и едем к нам домой: мама приготовила телячьи ножки с картошкой!
