Почему-то появилось стойкое ощущение, что встреча с потенциальным клиентом станет пустышкой. Человек, с которым он разговаривал несколько часов назад, мог оказаться кем угодно — коллекционером запретных штучек, любителем стрельбы по консервным банкам и даже киллером, исполняющим заказы местных «крестных отцов»,
Но на Слепого Снайпера он не был похож.
Какое-то шестое чувство подсказывало это Онегину.
А это означало, что предстоящая операция — хоть и не пустая трата времени, но все же не то, ради чего он прибыл в этот серый город.
Ладно, что толку думать да гадать. Надо идти. Классики были правы: практика — вот единственный критерий истины. В конце концов, функция «клиента» может заключаться лишь в том, чтобы испытать на прочность мою «легенду». И кто знает, не Снайпер ли будет наблюдать за нашей встречей из надежного укрытия?
Именно поэтому Захаров и компания собираются брать «покупателя» не сразу, а предварительно поводив его по городу. Даже если речь идет об ординарных нарушителях запрета на СО, предпочтительнее сцапать всю гоп-компанию, чем на допросе выбивать из задержанного информацию о сообщниках…
Спустившись в вестибюль, Слегин зашел в автоматическую камеру хранения, где в нескольких ячейках покоились образцы «реактивов». Тем, кто обыскивал. сегодня его номер, видимо, и в голову не могло прийти, что самый запретный товар может лежать в АКХ, напичканной автоматами-детекторами СО.
А на самом деле детекторы в ячейках, где Слегин хранил оружие, были заблаговременно дезактивированы.
Убедившись, что поблизости никого нет, Слегин достал из разных ячеек несколько картонных упаковок, смахивающих на обувные коробки, уложил их в портфель и вновь запер замки, оснащенные дактилоидентификатором.
Захаров явно преувеличивал, говоря, что даже ночью в городе полно народу.
Слегин сел в полупустой автобус и проехал полупустынными улицами несколько кварталов.
На проспекте Доверия, где он вышел (в пяти минутах ходьбы от памятника), было изобилие света, и это создавало обманчивое ощущение безопасности. Ведь, если вдуматься, тут он был как мишень на фоне ярко освещенной стены тира для невидимого стрелка…
Время от времени Слегину попадались навстречу любители ночных прогулок. Однако одиночных прохожих почти не наблюдалось, люди шли по двое, по трое и даже целыми группами. Видимо, тот факт, что в городе действовал убийца-маньяк, отучил местных жителей от беспечности.
Слегин избрал именно этот маршрут, потому что он был прямым и открытым. Ни единого удобного места для вероятной засады в виде темного парка с обилием растительности, арки, ведущей в проходной двор, или туннеля подземного перехода.
Тем не менее, размеренно шествуя по тротуару, освещенному, пожалуй, лучше, чем днем, раскрутчик все-таки испытывал внутреннюю дрожь. От портфеля быстро немела ладонь, и Слегин то и дело перебрасывал его из одной руки в другую.
Чтобы отвлечься, он сосредоточил внимание на го-лографических слоганах, которых на проспекте было больше, чем вывесок магазинов и увеселительных заведений. Если это была и реклама, то очень тщательно законспирированная. Например, на фасаде одного здания крутились бесконечным колесом, словно одуревшая змея, гоняющаяся за собственным хвостом, разноцветные слова: ХОЧЕШЬ СДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ — НАПРЯГАЙСЯ МЕНЬШЕ! Поперек улицы висели слова: ДОВЕРЯЙ СВОЕМУ ВКУСУ, А НЕ ЧУЖОМУ УКУСУ.
Сверху вниз по фонарному столбу пробегало и таяло в воздухе фальшиво-бодренькое: ХОРОШО ПОВЕСЕЛИЛСЯ — ХОРОШЕНЬКО ОТДОХНИ!..
До купола планетария, за которым должна была открыться площадь с памятником Победы, оставалось рукой подать. Невидимая струна, туго натянутая внутри Слегина, дала слабину.
«Когда все кончится и ребята Захарова возьмут этого мерзавца, — подумал он, — первым делом зайду в какой-нибудь бар. И не для отработки „легенды“, а для снятия последствий стресса — и никаких антиалкогольных снадобий!.. А потом вернусь в отель и хоть раз за последние дни отосплюсь по- человечески. А утром распрощаюсь с надоевшим образом курьера „Спирали“, оденусь не как пугало, а как нормальный мужик — и возьмусь за дело с другого конца. Мурьянову надо будет поручить…»
Тут все мысли выскочили из головы, и Слегин резко остановился, потому что из-за угла ближайшего дома прямо на него выскочил чумазый мальчик лет десяти. Он был босиком, в одних коротеньких трусиках и в абсолютно невменяемом состоянии. Слезы градом катились по его лицу, губы тряслись и прыгали на бледном личике, не в силах членораздельно выговорить хотя бы слово.
На блистающем огнями тротуаре мальчишка казался нереальным, как персонаж какого-нибудь «ужастика».
Слегин схватил его за руку и притянул к себе.
— Что случилось, малыш? — поинтересовался он. — Тебя кто-то обидел?
Мальчишка дрожал всем телом.
— Там… там… — с трудом выговорил он, указывая ручонкой туда, откуда выбежал.
— Ну, и что там? — стараясь говорить спокойно, осведомился Слегин. — Змей Горыныч прилетел? Или призраки чечетку отбивают? Да перестань ты реветь, ты ж мужик!
Эти слова оказали волшебное воздействие на мальчика.
Он вытер глаза и, запинаясь, проговорил:
— Там… там лежит мой папа!
— Пьяный, что ли? — удивился Слегин.
— Нет, — сказал малыш, не поднимая глаз. — Мой папа не пьет! Мы шли, а потом он упал…
И тогда Слегин понял, что хотел сказать ему мальчишка и почему он так напуган. Во рту сразу стало сухо, а сердце сбилось с обычного ритма.
Еще одна жертва Снайпера?
«Черт бы нас всех побрал с нашими оперативными игрищами! Пока мы устраиваем шоу с переодеваниями и засадами, этот мерзавец неумолимо делает свое грязное дело, и плевать он хотел на всех нас, вместе взятых!..»
— А ты никого там больше не видел? — спросил он мальчика.
Тот усиленно замотал головой.
Значит, убийца нанес очередной удар и скрылся.
Но он не мог уйти далеко.
— Стой здесь и никуда не уходи, — сказал Слегин мальчику и направился за угол дома.
Там был узкий переулок-тупичок, где стояло несколько машин, и стена дома была глухой, без единого окна. В самом конце тупичка на асфальте виднелось нечто бесформенное.
Озираясь, Слегин сделал несколько шагов в том направлении, и тут на него накатило отчетливое ощущение грубейшей ошибки. Сзади что-то скрипнуло, и он резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы оказаться лицом к лицу с темным силуэтом, оказавшимся совсем рядом. Видимо, человек этот прятался в одной из машин, мимо которых прошел Слегин.
Скорость реакции — вещь относительная и познается в сравнении. Слегин всегда полагал, что по этому параметру может дать сто очков форы любому, но сейчас он понял, что заблуждался.
Боли от удара он почему-то не почувствовал, просто тело мгновенно одеревенело и стало чужим. И сразу же перед глазами выросла огромная стена и придвинулась к нему вплотную, но последним всплеском угасающего сознания Слегин догадался, что на самом деле он рухнул лицом вниз на асфальт…
Глава 6
Небытие не длилось нисколько — и длилось бесконечно. Оно, как вечность, не имело предела, и поэтому Слегин не знал, сколько времени он отсутствовал в реальном мире. Этот промежуток времени с
