опохмелки. — Ты не думай, я отдам, обязательно отдам!.. Вот получу пенсию — и сразу к тебе… Я ведь долги не люблю, Вадик… Да и пить не люблю, если честно. Просто вчера такой случай был — просто грех не выпить. Поминки справляли. У одного кореша на днях мамашу в переходе какой-то гад грохнул, она там милостыню просила… Представляешь, Вадик, прямо в лоб пулю положил, как будто в тире по мишеням целый год упражнялся. И оружие-то какое-то необычное у него, как сказали обезовцы… Такого калибра вообще в природе не существует — видно, убийца этот самодельную винтовку сделал…
— Почему — винтовку? — тупо спросил Вадим.
— Так ведь стрелял-то он не в упор, а с жуткого расстояния — метров сто, не меньше. Кореш говорит, обезовцы сами не поймут, как такое было возможно. Там переход-то этот — на бульваре Разоружения, знаешь? — длиной метров пятьдесят, не больше… Во какие тайны мадридского двора! Так ты деньги-то мне займешь или нет?
— Займу, займу, — сказал Вадим.
Он наугад достал из внутреннего кармана одну бумажку из той пачки, которую получил от Крейлиса, и протянул Славику.
Лицо алкаша вытянулось вдруг так, словно он узрел вместо денег гремучую змею.
— Ты чего? — спросил Вадим.
— Это же… это же сотенная!!! — взревел Славик и ловко выдернул купюру из пальцев Вадима. — Ну, раз пошла такая пьянка — режь последний огурец!.. Благодетель ты мой! Дай я тебя обниму!
Вадим поспешно отстранился.
— Нет уж, — сказал он. — Я не хочу, чтобы тебя опять подстрелили!
И пошел в подъезд, не оглядываясь, оставив Славика с открытым ртом.
«Интересно получается, — думал Вадим, поднимаясь на лифте. — Ни черта этот алконавт не помнит о своем пребывании в ТОМ мире. Он даже не отдает себе отчета в том, что умирал. Если даже его забывчивость не объясняется склерозом из-за длительного употребления спиртного, все равно остается непонятным, как Славику представляется происшедший с ним инцидент на лестнице. По принципу — упал, очнулся, ничего не помню? Или „воскреситель“, помимо того, что оживляет мертвецов, способен еще внушать им ложные воспоминания либо полное отсутствие таковых? И люди возвращенные им с ТОГО света, продолжают жить как ни в чем не бывало, не зная о том, что все они — бывшие, а точнее — несостоявшиеся покойники…
Но ведь я-то все помню!
Правда, в отличие от всех прочих жертв «воскресителя», я пробыл в ТОМ мире гораздо дольше. Может быть, именно благодаря этому я сохранил память?
И наверняка есть еще кто-то, подобный мне, кто не может забыть своего пребывания в ТОМ мире. И, возможно, он тоже охотится на «воскресителя» — на своего «воскресителя».
В конечном счете, — думал Вадим, отпирая дверь своей квартиры, — все мы, «возвращенцы», — следствие ошибок «воскресителей». Если бы те, кто приобрел дар реанимировать трупы, не лезли воскрешать давно умерших покойников, возможно, никому и в голову не пришло бы, что они существуют, потому что даже сами воскресшие не знали бы, что их насильственно вернула к жизни чья-то безжалостная рука…
Они, «воскресители», сами нарушили хрупкое равновесие, существовавшее между живыми и мертвыми, и это не могло пройти им даром. Любая система пытается устранить отклонения от состояния ее оптимальной адаптации к внешней среде, с которой она взаимодействует, а «воскресители» представляют собой просто чудовищную аномалию!..»
Едва Вадим успел принять душ, как телефон в комнате разразился серией настойчивых звонков.
«Кто бы это мог быть, — подумал Бурин, растираясь махровым полотенцем. — Вроде бы некому звонить мне… Может, это Славик, успевший надраться до положения риз и решивший вытянуть из меня дополни тельные средства на продолжение „банкета“ с его собутыльниками? Или Фейербах, которому понадобилось проконсультироваться по компьютерным делам? Неужели — отец?..»
Последняя мысль почему-то представилась ему наиболее вероятным предположением, и он, шлепая мокрыми босыми ногами по пыльному ковру, подскочил к телефону и сорвал трубку с рычага.
В следующий момент его постигло невероятное разочарование, потому что звонил ему не кто иной, как Крейлис. Просто — Марк…
— Извините, Вадим Иванович, что беспокою вас так рано, — сказал вкрадчиво он. — Но у меня к вам есть одно очень важное дело…
«Опять, что ли, будет требовать вернуть голомакиятор?» — с раздражением подумал Вадим.
— А у меня с тобой больше нет и не может быть никаких дел, Марк, — со злорадным удовлетворением прервал он куртуазности бывшего шефа.
— Ну, зачем же вы так, Вадим Иванович? — не смутившись, откликнулся Крейлис. — Я думаю, что мое предложение должно вас заинтересовать…
Он упорно продолжал строить из себя интеллигентного, солидного, невозмутимого руководителя, явно подражая «крестным отцам» заокеанской мафии, как их принято изображать в гангстерских фильмах.
— Тем более, — продолжал глава фирмы «Голо— и видеоэффекты», — если учесть, что жизнь одного близкого вам человека находится в опасности…
Неужели этим подонкам удалось выследить и схватить отца?
— Ну, ладно, выкладывай, Марк, — грубовато сказал Вадим. — Только покороче — я спешу…
— Ну, если совсем коротко, то суть проблемы выглядит так… Есть один человек, который представляет собой препятствие для дальнейшего развития и процветания нашей фирмы — и в прошлом вашей тоже, Вадим Иванович… Так вот, я подумал, что, с учетом ваших новых способностей, вы могли бы оказать нам неоценимую услугу…
Вадим аж задохнулся от прилива злости и возмущения.
Неужели эта тля возомнила себя вправе нанимать его в качестве киллера, чтобы убрать неугодного ей человека?!.
— Иными словами, ты хочешь, чтобы я убрал этого человека? — стараясь не выдавать своих эмоций, уточнил он.
— Не забывайте, Вадим Иванович, — после паузы, сказал Крейлис, — что мы с вами беседуем не с глазу на глаз, а по обычному телефону…
— А мне плевать! — дал волю гневу Вадим. — Я все равно не собираюсь становиться одним из твоих наемников, скотина!.. Не на того напал, понятно? И нечего меня шантажировать! У меня больше нет близких людей!
— Как же? — удивился Крейлис. — У вас есть очень симпатичная подружка по имени Карина, которая питает к вам такие нежные чувства, что согласилась приютить вас в своей постельке…
— Не трогай ее своими грязными лапами, ублюдок! — прорычал Вадим. Его бесила сама мысль о том, что Крейлис сумел-таки выследить его. — И потом, если уж на то пошло, то меня не волнуют твои угрозы в ее адрес! — Он подумал и добавил: — Просто она мне безразлична, вот и все!..
— Нет-нет, Вадим Иванович, — нежным голосом протянул Крейлис. — Вы напрасно думаете, что мы собираемся убивать вашу подругу. Мы предполагаем, что на вас в вашем нынешнем состоянии это не произвело бы должного впечатления… Нет, мы будем делать ей больно, вот и все. И с каждым разом эта боль будет усиливаться, Вадим Иванович… Вы же сами испытали на себе эту боль — но поверьте, что девушке придется еще хуже, поскольку мы не собираемся допускать ту же ошибку, что и в вашем случае… Так что если вы откажетесь, то я буду через каждый час звонить вам и воспроизводить запись криков вашей Карины…
— Мерзавец! — изображая крайнюю степень возмущения, сказал Вадим. — Подлец!.. И швырнул трубку.
Внутренне же он испытывал невольное облегчение. «Не-ет, ребятки, — думал он, — не получится у вас прижать меня с этой стороны. Некого уже пытать и избивать, некого!..»
Он стал торопливо одеваться. Пора менять место базирования. Слишком многие его знают. Не ровен час, в один прекрасный день и ОБЕЗ пожалует в гости…
