Оперативный отдел Инвестигации, старший инвестигатор… Надеюсь, номер моего банковского счета вас не интересует?..
Не реагируя на шутку, Волосатый Нос принимается усиленно эксплуатировать свой комп-нот. Судя по пиканью встроенного радиомодема, делает по Сети запрос в какую-то базу данных.
«Та-ак, — бормочет он сквозь зубы, и мне невольно вспоминается гипотеза некоторых лингвистов, в соответствии с которой язык появился в результате так называемых „трудовых выкриков“ первобытных людей. — Посмотрим, посмотрим… Ага. В штате числился… Теперь запустим наш списочек…»
— Саша! — раздается вдруг отдаленный тревожный женский голос. — Саша Королев!.. А ну, перестань прятаться!.. Выходи, нам пора идти на обед!.. Мы тебя ждем!
Обезовцы почему-то вздрагивают.
— Ну что — сворачиваемся? — поворачивается Простуженный к своему напарнику. — По-моему, все ясно. В конце концов, если мы так с каждым будем возиться…
Не договорив, он направляет раструб «фонаря» в мое лицо, и меня ослепляет синяя вспышка, похожая на замыкание в цепи под высоким напряжением. Вдобавок ко всему я еще и глохну. И вообще, ощущение такое, будто кто-то ахнул по моему черепу увесистой дубиной.
И, как и полагается при таких травмах, я добросовестно отключаюсь.
Когда я вновь открываю глаза, лиц обезовцев надо мной уже нет. Это радует. Уж лучше созерцать редкие облачка на невероятно синем небе, чем морды типов, которые измываются над тобой как хотят.
Некоторое время я по инерции лежу, любуясь небесным пейзажем. Потом приходит осознание того, что затылок мне колет какая-то стервозная травинка, а спина ощущает прохладу сырой земли. Значит, тело у меня все-таки есть, раз оно исправно реагирует на внешние раздражители!
В следующую секунду я принимаю сидячее положение, чтобы оценить обстановку.
Это действительно парк. Сквозь просветы между деревьями видна широкая улица, по которой время от времени проносятся машины. Откуда-то из-за кустов доносятся громкие детские голоса, а совсем рядом женский голос повторяет:
— Саша! Сашенька!.. Ну где же ты?.. Выходи!
Внезапно наступает тишина. Мир вокруг меня качается из стороны в сторону, как огромный ванька-встанька, и я с трудом удерживаюсь от вопля животного ужаса.
Потому что я — это не совсем я. А точнее — вовсе не я.
Во всяком случае, тело, которое я осознаю как свое, принадлежит не мне, а ребенку лет четырех, максимум — пяти!
И одежда на нем — то есть на мне — соответствующая. Штаны на нелепых лямках, башмачки примерно двадцатого размера, желтая футболка со злорадно ухмыляющимся Микки-Маусом во всю грудь и «противосолнечная» кепка с большим целлулоидным козырьком — вот она, лежит на траве рядом со мной.
Что за дурацкие галлюцинации!.. Загипнотизировали меня обезовцы, что ли? Не могло же подобное превращение произойти на самом деле?!.
Я недоверчиво подношу к глазам ладони — розовые и маленькие. И к тому же испачканные свежей землей и пятнами зелени — как и положено быть рукам мальчугана, вырвавшегося на природу, хотя и в пределах города. А словно для того, чтобы окончательно убедить меня, маленькая реалистическая деталь: белый шрамик на большом пальце левой руки, которого у меня никогда раньше не было.
Щипнул себя за запястье. Потом еще раз. И еще.
Нет, это не наваждение и не галлюцинация — боль ощущается по-настоящему.
Я встаю — и в глазах у меня опять все плывет. Земля оказывается слишком близко от моего лица. Теперь-то понятно, почему после «пробуждения» деревья показались мне такими огромными.
На самом деле — обычные деревья. Это я слишком мал.
— Саша! — с упреком произносит все тот же женский голос у меня за спиной. — Почему ты не отзываешься, когда тебя зовут?..
Молодая женщина с копной белокурых волос, в узких брючках и белоснежной блузке направляется ко мне через лужайку.
— Господи, как же ты меня напугал, шалунишка ты этакий! — причитает она на ходу. — Ну почему ты такой непослушный? Сколько раз я тебе говорила — не отходи от группы слишком далеко, а ты — ноль эмоций!.. Ты что — потеряться хочешь? Мне же придется отвечать перед твоей мамой, если с тобой что- нибудь случится!
Она вплотную подходит ко мне и садится на корточки, оказавшись совсем близко. Так, что я ощущаю слабый аромат цветочных духов и могу наблюдать две упругие выпуклости в вырезе ее блузки.
На всякий случай целомудренно зажмуримся. Тоже мне — воспитатели! С малых лет детей развращают…
Мое лицо щекочут ее волосы. Что это она делает? Ага, нахлобучивает на меня кепку. Потом настойчиво тянет меня за руку, так что волей-неволей приходится открыть глаза и встать.
— Ну что ты молчишь? — говорит тем временем женщина. — Ты что — воды в рот набрал? И вообще, что ты здесь делал?.. Господи, а спина-то какая грязная! Опять мне попадет от твоей мамы за то, что не уследила за тобой, грязнулей!.. Ладно, в садике почистимся, а сейчас идем скорее, а то вся группа из-за тебя на обед опаздывает!..
Она влечет меня за собой, как кутенка на привязи, и я уже собираюсь возмутиться, но вовремя прикусываю язык.
Ко мне постепенно возвращается память, и последние воспоминания, которые в ней сохранились, связаны с белоснежным судном, плывущим неведомо по какому морю, с боевым джампером, падающим с неба на палубу в стремительном пике, с автоматными очередями и с болью, которая длилась считаные доли секунды, когда полыхнула яркая вспышка взрыва…
Черт возьми! Неужели я все-таки погиб тогда, а теперь воскрес в новом обличье?!.
Ладно, потом разберемся. Когда будет побольше времени для размышлений. А сейчас главное — понять: кто я, где я и что я должен делать?
Глава 2. АДАПТАЦИЯ
Помнится, в старом анекдоте одна мамаша говорила учительнице своего сына: «Уверяю вас, у моего ребенка гениальная голова! Нужно только никогда не спрашивать у него того, чего он не знает…»
Было бы неплохо, если бы сейчас люди вокруг меня следовали этому мудрому совету! Потому что я не знаю о себе НИЧЕГО. Вернее, не о себе, а о том, за кого меня принимают окружающие.
Кое-что, правда, известно «по умолчанию». Речь идет о мальчике лет пяти, которого зовут Саша Королев. Значит, русский. У него есть родители. Мама, по крайней мере. Он ходит в детский сад неизвестно какого города неизвестно в каком году. А все остальное можно смело относить к величинам, которые в математике принято обозначать как «икс» и «игрек».
Скажем прямо — негусто.
Значит, надо открыть нараспашку все органы восприятия и жадно, как дорвавшийся до оазиса в пустыне усталый странник, поглощать потоки информации, быстренько ее анализировать и мысленно раскладывать по полочкам. А потом — использовать. Так, чтобы никто не заподозрил, что мальчика Сашу постигло необъяснимое помрачение сознания.
И вообще — «скажи еще спасибо, что живой!»…
Скажу, обязательно. При первом же случае. Только кому? Заоблачному старцу в белой хламиде, вдруг вздумавшему давать отдельным смертным вторую жизнь? Инопланетянам, ставящим на нас свои непонятные эксперименты? Или чудовищным генетическим аномалиям, перед которыми отступают жизнь и смерть?
Впрочем, благодарности мы прибережем на потом. А пока надо вживаться в новое обличье.
