Известно, что разница в толщине ног даже в 1 см бросается в глаза, не говоря уже об имевшей место у вождя разнице в 2 и 3 см. Такую разницу тем более не могли не заметить медики. Разумеется, если бы она имела место.
Все это может означать только одно: вскрываемое тело умершего Сталина было не его телом!
6 марта 1953 года состоялось необычное совместное заседание трех органов: ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР. Помимо принятых предложений о кадровых перестановках в высшем партийном и государственном руководстве, было решено объявить в стране четырехдневный траур, а саркофаг с забальзамированным телом Сталина поместить в Мавзолее на Красной площади, рядом с саркофагом Ленина. В постановлении также говорилось, что будет сооружен Пантеон — памятник вечной славы великих людей Советской страны, и что следует «по окончании сооружения Пантеона перенести в него саркофаг с телом В. И. Ленина и саркофаг с телом И. В. Сталина и останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлевской стены».
Народ воспринял все эти решения как должное.
Созвучен этому постановлению был также изданный в связи с кончиной Сталина приказ войскам военного министра Булганина. В нем одно за другим следовали слова «великий», «гениальный», «бессмертный». В час погребения в столицах союзных республик, городах-героях и некоторых других прозвучали тридцать артиллерийских залпов. Прославленные маршалы Советского Союза, генералы и адмиралы несли ордена и медали генералиссимуса.
На похороны главы советского государства прилетели высшие руководители Китая, Румынии, Чехословакии, Польши, Венгрии, ГДР, Монголии, Болгарии, Финляндии, многие другие политические государственные деятели и политики со всех концов света.
После траурной церемонии, на которой главными действующими лицами были Хрущев (председатель комиссии по организации похорон), Маленков, Берия и Молотов, тело умершего вождя внесли в Мавзолей. Однако еще восемь месяцев он был закрыт для посещения: продолжался процесс бальзамирования — ведь мумия должна была, по идее, оставаться здесь на века.
Годы после XX съезда КПСС были довольно-таки странным временем. Критика культа личности все еще продолжалась, но активность ораторов явно пошла на спад. В стране нарастала угроза возврата к прошлому.
И тогда Хрущев решился вынести Сталина из Мавзолея. Узаконил он свой замысел в 1961 году, на XXII съезде КПСС.
В те годы Девятое Управление КГБ возглавлял генерал Николай Захаров. «Девятка» не только охраняла руководителей партии и правительства. Этому Управлению поручали выполнять самые щекотливые и ответственные поручения. После XXII съезда партии именно Захаров руководил операцией по выносу тела Сталина из Мавзолея. По сути, это он забил последний гвоздь в гроб «отца народов».
Вот как вспоминает о тех событиях сам генерал.
«Мы с комендантом Кремля генерал-лейтенантом Ведениным о готовящемся решении узнали заранее. Нас вызвал Хрущев и сказал:
„Прошу иметь в виду, что сегодня, вероятно, состоится решение о перезахоронении Сталина. Место обозначено. Комендант Мавзолея знает, где рыть могилу, — добавил Никита Сергеевич, — Решением Президиума ЦК КПСС создана комиссия из пяти человек во главе со Шверником:[34] Мжаванадзе — первый секретарь ЦК Компартии Грузии, Джавахишвили — председатель Совета министров Грузии, Шелепин — председатель КГБ, Демичев — первый секретарь Московского горкома партии и Дыгай — председатель исполкома Моссовета“.
Далее нас собрал Шверник и подсказал, как тайно организовать перезахоронение. Поскольку седьмого ноября предстоял парад на Красной площади, то под предлогом репетиции парада ее следовало оцепить, чтобы туда никто не проник. Общий контроль за ходом работ был поручен моему заместителю — генералу Чекалову. Командиру Отдельного полка специального назначения комендатуры Московского Кремля Коневу было приказано в столярной мастерской сделать из хорошей сухой древесины гроб. Гроб сделали в тот же день. Древесину обтянули черным и красным крепом, так что выглядел гроб очень неплохо и даже богато. От комендатуры Кремля было выделено шесть солдат для рытья могилы и восемь офицеров для того, чтобы сперва вынести саркофаг из Мавзолея в лабораторию, а потом опустить гроб с телом в могилу.
Ввиду особой деликатности поручения я попросил генерала Веденина подобрать людей надежных, проверенных и ранее хорошо себя зарекомендовавших. Маскировку обеспечивал начальник хозяйственного отдела комендатуры Кремля полковник Тарасов. Ему предстояло закрыть фанерой правую и левую стороны за Мавзолеем, чтобы место работы ниоткуда не просматривалось. В это же время в мастерской арсенала художник Савинов изготовил широкую белую ленту с буквами „ЛЕНИН“. Ею надо было закрыть на Мавзолее надпись „ЛЕНИН СТАЛИН“, пока не будут выложены буквы из мрамора. В 18.00 проходы на Красную площадь были перекрыты, после чего солдаты принялись копать яму под захоронение…»
XXII съезд КПСС проходил в Кремле с 17 по 31 октября 1961 года. В последний день работы партийного форума первый секретарь Ленинградского обкома партии Спиридонов после краткого выступления сделал предложение о выносе тела Сталина из Мавзолея. Председательствовавший Хрущев поставил предложение на голосование.
Предложение было принято единогласно, после чего Хрущев объявил работу съезда законченной.
«Но, как показали последующие события, — продолжает генерал Захаров, — единодушие делегатов было призрачным. Почти сразу после голосования член комиссии Мжаванадзе… улетел в Грузию…Когда все члены комиссии, кроме Мжаванадзе, в 21 час прибыли в Мавзолей, Сталин в форме генералиссимуса лежал на постаменте. Восемь офицеров взяли саркофаг и понесли его вниз, в подвал, где размещается лаборатория…
С саркофага сняли стекло, и офицеры аккуратно и даже бережно переложили тело Сталина в гроб. Было видно, что даже на забальзамированном лице Сталина все равно прорисовывались оспинки. Позднее по Москве ходили слухи, что тело Сталина чуть ли не вытряхнули из мундира. Это не так. Никто Сталина не раздевал. Единственно, Шверник приказал снять с мундира Золотую Звезду Героя Социалистического Труда. Другую свою награду — Звезду Героя Советского Союза — Сталин никогда не носил, поэтому и в саркофаге ее не было. После этого председатель комиссии распорядился заменить золотые пуговицы мундира на латунные. Все это выполнял комендант Мавзолея Машков. Снятую награду и пуговицы он передал в специальную Охранную комнату, где находились награды всех зарытых у Кремлевской стены.
Драма приближалась к развязке. Когда гроб с телом Сталина накрывали крышкой, Шверник и Джавахишвили зарыдали. Потом гроб подняли, и все двинулись к выходу. Расчувствовавшегося Шверника поддерживал телохранитель, за ним шел Джавахишвили. Кроме этих двоих, не плакал никто.
В обитую фанерой могилу офицеры осторожно опустили гроб. Кто-то бросил горсть земли, как полагается, по-христиански. Могилу зарыли. Сверху положили плиту из белого мрамора с лаконичной надписью: „СТАЛИН ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ 1879–1953“. Потом она еще долго служила надгробием, пока сравнительно недавно здесь не установили бюст вождя.
Захоронив Сталина, мы со всей комиссией вернулись в Кремль, где Шверник дал подписать акт о перезахоронении Сталина. Потом я вместе с офицерами и научными работниками лаборатории вернулся в Мавзолей. Нужно было еще поставить саркофаг Ленина на центральное место, туда, где он стоял до первых похорон Сталина в 1953 году. К нашему приходу солдаты уже протерли мрамор на том месте, где только что стоял саркофаг. От „вождя нации“ спустя час даже следа на постаменте не осталось…»
Историк и писатель Дмитрий Антонович Волкогонов очень точно подобрал слова двух надгробных надписей — эпитафий — для выражения диаметрально противоположного отношения людей к личности Сталина.
Первая: «Ошибки твои известны. Заслуги твои бесспорны».
И вторая: «Преступлениям твоим нет прощения. Тяжек груз твоего наследия».
Обе эти оценки полностью соответствуют действительности. Все свершения, преступления и деяния Сталина отданы на суд истории, и неизвестно, когда она вынесет ему окончательный приговор {1; 9, 2005, № 51, с. 18–19, 2007, № 10, с. 9, 2007, № 11, с. 14, 2007, № 47, с. 10, 2007, № 48, с. 12; 11, с. 231–238; 12, с. 61–91 и 714–716; 20, с. 266–279; 21, 03.06.2005, с. 8–9; 29, с. 266–279; 30, с. 216–217, 486–489, 602–607; 31, с. 20–25; 32}.
«Наш Мироныч» — Сергей Киров
Сергей Миронович Костриков (Киров) родился 15 (27) марта 1886 года в городе Уржуме Вятской губернии, в семье мещан. С семи лет — сирота, рос и воспитывался в приюте. В 1897–1901 годах учился в Уржумском городском училище, потом в Казанском механико-техническом училище, которое окончил в 1904 году. Осенью того же года переехал в Томск, там работал чертежником в Городской управе.
В Томске Сергей Костриков вступил в ряды большевистской группы местной социал-демократической организации, и с тех пор партийная работа и революционная деятельность стали главным делом его жизни. Его несколько раз арестовывали, он часто находился на нелегальном положении, много ездил по стране. Местами его работы в 1908–1925 годах были Иркутск, Владикавказ, Петроград, Астрахань, Баку, Тифлис (Тбилиси), Рига. За эти годы Киров из рядового большевика вырос в одного из высших партийных руководителей: в 1921 году он — уже Первый секретарь ЦК КП Азербайджана.
