наслаждением разбил его об стену. «Давно мечтал это сделать, – заявил он своему отражению в зеркале. – Телефон – худшее изобретение человечества». И поехал на вокзал.
Немного поволноваться Вадика заставил сотрудник портала, который должен был выдать ему местные деньги и одежду согласно предписанию.
– Пятьдесят килограмм дополнительного веса! Ну это еще куда ни шло, но четыреста аньга! Четыреста!! Молодой человек, вы хоть в курсе, что аньга отливаются из золота?
Молодой человек был не в курсе, но не подал виду, сохраняя скучающее выражение лица.
– Дурной пробы, конечно, но – золота! Это же килограмм пять! Вы представляете, сколько это стоит? Они там у вас, похоже, совсем связь с реальностью потеряли!
И ухватился за телефон. Но Вадик все рассчитал правильно – в пятничный вечер никого из начальства не было на месте, и, поразорявшись по поводу того, что он этого так не оставит и кто-то за это ответит, вредный тип зарылся в массивный сейф. С натугой бухнул на стол деревянный ящик и скрупулезно отсчитал четыреста желтых кругляшек. Дальше все было просто, и уже через полчаса Вадик, обряженный в дурацкую цветастую куртку, стоял у двух высоких колонн из гладкого серого металла. Оператор, сидящий чуть в стороне за столиком со столешницей из белесого камня, поинтересовался: «Готов? – и, дождавшись ответного кивка, продолжил: – Включаю. Переходите сразу после включения не задерживаясь. Счастливого пути». Мир между колонн неуловимо дрогнул и сменился картинкой другой комнаты, из окон которой лился на пол яркий солнечный свет. Вадик вздохнул и шагнул в неизвестность.
СЕМЕН
– Слушай, – не выдержал наконец Семен, – а куда мы едем? Этот, чтоб ему икнулось, работорговец меня совсем другими краями вез. Поля там были, лесочки, а тут – чуть ли не пустыня…
– Это еще не пустыня, – откликнулся Вадим. – Вот дальше будет пустыня, это да, мама не горюй. Днем плюс сорок в тени, которую хрен найдешь, ночью плюс два. Ну со мной-то ты всех прелестей не почувствуешь, а так – гиблое место, да. Караваны туда и не суются. А мы вот сунемся – портал там. Ты ж понимаешь, наверное, что хозяина твоего исчезновение самого дорогого раба ничуть не порадует. А Надежду он в первую очередь обложит – комар не пролетит. Можно, конечно, к Северному или к Рэдсэнду податься, но это далеко, да и дорога там оживленная – мало ли что случится.
– Погоди, – Семен старательно напрягал мозги, вспоминая таблицу порталов, – а куда этот портал ведет? Мне вообще-то в какую-нибудь Бразилию попадать не больно охота.
– Не боись, в самую что ни на есть Россию. В Твери выйдешь. Правда, не напрямую, с пересадкой, так сказать, придется, ну да там никаких неожиданностей не предвидится. Тайга – мирок ненаселенный, то есть совсем ненаселенный – там даже насекомых нет.
Тайга! Семен непроизвольно натянул повод, послушная лошадка встала как вкопанная, но Семен этого не заметил. Мысли вились, как рой встревоженных пчел. Что там говорил этот подметатель дорожек дворцового двора? Что-то про портал на юге. Тверь, Тайга. Институт чего-то там с непроизносимым названием. Женщина с ребенком. История работорговца. Оскар, взволнованный сверх всякой меры. Гибель Сорок седьмого. Словно в головоломке, к которой вдруг нашлось решение, разрозненные кусочки складывались в цельную картину, идеально стыкуясь друг с другом изломанными краями.
– Эй, ты чего? – Удивленный оклик Вадима вернул Семена к действительности. Тот не сразу заметил отставание Семена и сейчас с тревогой смотрел на него метров с двадцати.
– Так, вспомнилось кой-чего, – уклончиво ответил Семен. – Просто у меня детство как раз в Твери прошло.
Вадим успокоился:
– Ну еще лучше тогда. Раз город знакомый.
Семен прикинул в уме и, уже зная ответ, спросил:
– Кстати, все хотел узнать, между земным и здешним годом есть разница?
Вадим удивленно покосился, но спрашивать ничего не стал, а просто ответил:
– Ага. Здешний длиннее, где-то чуть меньше чем в полтора раза.
Все сходилось. Еще один фрагмент лег в головоломку. «Вот так, – думал Семен, – зря я, значит, не верил тогда. Сорок седьмой явно шавелары спалили. Наверняка давешний принц руку приложил. И не один, а, скорее всего, вместе со своей диверсионной группой. Если из-за трех детишек они двадцать семь бойцов на смерть отправили, то из-за „хана“ могли и сотню послать. Одно непонятно, логичнее было бы с Твери начать. Хотя, черт его знает, чем они там занимались, пока я тут прохлаждался, может, и до Твери добрались. И не только до нее…» Семен вздрогнул. Ксенопсихология входила в состав занятий института, но к ней все относились, как нормальный просвещенный человек относится, скажем, к астрологии. Даже среди самих ксенопсихологов бытовало мнение, что понять мотивы и предсказать действия представителей большинства чужих рас практически невозможно. Что шавелары сочтут адекватным ответом на это похищение? Гибель одного города? Десяти? Ста? Всего человечества, как утверждал тот болтливый разбойник? Семен постарался отогнать мрачные предчувствия, но апокалиптические картины сожженной Земли продолжали навязчиво маячить перед внутренним взором.
Дальше ехали молча. Вадик погрузился в какие-то свои мысли, Семену разговаривать тоже не хотелось, он мрачно ехал сзади, изредка подгоняя лошадь, чтобы не сильно отставать от Вадика – стоило тому оторваться метров на двадцать, сразу наваливалась жара.
Заночевали прямо посреди пустыни. Вадик прикрепил к лошадиным мордам торбы, отвязал один из взятых мешков с запасами – в нем оказался какой-то местный злак – и равномерно распределил содержимое по торбам. Лошадки немедленно захрумкали. Вадик легонько похлопал свою по шее и с улыбкой обернулся к Семену:
– Знаешь, есть в этой дикости и свои плюсы. Вот, к примеру, лошади… Машина что – железка железкой, а вот коняка – совсем другое дело. Она же все понимает… Приходишь вечером к своему, весь такой злой и дерганый, – ну мало ли чего там не сложилось, – а он фыркнет так понимающе, мордой в плечо ткнет: не расстраивайся, мол, – и все проходит… По-моему, человечество крупно ошиблось, поменяв друзей на бездушные куски железа. Скорость – она все же не главное. Мне вот, пока я в Москве жил, и в голову не приходило на лошади кататься, да если бы и пришло – то так, для прикола, разве что.
Семен только хмыкнул. Вадик кивнул с улыбкой:
