стреляет, второй раз не успеют. Якунина поймайте: он много людей худо убил, пусть хоть немного его пожарим на огне!
Загудели-заворчали мужчины одобрительно, разошлись к нартам. Эурген сел в свои нарты, повел оленей левее следа, Нанкачгатом оставленного. Заехало войско Эургена за сопки, спешилось. Повел Эурген мужчин к склону сопки, сам лег, ямку выкопал, мхом накрылся, и воины его то же сделали.
Из-за дальних сопок показались русские - ехали все на больших нартах, запряженные которые двумя, которые четырьмя, а которые и большим количеством оленей. Все на нартах сидели, рядом никто не бежал - то ли силы берегли, то ли ленились. Нартами однако ж, управляли не русские - юкагиры, похоже. Нарты проезжали мимо затаившего дыхание молодого тойона, а он смотрел на них сквозь щелочку и считал воинов. Железные доспехи русских больно сверкали на солнце, а большие глаза их смотрели так, что казалась смешной сама мысль спрятать что-либо от их взора.
Наконец, последняя нарта прошла мимо.
- Йок! Йок! - закричал, вскакивая, Эурген, и все чоучи подхватили, - Йок, йок!
У русских возникло замешательство, с которым они, впрочем, скоро справились. Солдаты поспрыгивали с нарт и построились, нацелив ружья. Эурген, пригнувшись к земле и выставив лук, ждал. Многие чоучи то ли не услышали призыв тойона, то ли не прислушались к нему и сразу бросились в бой, размахивая копьями. За что и поплатились: грянул ружейный залп и многие упали, обливаясь кровью. Некоторые же, первый раз услышавшие ружейные выстрелы, развернулись и бросились бежать. Вслед ним прозвучало вразнобой еще несколько выстрелов.
- Го! Го! - закричал во всё горло Эурген, вскакивая и бросаясь навстречу русским. Остановился, выпустил стрелу - попал: усатый страшнолицый таньг выронил ружье, захрипел, и, схватившись за пробитое стрелой горло, упал.
- Го! Го! - подбодренные первым успехом чоучи кинулись на врага. Некоторые, следуя примеру Эургена, стреляли из луков, но без особого успеха - железные кольчуги хорошо защищали русских воинов, а стрелять в глаз или шею научены были немногие. В войске Эургена большинство было из оседлых чоучей, а стреляли из лука они, не в пример кочевым, плохо. Зато на копьях сражались хорошо. Сам-то Эурген с двадцати шагов евражке в глаз попадал.
Русские и в ближнем бою были опасными противниками - отлично управляясь своими длинными копьями и страшными ножами, они начали теснить Эургена с его войском, но тут из-за их спин раздались крики и послышался звон оружия. То был Нанкачгат со своей частью войска. Натиск русских ослаб. Эурген убил копьем наседавшего на него высокого черноусого русского и поймал за рукав кухлянки пробегающего мимо родича.
- Бежишь, Энейву?
Искаженное страхом лицо обернулось к Эургену.
- Там Якунин! Весь железный - ноги железные, руки железные, голова железная. Я его копьем ударил - копье сломал, ножом ударил - он мне его из руки выбил. Не справиться с ним человеку!
- Не справиться? - Эурген посмотрел поверх голов сражающихся и увидел Якунина. Страшен был русский тойон, на голову выше любого чоуча. Громко рычал он, скаля крупные зубы и бил чоучей залитым кровью длинным ножом.
- Не справиться? - повторил Эурген, достал лук и вынул из колчана тонкую стрелу. Выцелил поверх голов Якунина. Встретились на мгновение взглядами русский тойон и чукотский. И поняли друг друга без слов. 'Мы сильнее! Сдайтесь и платите дань, или мы убьем вас всех!' - сказали Эургену глаза русского. 'Может вы и сильнее. Если станем для вас дичью - убейте' - так ответил взглядом Эурген и отпустил стрелу. Вонзилась стрела Якунину прямо в глаз, он упал и сомкнулся над ним ряд чоучей - били копьями и ножами уже мёртвого и кричали 'Якунин умер!'.
Со смертью тойона дух русских упал. Защищались они уже без ярости, только чтобы в плен не попасть - знали, злы на них чоучи за худые их убийства, не дадут легко умереть. Потому и не сдавались, бились до последнего. Юкагиры, нартами правившие, наоборот, почти не сражались, но чоучи и их в плен не брали - убивали. Так всех победили.
Довольные, принялись трупы обирать - кольчуги снимали, мешочки с порохом и пулями. Большая ценность - порох и пули только у юкагиров обменять можно и то - очень дорого: не любят юкагиры чоучей. А ружье и подавно не продадут - самим нужно. Русские же, даже когда чоучи к ним с миром приходили, табак и чай продавали, а ружья, кольчуги и порох - нет. 'Сначала сдайтесь и дань платите по десять шкурок песцовых или лисьих с человека, тогда будем продавать', - говорили. Только в бою и получалось захватить огневое оружие и железные доспехи.
Набравши трофеев, перевернули трупы убитых таньга лицом вниз, чтобы они на солнце смотреть не могли. Убитых чоучей положили на нарты, накрыв лица капюшонами, повезли прочь от реки. Голову убитого Якунина Эурген с собой забрал - будет теперь голова храброго воина злых духов от его яранги отпугивать. Много худого Якунин чоучам сделал, так что матери его именем детей непослушных пугают; так пусть теперь добро делает. 'Жаль', - думал Эурген, - 'русские женщин с собой в бой не берут. Я бы жену Якунина себе в жёны взял - моё право. У такого храброго воина и жена должна быть хороша'.
Разбили стойбище там же, откуда его два дна назад сняли. Делили трофеи, веселились. Эурген не мешал - пусть нарадуются. Можно даже несколько дней тут постоять - слух о победе по тундре разнесётся, много чоучей к Эургену присоединится. В Анадырске еще много русских осталось - на всех хватит.
Но мечтам его не суждено было сбыться - сначала ушли Энейву и Манэ. Забрали свою часть оленей, свернули яранги и ушли, ничего Эургену не сказав и враз уполовинив его войско. Потом Нанкачгат пришел - глаза прячет.
- Шаман говорит, - сказал, - не будет нам удачи в Анадырске. Сильны духи, что русских защищают, если пойдем на них с боем - всех убьют. А если не пойдем - тогда победим. Разозлился Эурген.
- Плохо шаман говорит, - сказал, - идем, бить его будем, пусть правильно духов слушает. Как можно победить, не воюя?
Смутился Нанкачгат, смотрит в землю, глаз не поднимает.
- Так шаман говорит. Добычу хорошую мы взяли, а пойдем дальше русских воевать и то, что взяли - потеряем. Не пойду я с тобой, Эурген.
Вздохнул Эурген, уговаривать начал:
- Нельзя нам расходиться, сам же говорил, мы только передовую часть их разбили, а остальное русское войско следом идет. Вот догонят нас и перебьют порознь!
Засмеялся Нанкачгат.
- Не догонят - мы у них всех оленей угнали. А пешком русские по тундре не скоро ходят.
Понял Эурген, что не убедить ему старого тойона. Расстроился, обиделся на него, хотел даже на бой вызвать, но хитрый Нанкачгат понимал Эургена лучше, чем даже он сам себя.
- Прости, - сказал Нанкачгат, - виноват я, слова не сдержал, что вместе в Анадырск пойдем. Вот, возьми подарок, а о вине моей забудь.
И крикнул кому-то снаружи яранги. Распахнулся полог, и шагнула в ярангу женщина, при виде которой Эурген дар речи потерял.
- Како! - сказал, наконец, удивленно, - кто она, Нанкачгат? Дух или человек? Если дух, то почему так на человека похож? Если человек, то почему кожа её черна, как ночь?
Улыбнулся Нанкачгат.
- Не дух это, женщина. Поморские чоучи из Кигини ходили прошлым летом набегом на заморских таньги и взяли эту женщину добычей среди прочих. Я сорок важенок за неё дал и пятерых ездовых оленей. Хорошая женщина, хорошо тебе служить будет.
Посмотрел Нанкачгат на ошарашенного Эургена, улыбнулся еще раз и вышел.
И снова время спрессовалось для Тыгрынкээва. Видел он, как дни сменялись днями, как кочевали стада оленей по тундре, как нападали чоучи на селения юкагиров, как угоняли их скот и женщин. Много дней прошло - весна сменяла зиму, зимой заканчивалась осень. В какой-то момент почувствовал Тыгрынкээв, что не один он наблюдает за тем, что когда-то происходило на землях чоучей.
- Здравствуй, Вуквуввэ, - поздоровался Тыгрынкээв, - что же, так и кончилась та война?
- Нет, - ответил дух давно умершего великого шамана, - смотри.
И снова стоял Эурген на вершине сопки и смотрел вдаль. Был он не один, стоял рядом с ним юный
