расспросам.
Ровно сорок секунд.
– И что ему было нужно? – вырвалось у нее.
На это раз плечами пожала Паула:
– Видеокассета. Он спросил, можем ли мы предоставить ему кассету с записью передачи.
Юханна глянула на нее так недоверчиво, что Пауле пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать себя. Она и сама удивилась своим словам. Почему не рассказать все как есть?
Офис «Фильм Файт» располагался в одном из относительно современных домов на престижной улице Сибиллегатан, между Линнегатан и Карлавэген. Сквозь грязные окна можно было разглядеть не слишком аккуратное помещение, где несколько кресел пятидесятых годов, окружавших журнальный столик в том же стиле, изображали что-то вроде уголка для переговоров. Кроме этого в помещении имелось три письменных стола. Один из них был завален бумагами, папками и прочими вещами, которые ничем иным как мусором Паула назвать бы не могла. Чего нельзя было разглядеть через окно, так это въевшегося застарелого табачного запаха, который ударил в нос, едва Паула отворила дверь.
Ральф, сидевший за одним из письменных столов, опустил сигарету в пепельницу и встал, чтобы поприветствовать Паулу. Он обнял ее как старую знакомую, от его толстого зеленого свитера пахло затхлой шерстью. Паула обратила внимание, что глаза Ральфа того же цвета.
– Паула! Как я рад тебя видеть! Присаживайся в кресло. Хочешь кофе?
Паула согласилась, хотя ее личный кофейный лимит на сегодня был исчерпан, и Ральф поспешил на кухню, скрытую за занавеской. Вернувшись, он протянул ей чашку, оставив себе другую. Чашки оказались из разных сервизов. Паула сделала маленький глоток, отметив, что кофе, по крайней мере, только что сварен.
– Вот, это и есть «Фильм Файт», – произнес Ральф, обведя рукой обстановку вокруг. – Кроме меня здесь работает Сванте – мой партнер и продюсер. Он занимается всеми практическими вопросами: техникой, местами для съемок, контактами со спонсорами, сопродюсерами и прочим. И еще Карина, мой ассистент. Остальной персонал мы набираем каждый раз заново, приступая к съемкам очередного фильма. Паула кивнула. Это объясняло количество столов, но хотелось бы знать, кто сидит за тем самым, заваленным бумагами.
– Ты давно работаешь в «Без церемоний»? – спросил Ральф, переходя к главной теме.
– Несколько месяцев. В феврале я вернулась из Нью-Йорка.
– Ясно. А что ты там делала?
Паула поколебалась:
– Ничего особенного, зарабатывала на жизнь. Мне нравится этот город.
– Мне тоже. Наверное. – Он засмеялся. – Никогда не решался летать так далеко. Когда приходится, я летаю над Европой, но над открытым морем – никогда.
– А в чем разница?
– Представь: когда самолет летит над землей, есть возможность вынужденной посадки – по крайней мере, теоретически, – но над водой… Буль-буль-буль… – Он сделал жест, изображающий, как самолет идет ко дну.
– Ты и на кораблях не плаваешь? – спросила Паула.
– Плаваю. Не то чтобы мне очень нравилось, но там, по крайней мере, все подготовлено к критической ситуации.
Паула пыталась проследить логику.
– Но ночевать на корабле я ни за что не стану! Эти огромные паромы, ужас. – Он закурил еще одну сигарету. О риске, связанном с курением, он явно не думал. – Тебе нравится твоя работа?
– Да… Новая среда, это всегда интересно. Сама работа, может быть, и не так… захватывает, но вполне нормальная, – Паула, старалась говорить как можно нейтральнее.
Некоторое время Ральф сидел, разглядывая Паулу. Это ее нервировало, она переводила взгляд с одного предмета на другой, стараясь на чем-нибудь сосредоточиться. Взгляд остановился на киноафише: «Гражданин Кейн» Орсона Уэллса в дешевой рамке из «ИКЕА».
– Лучший в мире фильм, – сказал Ральф. – После «Приемной», конечно.
Было сложно понять, шутит он или нет. Паула обернулась и посмотрела на Ральфа, заставляя себя выдержать его взгляд. Снова прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил.
– А если я предложу тебе работать у меня? – Ральф пристально смотрел на Паулу, стараясь уловить ее реакцию.
– То есть? – Паула не поняла вопроса. Она вспомнила звонки, на которые никто не отвечает, – может быть, ему нужен администратор? Или новый ассистент?
– Актрисой.
Он не отводил глаз, Паула глупо уставилась на него:
– Как это? Я не актриса.
– Кристина Валлен тоже не была актрисой.
Паула вспомнила женщину, которая играла медсестру в «Приемной». Она хорошо играла. Очень хорошо.
– И насколько мне известно, это ни у кого не вызвало возражений – ни у публики, ни у критиков, – самоуверенно продолжал Ральф.
– Но я не умею играть роль, – отозвалась Паула.
– Нет, конечно. Мне не нужны актеры, которые «играют роль». В этой стране крайне мало актеров, которые могут не «играть роль», – последние слова он произнес с отвращением. – Поэтому я предпочитаю работать с непрофессионалами. Ну, за исключением некоторых случаев.
Паула не знала, что сказать. Ее опередил Ральф:
– Я, конечно, не могу обещать тебе роль, но мне очень хотелось бы, чтобы ты снялась в пробах.
– Ясно… но почему я?
– Потому что у тебя есть… – он посмотрел на нее еще более пристально, если это было возможно, – …обаяние! – закончил он и улыбнулся – впервые с самого начала разговора.
Паула почувствовала, что краснеет, и поспешила направить разговор в другое русло:
– А что это за фильм?
Ральф просиял:
– Он называется «Билет», по крайней мере пока. Это история о возможности вернуться домой, примириться с прошлым.
– Ясно, – осторожно произнесла Паула.
– Пожилая женщина получает знак свыше: она должна разыскать дочь, которую бросила новорожденной более двадцати пяти лет назад. Она сделала это по настоянию мужчины, который хотел ее, но не ребенка. Знак свыше – это конечно же ее внутренний голос, который находит выражение в образе Бога. – Ральф серьезно смотрел на нее, и Паула решила не говорить, что история кажется ей крайне банальной. В ответ на ее невысказанные размышления Ральф продолжил: – Это простая история, но я хочу показать, что происходит с людьми, которые пытаются жить, не соприкасаясь со своим прошлым.
Паула решилась задать вопрос:
– И что с ними происходит?
– Они пытаются компенсироваться. Женщина ударяется в религию, чтобы справиться с собой и компенсировать утрату, а дочь, которой приходится бороться не только с утратой, пытается ограничить себя и свою неосознанную злобу, заставляет себя приспосабливаться ко всем и ко всему. Она просто хамелеон! – Ральф умолк на мгновение, словно обдумывая только что сказанное. – Фильм будет веселый! – добавил он со смехом.
Паула предположила, что он иронизирует.
– И что же я…
– Дочь.
– Но это ведь, должно быть… – Она не закончила фразу.
– …одна из главных ролей, да, – кивнул Ральф. – Но, как я уже говорил, это всего лишь пробы. С
