– Малколм, ведь вы, не очень рассердились? Просто я подумала…
– Я не рассердился, – сказал он, сверля взглядом дочь.
Джанин, испугавшись, что девочке сейчас достанется за проделку, поспешила взять ее за руку.
– Я отведу Фиби в спальню.
– Подождите, – остановил ее Малколм, – у меня приготовлен для нее сюрприз. – Он сделал жест рукой, и на галерею вошел слуга, который расстелил на полу скатерть и поставил на нее несколько тарелок с едой и бокалов с соком. – Как я могу жертвовать что-то детям-сиротам, не накормив собственную дочь?
Пока Фиби наслаждалась принесенными лакомствами, Малколм налил в два бокала вино из непонятно откуда взявшейся бутылки. Один бокал он подал Джанин.
– Предлагаю тост за двух новоявленных шпионов, – с улыбкой произнес он, и Джанин слегка покраснела. – Вы знаете, сегодня в зале присутствует начальник Разведывательного управления Шотландии. Он, кстати, мой близкий приятель. Могу вас с ним познакомить. Ему нужны такие предприимчивые сотрудники.
– Напомните мне об этом, когда срок моей работы у вас подойдет к концу, – отшутилась Джанин.
В зале зазвучала медленная музыка. Малколм поставил бокал на пол и обратился к дочери:
– Леди, разрешите пригласить вас на танец.
Фиби застенчиво посмотрела на него из-под длинных красивых ресниц, слегка кивнула и поднялась. Малколм взял ее за руку, она поставила ноги, обутые в мягкие тапочки, на его лакированные ботинки, и они стали танцевать. Джанин не могла нарадоваться, глядя на эту картину. Фиби с обожанием смотрела на отца. Она то и дело соскальзывала с его ботинок и смущенно хихикала.
Когда музыка затихла, девочка сделала изящный реверанс. Затем бросилась к отцу и овила его шею руками.
– Папочка, я тебя страшно люблю! Спасибо тебе!
Когда она вернулась к прерванной трапезе, Малколм спросил Джанин:
– Скажите, а вы всегда идете на поводу у Фиби?
– Только в особых случаях. – Она посмотрела вниз. – Надеюсь, эти люди проявят щедрость на завтрашнем аукционе.
– Да уж, Всемирный благотворительный фонд помощи детям-сиротам будет долго нас вспоминать добрым словом. Потому что столько денег, сколько получат сейчас, они обычно собирают за несколько лет.
– А откуда вы знаете, что нынешний аукцион принесет такую большую прибыль?
– Все очень просто. Большинство предметов, которые мы выставляем на торги, уникальны в своем роде. Например, украшения из золота и драгоценных камней, принадлежавшие еще моей прапрабабке. Никто из женщин нашей семьи их носить не хочет, говорят, что слишком массивные. Так почему бы их не продать? За них можно выручить солидную сумму. Или, скажем, «роллс-ройс», сделанный по индивидуальному заказу. Не машина, а мечта! Ну и по мелочи: дом на берегу океана, мебель викторианской эпохи… Не помню, что там еще, потому что упомянутое мной будет выставлено только в первый из трех дней.
– Ого!
– Впечатляет?
– Еще бы! А сколько будет стоить «роллс-ройс?
Малколм задумался.
– Где-то порядка четырехсот – пятисот тысяч фунтов.
Джанин грустно вздохнула.
– А моя машина стоила восемь тысяч долларов…
– Хотите, я подарю вам этот «роллс-ройс»?
Что ж, в конце концов, она привыкла всегда говорить правду.
– Хочу!
Как же здорово, когда можешь позволить себе все самое дорогое, не задумываясь о деньгах! И как жаль, что она никогда не сможет вести такой образ жизни! Ей бы расплатиться с врачами за лечение матери, и то будет хорошо.
– Между прочим, тетя Элизабет поставила мне в вину то, что я не пригласил вас на сегодняшний вечер.
Ее? На вечер? Это было бы здорово. Но вот беда, для людей, собравшихся внизу, ее душевные качества вряд ли играют первостепенную роль. А с внешним видом у нее сейчас было неважно.
– Я всего лишь няня.
– Неважно, вы гость в нашей стране. И не очень вежливо с моей стороны забыть об этом. Но я намерен исправить ситуацию.
– Каким же образом?
– Тетя Элизабет заметила, что вы подглядываете с галереи. И как раз в это время Мэрианн сказала, что плохо себя чувствует и. хочет пойти к себе. Вот тетя и предложила моей сестре посидеть с Фиби, пока я буду заглаживать свою вину.
Джанин насторожилась.
