— Мне казалось, ты сообщила о том, что преследователи отстали.
— Верно, но я не сказала, что мы не получили никаких повреждений, — Руфин окинула взглядом пульт. Отметины и трещины покрывали его прежде гладкую поверхность, кое-где виднелись оплавленные дыры, из которых торчали перепутанные провода. — Аппарат связи разбит полностью.
— И не только он, — заметил Палатон, понимающе улыбнувшись Руфин. — С этим уже ничего не поделаешь. Попытайся исправить все, что можешь. При посадке нас обязательно заметит охрана — посадка будет трудной, тезар, но мы окажемся дома. Так что им не придется долго тревожиться.
— А пока, — ледяным тоном заметила Руфин, — никто не знает, что стало с наследником и его подопечным, и я не могу вести счет в этой командной игре.
— Значит, ты умеешь в нее играть? — Палатон мгновенно отвлекся. Он обнажил зубы и стукнул ногтем пальца по коронке на одном из них. — Однажды мне чуть не вышибли зуб, но я забил решающий гол.
Руфин усмехнулась.
— Я играла в защите, — заметила она и вздохнула. — Может быть, Чо приходит конец, но она все еще отбивается.
— Естественно, — Палатон положил руку ей на плечо. — Я немного отдохну. Позови, если я понадоблюсь тебе.
Руфин кивнула и повернулась в кресле, с сокрушенными восклицаниями ковыряясь в аппарате связи.
Рэнд свернулся в разложенном пассажирском кресле. Палатон осторожно присел рядом, думая, что мальчик спит, но Рэнд спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного. При взлете глиссер получил незначительные повреждения. Связь прервана.
Рэнд спустил ноги на пол и сел.
— Здесь есть какая-нибудь еда?
— Ты все еще голоден?
— Еще бы! Я бы съел ту штуку в фиолетовой обертке. Но только не серую кашу!
— Значит, ты предпочитаешь овощной массе углеводы и сахар?
— Это и в самом деле овощи? — Рэнд скорчил гримасу, видя, как Палатон открывает шкаф в салоне и достает припасы. — Нет, этим ты меня не убедишь.
Палатон обнаружил несколько сладких плиток и подал их Рэнду.
— Это поддержит тебя ненадолго. Скоро мы будем дома.
— А если нет, ты еще услышишь, как урчит у меня в животе! — Рэнд развернул плитку и мгновенно проглотил ее, слизнув с пальцев сладкие крошки.
Палатон опустился в кресло, наблюдая, как человек радуется еде. В этом существе была детская непосредственность — вероятно, с возрастом и зрелостью она должна была пройти. Палатону казалось, что если человек лишится способности радоваться, он будет действительно жалким существом. Подобно полноводным рекам, у истоков скрывающимся под землей, радости было необходимо выходить на поверхность, облегчая жизнь. Палатон позволил себе сейчас такую радость, видя наслаждение Рэнда.
Вскоре он задремал, а проснулся оттого, что Руфин тронула его за плечо. Перед пробуждением Палатону снились струйки воды, текущие из разбитых кувшинов, и пыльные могильные плиты с надписями «Ты меня помнишь?» Едва он успел узнать в своем видении надгробный памятник матери, как Руфин разбудила его.
— Что такое?
— Мне удалось частично наладить связь. Она забита помехами, ответить на нее нельзя, — лицо Руфин было серьезным и усталым. — Думаю, тебе будет лучше пойти в кабину и послушать, — она повернулась к Рэнду, который тоже проснулся, — и тебе тоже.
Они столпились в кабине. Руфин наладила связь так, как только было возможно для аппарата, работающего на последнем издыхании. Она переводила сообщения на трейд, и Рэнд постепенно понимал смысл новостей.
— …окружили здание конгресса. Было введено осадное положение, но действия войск оказались недостаточно эффективными. Все присутствующие в здании вынуждены остаться там. Обстрел помешал эвакуации через восточное крыло… Бесконтрольные грабежи в торговых кварталах… — треск прервал сообщение. Палатон удивленно перевел взгляд на Руфин.
— Что все это значит?
— Мятеж, — ответила она. — После покушения в Сету.
— Что?
— Новость о покушении быстро распространилась среди Заблудших.
— Надо остановить их! Мятеж во всем Чаролоне?
— Насколько я поняла, да, — мрачно отозвалась Руфин. — И по всей Чо.
— Этого нельзя допустить…
— Но что ты можешь поделать? — резонно заметил Рэнд. — Им нельзя даже ничего сообщить.
— Я сделаю все, что смогу. Рэнд пожал плечами.
— Тогда пойдем со мной, — он протянул Палатону руку ладонью вверх.
Руфин сказала им вслед:
— Я постараюсь что-нибудь сделать. Мы будем на месте через три часа.
Его волосы еще не высохли, исхудалое тело сжалось в одном из старых костюмов Алексы. Беван сидел, обхватив себя руками, пока она пыталась накормить его. От запаха приготовленной еды у Алексы началась тошнота, и она боролась с желанием устроить охоту и добыть себе мясо — сладкую, красную, истекающую кровью теплую плоть.
Внезапно Беван протянул руку и взял ее за запястье. Ложка в ее руке дрогнула.
— Я знаю их тайну, — сообщил он, — и за это они отравили меня.
— Какую тайну?
Беван смотрел ей прямо в глаза.
— Я могу летать через Хаос, — объявил он. — Я знаю, как они это делают.
— Научи меня.
Он покачал головой и убрал руку.
— Ты не сможешь. И слюнтяи абдрелики тоже не смогут, даже если я скажу им.
— Но ведь ты это умеешь?
Беван решительно кивнул. Он вынул ложку из ее пальцев и принялся с жадностью есть. Алекса сидела рядом, наблюдая за ним.
— Что стало с Рэндом? — вдруг спросила она.
Беван замер. Капля яблочного соуса вытекла из его рта. Он подобрал ее и тщательно облизал палец.
— Не знаю.
— Его забрали чоя и увезли на свою планету.
— Вампиры, — яростно выпалил Беван, — они высосут у него душу.
— ГНаск представил Союзу жалобу — обо всех нас, кого они увезли и отравили… но нам нужен Рэнд. Надо спасти Рэнда, если только еще не поздно.
Беван отвел глаза.
— Но тебя же не отравили.
— Помнишь Аризар? Помнишь верхнюю школу — с мертвыми и сумасшедшими? Им наплевать на то, что станет с нами. Надо забрать Рэнда оттуда.
Беван уронил ложку в тарелку.
— Ты любишь Рэнда больше, чем меня, верно? — прежним, отчетливым голосом спросил он.
Алекса вздрогнула.
