взгляд своего старшины, осекся.
— Две будет маловато. За три недели изучим, — поправил Каркоцкий матроса.
— Согласен, — сказал я. — Думаю, к концу мая надо принять лодку и поднять на ней наш флаг.
После отбоя я собрал подводников на пирсе, чтобы поделиться первыми впечатлениями о лодке и поговорить о наших планах по изучению корабля.
Большинство матросов, старшин и офицеров сходились во мнении, что ничего сложного для изучения на «Урсуле» нет и при очень небольшой помощи со стороны англичан можно изучить корабль в три-четыре недели.
— Сегодня девятое мая, — заключил я, выслушав все выступления. — До конца месяца остается двадцать два дня. Если сделать два выходных дня, останется двадцать рабочих суток. Думаю, нам вполне хватит этого срока.
На лицах большинства я увидел одобрение.
— Ставлю перед нашим боевым коллективом такую задачу: всему экипажу к концу месяца изучить устройство «Урсулы» и правила эксплуатации боевых механизмов и сдать экзамен с оценкой не ниже «хорошо» и «отлично», — продолжал я. — Думаю основным методом занятий останется самостоятельное изучение. Если, потребуется помощь, обращайтесь к механику, ко мне, к другим офицерам. Сегодня прибыл переводчик, через него можно использовать также и англичан. Они по условиям обязаны оказывать нам всевозможную помощь.
Вечером, встретив в салоне «Чейсера» лейтенанта Дэвиса, я рассказал ему о том, что мы, советские подводники, беремся изучить «Урсулу», принять ее и поднять на ней наш флаг за три недели.
Дэвис стоял в группе других офицеров. Услышав мои слова, он только рассмеялся.
— Я думаю, сэр командер, вы за это время успеете лишь уточнить действительный срок, необходимый для изучения подводной лодки... Стаканчик, виски?
— Посмотрим, мистер Дэвис. Может быть, вы и правы. Но вряд ли, — коротко ответил я.
— А я верю, что они поднимут флаг в конце мая, — мотнув в мою сторону головой, вдруг заявил высокий, сухопарый офицер с отвисшей нижней губой.
Присутствовавшие, как по команде, обратили на него удивленные лица.
— Они изучат и будут управлять твоей «Урсулой» даже раньше, чем в конце мая, — продолжал офицер, ткнув чрезвычайно длинным, тонким указательным пальцем в живот Дэвиса. — У них не матросы, а инженеры! Да, именно так! Каждый их матрос — это инженер, переодетый в морскую форму.
— Ну-у?..
— Не может быть!
— Зачем же это?
Нелепую новость сухопарый офицер, как видно, сочинил тут же., как говорят, не отходя от кассы.
— Вздор! — не выдержав, грубо оборвал я.
— Сэр командер, зачем так сердиться! — покровительственным тоном прервал меня Дэвис.
Я понял, что погорячился и в дальнейшем решил отделываться шутками.
— Я пошутил, хотел проверить, насколько храбр мистер командер, — через силу улыбаясь, я указал на сухопарого болтуна.
— Мистер командер, вы слишком жестоко шутите, — густым басом, как из пустой бочки, заговорил толстый капитан третьего ранга. — Вы же знаете, какой славой пользуются ваши люди? Их даже немцы боятся. Где же этому бедняге не испугаться вашего окрика? — он показал на офицера, губа которого кривилась в искусственной улыбке.
Офицеры рассмеялись.
— Может быть, и правда среди ваших матросов есть инженеры? Что же в этом особенного? — снова вступил в разговор Дэвис.
— Нет, мистер Дэвис, инженеров у нас нет. Правда, наши матросы все без исключения имеют либо среднее, либо незаконченное среднее образование. И никого мы не обманываем. Свой союзнический долг выполняем честно. Если бы мы считали нужным иметь на корабле инженеров, мы бы это сделали открыто, не переодевая их в форму матросов, старшин или во что-либо другое.
— Командер немножко выпил и решил пошутить, вот и все! — примирительно засмеялся толстяк. — Мы же поняли...
— Все мы шутим. Надо же развлекаться в свободное от службы время. Я же тоже шучу, правда? — в тон толстяку ответил я.
Наши подводники действительно изучили устройство «Урсулы» раньше установленного срока. 27 мая все старшины и офицеры экипажа доложили, что задача выполнена, личный состав знает и подводную лодку, и механизмы, и правила их эксплуатации.
На следующий день с утра комиссия в составе Трипольского, флагманского механика Балахничева, лейтенанта Дэвиса и меня приступила к приемке индивидуальных экзаменов от членов нашего экипажа. Требования предъявлялись самые суровые. Экзаменуемый не только рассказывал устройство того или иного механизма, наизусть вычерчивая его на бумаге и называя цифровые данные, но был обязан пустить и остановить его, устранять дефекты и мелкие повреждения.
Подводники с честью выдержали экзамены. День подъема на лодке нашего военно-морского флага приблизился. Одновременно с нами успешно подготовились к этому знаменательному событию и экипажи остальных лодок нашего дивизиона.
Вечером, после ужина, я, как обычно, спустился в матросский кубрик, который располагался на один этаж ниже офицерского коридора. Возбужденные матросы тут же обступили меня. Лица их были озабочены.
— Что случилось? У вас такой вид, словно ждете глубинной бомбежки? — осведомился я, переводя взгляд с одного матроса на другого.
— Лупят, товарищ командир, плетью, — шепнул Тельный, озираясь на английских матросов, копошившихся в отдаленном углу кубрика.
— Кто лупит? Кого? — несколько растерянно переспросил я.
— Матроса Блекхилла лупят...
— Двадцать плетей дали...
— Это у них такая мера есть, дисциплинарная...
— Тяжело бедняге...
Возбужденные матросы наперебой объясняли мне о только что происшедшем наказании провинившегося английского матроса.
— Как им не стыдно? Культурный народ! — понизив голос, чтобы англичане не могли услышать, рассуждали подводники.
— Здесь и наказывали?
— Нет, товарищ командир, — пояснил кок Щекин, — это сочувствующие. Там лежит побитый Блекхилл. Лупить уже кончили.
— И здорово били?
— Ой, здорово! Со всех сторон били...
— За что же, не знаете?
— Шапку, говорят, что ли, не снял при разговоре с офицером.
— Он, этот Блекхилл Валька, хороший товарищ. Всегда нам помогает, если что нужно. И вот... влип...
— Его так и зовут: Валька?
— Нет, это мы так прозвали. Его как-то по-мудреному кличут, так мы по-своему...
Мы долго еще говорили о необычном для наших матросов событии. Наконец подводники несколько успокоились, и я смог перейти к рассказу о событиях.
Обычно я просматривал свежие английские газеты, получаемые в офицерском салоне, выписывал из них наиболее интересные события и вечером рассказывал о них матросам и старшинам.
Наши войска наступали по всему фронту. Шли бои за столицу Белоруссии Минск, в Чехословакии, на Карпатах, за Прибалтику. Всюду фашисты отступали под могучим натиском Советской Армии и Военно-
