— Никогда, — ответила она. — Больше ни одной встречи.
— У Уолта насморк, — сказал Гарп. — Вообще-то, ему не следует выходить из дому, но в кино хуже не будет. И мы не задержимся, — добавил он. — Проследи, чтобы он потеплее оделся.
Хелен вышла.
Он выдвинул верхний ящик комода, где лежало ее белье, и, выдернув его до конца, погрузил лицо в душистую пену ее одежды — совсем как медведь с бочкой меда в передних лапах. Вернувшись в комнату и застав его за этим занятием, Хелен почувствовала себя, как если бы застала его за онанизмом. Смутившись, он изо всех сил ударил ящиком о колено. Белье разлетелось по комнате. Он поднял ящик над головой и ударил его о край комода, как будто хотел сломать позвоночник какому-то зверю размером с ящик. Хелен вылетела из комнаты, а он стал быстро одеваться.
Тарелка Данкена была почти пустая, ужин Уолта был частью на тарелке, частью на столе и на полу.
— Если не будешь есть, вырастешь хиляком, Уолт, — сказал Гарп.
— Я не вырасту, — ответил Уолт.
— Не смей никогда так говорить! — обрушился на ребенка Гарп: в такой ужас его повергли эти слова.
— Не вырасту! — повторил испуганный Уолт.
— А, понял, — продолжил Гарп. — Тебе нравится быть ребенком?
— Да.
— Уолт такой странный, — сказал Данкен.
— Я не странный! — крикнул Уолт.
— Странный, — повторил Данкен.
— Идите в машину, — велел Гарп. — И кончайте ссориться.
— Это вы ссорились, — осторожно заметил Данкен, но родители промолчали, и Данкен повел Уолта из кухни. — Пойдем, — сказал он.
Гарп сказал Хелен:
— Он ни в коем случае не должен здесь появляться, — бросил Гарп на ходу. — Если ты его впустишь в дом, живым он отсюда не выйдет. И ты не смей выходить из дому. Ни при каких обстоятельствах. Прошу тебя, — добавил он, и ему опять пришлось отвернуться от нее.
— Милый, — тихо сказала Хелен.
— Он ведь такой кретин, — простонал Гарп.
— Им мог быть только человек, совсем не такой, как ты. Диаметрально противоположный.
Он вспомнил о нянях, которые сидели с его детьми, об Элис Флетчер, о своем необъяснимом влечении к миссис Ральф и хорошо понял, о чем она говорила. Гарп вышел из дому через кухонную дверь. На дворе уже стемнело, шел дождь; к утру, наверное, подмерзнет. Глина на дороге влажно блестела, но была твердой. Он развернул машину, по привычке подал ее к дому и выключил двигатель с фарами. «Вольво» покатил вниз.
Гарп знал подъездную дорогу наизусть. Ребятам было жутко слушать в густевшей тьме визг гравия под колесами, но когда заработал мотор и вспыхнули фары, мальчишки обрадованно засмеялись.
— А что мы будем смотреть? — спросил Данкен.
— Все, что хотите, — ответил Гарп. Они ехали в центр узнать, где что идет.
В машине было холодно и сыро, и Уолт раскашлялся. Переднее стекло все время запотевало, и невозможно было рассмотреть, что идет в кинотеатрах. Уолт и Данкен всегда дрались за право стоять в проеме между сиденьями. Гарп не понимал, почему им это место так нравится. Они толкались, и Гарп каждый раз упирался в них локтем, меняя сцепление.
— Убирайтесь отсюда оба, — велел Гарп.
— Отсюда хорошо видно, — ныл Данкен.
— Достаточно того, чтобы мне было хорошо видно, — ответил Гарп. — С этим паршивым дворником все равно толком ничего не увидишь.
— А почему бы не написать на фирму? — предложил Данкен.
Гарп попытался прикинуть письмо в Швецию с жалобой на некачественный дворник, но ему не дали сосредоточиться. Данкен надавил коленом на ногу Уолта и вытолкнул его из проема между сиденьями. Уолт заплакал и закашлялся.
— Я первый занял, — заявил Данкен.
Гарп резко дернул рычаг вперед, и голая головка рычага впилась ему в руку.
— Ты видишь, Данкен? — сердито спросил Гарп. — Видишь этот рычаг? Он острый, как копье. Ты хочешь упасть на него, если придется резко затормозить?
— Почему ты его не починишь? — спросил Данкен.
— Освободи сейчас же проем! — потребовал Гарп.
— Этот рычаг уже давно сломался, наверное, месяца три назад.
— Всего несколько недель.
— Если он такой опасный, давно бы пора его починить, — заметил Данкен.
— За машиной следит мать, — ответил ему Гарп.
— Она говорит, это твое дело, — сказал Уолт.
— Как твой кашель, Уолт?
Уолт кашлянул. Хлюпающий хрип, казалось, не мог поместиться в такой маленькой грудке.
— Господи! — воскликнул Данкен.
— Ты силен, Уолт, — заметил Гарп.
— Я не виноват, — сказал Уолт.
— Конечно, нет, сынок.
— Нет, виноват! — заявил Данкен. — Он так и лезет в лужи.
— Неправда! — закричал Уолт.
— Данкен, не прозевай, где идет интересный фильм, — напомнил Гарп.
— Мне ничего не видно, если не стоять между сиденьями, — ответил Данкен.
Они ехали по кругу. Кинотеатры были собраны в одном квартале; чтобы выбрать фильм, им пришлось сделать несколько кругов, да потом еще несколько, чтобы припарковаться.
Выбрали единственную картину, на которую стояла очередь. Она тянулась из-под навеса на тротуар, заливаемая ледяным дождем. Гарп набросил пиджак на голову Уолта, который стал походить на уличного попрошайку, мокрого карлика, жаждущего сочувствия в плохую погоду. Конечно, он тут же ступил в лужу и промочил ноги; Гарп подхватил его и стал слушать грудь. Ему показалось, будто вода из мокрых ботинок сразу же поднялась в легкие.
— Ты сегодня какой-то чудной, — сказал Данкен.
Уолт увидел за окном странную машину и ткнул в нее пальцем. Она быстро катила по мокрому асфальту, по лужам, вздымая вееры брызг. На ее боках цвета свернувшейся крови отражались неоновые огни. Машина была отделана светлыми планками, белевшими в лучах фонарей и напоминавшими скелет огромной рыбины, плывущей в лунном свете.
— Посмотрите, какая машина! — закричал Уолт.
— Ого, катафалк, — сказал Данкен.
— Нет, Данкен, — заметил Гарп, — это старый «бьюик». Такие выпускались, когда тебя еще на свете не было.
Похожий на катафалк «бьюик» двигался в сторону их дома, хотя Хелен умоляла Майкла Милтона не приезжать.
— Мне нельзя больше тебя видеть, — сказала Хелен ему по телефону. — Все очень просто. Я ведь тебя предупреждала, если он узнает, все кончено. Я не могу бередить его рану, ему и так больно.
— А как же я? — спросил Майкл.
— Прости, — ответила Хелен. — Но ведь ты знал. Мы оба знали.
— Мне нужно видеть тебя, — умолял он. — Может быть, завтра?
Но она сказала ему, что Гарп повез ребят в кино с единственной целью — дать ей возможность порвать с ним сегодня.
