профессионалов…»
Эти нападки вряд ли были справедливы, в особенности по отношению к мистеру Сэндису, который вынужден был оставить пост руководителя первого расследования по ракетам «А-4» в результате кампании, развернутой против него профессором Черуэллом и начальниками штабов. Однако основной вывод Черуэлла о том, что Джонс достоин большего доверия, заслуживает уважения.
Теперь, казалось, настал подходящий момент вспомнить о радикальных мерах, предложенных Моррисоном в ноябре 1943 года. 27 июля на заседании кабинета министров он вновь рекомендовал эвакуировать большую часть населения Лондона.
Более 1 000 000 эвакуированных предлагалось разместить в районах к северу и западу от Лондона. Все лондонские госпитали должны были быть переоборудованы в эвакуационные пункты.
Всю вторую половину дня лорд Черуэлл провел у себя в кабинете, совещаясь с доктором Джонсом и сэром Элвином Кроу, а затем направил мистеру Черчиллю записку, в которой решительно протестовал против принятия этих чрезмерных, на его взгляд, мер: по сведениям разведки, боеголовка ракеты весила гораздо меньше, чем 7 тонн – цифра, которую привел Моррисон. Кроме того, считал Черуэлл, есть надежда, что удастся создать радиотехнические помехи и тем самым вмешаться в радиоуправление «А-4».
В действительности боеголовка ракеты «А-4» содержала менее 1 тонны взрывчатого вещества – ничтожность заряда вряд ли оправдывала усилия, затраченные на получение сведений об этих ракетах и предпринятые контрмеры.
4
Ключевой фрагмент, на который ссылался Черуэлл, был обнаружен доктором Джонсоном среди обломков «шведской» ракеты. Человек, незнакомый с криогеникой, посчитал бы его дефектом. Однако этот фрагмент с лихвой вознаградил Джонса за все треволнения. Изучая отчет, представленный двумя офицерами ВВС, Джонс обратил внимание на топливный насос, не предусматривающий смазку. Джонс и его главный помощник доктор Фрэнк тотчас вспомнили, что жидкий кислород и жидкий воздух перекачивались механическими насосами, чья конструкция подразумевала смазку жидкостями, которые они перекачивали.
Исследование насоса ракеты подтвердило эту догадку.
Само по себе это открытие не представляло особого интереса: оно не помогало вычислить дальность полета ракеты или ее потенциальные возможности. Тем не менее, Джонсу предоставили доступ ко всем донесениям разведки, касающимся ракет, и он принялся искать в них слова «жидкий кислород», которые теперь можно было считать основным критерием достоверности донесения. Лишь в пяти сообщениях упоминался жидкий воздух или кислород. Поразительное совпадение: все эти донесения описывали ракеты с боеголовками весом всего лишь 1–2 тонны.
Прозвучал заключительный аккорд. Наконец– то были выявлены истинные параметры ракеты «А- 4».
Если бы об использовании жидкого кислорода стало известно весной 1943 года, расследованию, предметом которого была ракета «А-4», не придавалось бы такое большое значение. Тогда стало бы также известно, что с помощью «А-4» немцы не смогут нанести удар с высокой плотностью поражения, и гораздо быстрее были бы рассчитаны истинные габариты ракеты.
С позиции сегодняшних дней вся эта история с жидким кислородом, являвшаяся составной частью атаки британской разведки на немецкое ракетное оружие, представляется серией упущений и недосмотров.
Когда в декабре 1943 года высокопоставленный немецкий офицер случайно проговорился, что ракета использует не только спирт, но также и жидкий кислород, Объединенный разведывательный комитет передал эту информацию инженеру Исааку Луббоку, первооткрывателю технологии использования жидкого кислорода. Луббок заявил комитету, что перекачивание жидкого кислорода – это «выдающееся достижение инженерной мысли, реализация которого сопряжена с немалыми трудностями». А увидев германскую баллистическую ракету «Hs-293», он уверовал, что вражеские ракеты тоже заправляются перекисью водорода.
Свидетельства, подтверждающие справедливость этого вывода, были довольно весомыми. Столкнувшись в феврале 1944 года с тем, что «в Западной Европе производство жидкого кислорода неуклонно растет и скоро его количество с избытком превысит потребности сварочных или взрывных работ», министерство экономической войны пришло к довольно причудливому выводу: было решено, что немцы явно готовятся к крупномасштабному отступлению во Франции и Голландии и жидкий кислород нужен им в качестве взрывчатки для применения тактики выжженной земли[21].
В марте Луббок переконструировал свою «ракету» – теперь она работала на перекиси водорода: внушительный 55-тонный монстр в своей новой версии выглядел значительно лучше своего предшественника. «Мне представляется маловероятным, – писал Луббок 2 марта главному помощнику мистера Сэндиса, – что противник станет использовать в качестве топлива комбинацию жидкого воздуха или жидкого кислорода и спирта».
В начале апреля, вновь анализируя фотоснимки Пенемюнде теперь уже в свете рекомендаций министерства экономической войны, майор авиации Кенни пришел к выводу, что два огромных заводских цеха на территории Пенемюнде, а также кольцеобразное земляное сооружение представляют собой не что иное, как заводы по производству перекиси водорода, способные выпускать до 2000 тонн пероксида ежегодно. К июлю министерство ВВС представило пересмотренный список приоритетных целей в Пенемюнде, указав, что самым важным в этом экспериментальном центре является производство перекиси водорода, и назвав «заводы по производству пероксида» основными целями бомбежки. Все три налета 8-й воздушной армии США на Пенемюнде были сделаны в рамках кампании по уничтожению указанных заводов. Эта кампания не завершилась и после того, как был определен истинный состав топлива, на котором работала «А-4»[22]. На самом деле заводы в Пенемюнде являлись цехами по сборке ракет «А-4».
Блестящее умозаключение доктора Джонса о том, что «А-4» работает на жидком кислороде, совпало по времени с проведением допроса старшего электрика, который до своего призыва в СС работал в аэродинамической лаборатории в Пенемюнде. Помимо «А-4» он перечислил еще несколько проектов по созданию реактивных снарядов, которые реализовывались в Германии. Боеголовка «А-4», сказал он, весила 1 тонну. Двигатель работал на жидком топливе – спирте и жидком кислороде, – которое заливалось в топливные баки из легких сплавов. Специальный шестиколесный грузовой транспортер поднимал ракету на пусковую установку.
Очень подробный протокол допроса сопровождался описанием радиоуправления, используемого на первом этапе полета ракеты. Кроме того, в протоколе сообщалось о предстоящем перебазировании всей аэродинамической лаборатории в район Мюнхена, а также перечислялись руководители работ в Пенемюнде, включая Дорнбергера, Штегмайера, фон Брауна, Херманна, Курцвега, обоих Риделей, Оберта и многих других. На схеме Пенемюнде пленный отметил основные сооружения экспериментального центра.
Описание вертикальной пусковой установки для «А-4», данное пленным, вкупе с обнаружением в «шведской» ракете газовых стабилизаторов не оставляли никаких сомнений в том, что ракета запускалась из вертикального положения с конусообразной площадки с бетонированной поверхностью. Так, спустя восемнадцать месяцев прекратились поиски «гигантских пушек», «пусковых установок» и прочих подобных устройств для запуска ракеты.
Все имеющиеся в наличии фотоснимки Пенемюнде были вновь тщательно изучены, и на многих фотографиях, датированных 12 июня 1943 года, были снова обнаружены объекты, которые ранее идентифицировались как «мощные вертикальные колонны около 40 футов высотой и четырех футов в диаметре». 4 августа 1944 года в них опознали вертикально стоявшие ракеты. На десяти фотоснимках были отчетливо видны не менее семнадцати ракет, а рядом с ними – грузовики с прицепами и железнодорожные платформы.
Оставалось только найти описанные пленным эсэсовцем конические пусковые площадки, которые сами немцы называли
