Отель «Нью-Гэмпшир»

Старая добрая медведица Сюзи сама по себе сказка.

Когда она ответила на телефонный звонок, прогремевший в час ночи, то была как боксер, отпрыгнувший от канатов ринга.

— Придурок! Лунатик! Пидор! Да ты знаешь, сколько сейчас времени?! — проревела медведица Сюзи.

— Это я, — сказал я.

— Господи Иисусе, — сказала Сюзи. — Я думала, это какой-то непотребный звонок. — Но когда я рассказал ей про Чиппера Доува, она пришла к выводу, что звонок действительно непотребный. — Вряд ли Фрэнни обрадуется, что ты сказал ему, где она живет, — сказала Сюзи. — Думаю, она писала все эти письма в расчете на то, что никогда больше о нем не услышит.

Сюзи жила в одном ужасном местечке в Гринвич-Вилидж. Фрэнни любила ходить туда навещать ее, Фрэнк тоже любил заскакивать к ней, когда бывал по соседству (в двух шагах от квартиры Сюзи был бар совершенно во вкусе Фрэнка), но мы с Лилли терпеть не могли Вилидж и предпочитали, чтобы Сюзи приходила в гости к нам.

В Вилидж Сюзи могла превращаться в медведя, когда только этого хотела; там можно было встретить людей, которые выглядели намного хуже, чем медведи. Но, появляясь в даунтауне, Сюзи должна была выглядеть нормально: ее бы не пустили в «Стэнхоуп» в медвежьем наряде, а в Центральном парке какой-нибудь полицейский мог бы ее пристрелить, приняв за сбежавшего из зоопарка медведя. Нью-Йорк — это не Вена, и хотя Сюзи старалась отвыкнуть от звериных повадок, в Вилидже она могла запросто вернуться к медвежьим замашкам, и никто бы этого просто не заметил. Она жила вместе с еще двумя женщинами в квартирке, где были только туалет и раковина с холодной водой. Для того чтобы помыться, Сюзи ходила в город. Роскошной ванне Фрэнка на Сентрал-Парк-Саут, 222, она предпочитала ванну в номере Лилли; думаю, Сюзи нравилась потенциальная опасность туалета со смывом снизу вверх.

В те дни она пробовала стать актрисой. Те две женщины, с которыми она делила свою ужасную квартиру, входили в так называемую «Мастерскую Вест-Вилидж». Это была актерская мастерская, там обучали уличных клоунов. Будь жив мышиный король, высказался Фрэнк, он бы там непременно преподавал. Но я думаю, что если бы в Вене было что-то вроде «Мастерской Вест-Вилидж», мышиный король был бы жив до сих пор. Должно же быть какое-то место, где можно научиться уличным танцам, имитации животных, пантомиме, езде на одноколесном велосипеде, крикотерапии и дегенеративным выходкам, которые суть только выходки, сиречь номера. Сюзи сказала, что «Мастерская Вест-Вилидж» научила ее быть уверенной в себе и без медвежьего костюма. Как она сама признавала, это был медленный процесс, а пока она обновила свой медвежий костюм у специалиста по костюмам животных в Вилидже.

— Ты должен посмотреть на мой нынешний костюм, — постоянно говорила мне Сюзи. — Я имею в виду, если ты думаешь, что я раньше выглядела как настоящий медведь, то ты, парень, ничего не понимаешь!

— Это действительно что-то с чем-то, — сказал мне Фрэнк, — там даже рот влажный, и глаза такие жуткие. А клыки, — говорил Фрэнк, всю жизнь обожавший костюмы и форму, — клыки великолепны.

— Мы все хотим, чтобы Сюзи отказалась от медвежьего обличья, — говорила Фрэнни.

— Мы хотим выманить ее внутреннего медведя, — скажет Лилли, и мы все начнем хрюкать и издавать прочие отвратительные звуки.

Но когда я сказал Сюзи, что мы с Фрэнни спаслись друг от друга только для того, чтобы снова встретиться с Чиппером Доувом, она сразу же стала очень деловой; Сюзи была по-настоящему верным другом, тем, кто может превратиться для тебя в медведя, если запахнет керосином.

— Ты у Фрэнка? — спросила Сюзи.

— Да, — ответил я.

— Сиди там, мальчик, — сказала Сюзи. — Я сейчас подскочу. Предупреди швейцара.

— О медведе или о тебе? — уточнил я.

— В один прекрасный день, милок, — сказала Сюзи, — я настоящая очень удивлю тебя.

И в один прекрасный день Сюзи действительно меня удивит. Но прежде чем Сюзи добралась до Сентрал-Парк-Саут, 222, по одному из шести телефонов Фрэнка мне позвонила Лилли.

— Что случилось? — спросил я. Было около двух часов ночи.

— Чиппер Доув, — прошептала Лилли тихим, испуганным голосом. — Он звонил сюда! Он спрашивал Фрэнни!

«Вот сукин сын!» — подумал я. Звонит девушке, которую изнасиловал, зная, что в это время она явно спит! Должно быть, хотел убедиться, что Фрэнни действительно живет в «Стэнхоупе». Теперь убедился.

— И что Фрэнни ему сказала? — спросил я Лилли.

— Фрэнни не стала с ним разговаривать, — сказала Лилли. — Фрэнни не смогла с ним разговаривать, — сказала Лилли. — Я имею в виду, она не смогла заставить свои губы шевелиться, не смогла выдавить ни звука, — сказала Лилли. — Я сказала, что Фрэнни нет дома, а он ответил, что позвонит еще. Ты бы лучше подъехал сюда, — сказала Лилли, — Фрэнни боится, — прошептала Лилли. — Я никогда не видела, чтобы Фрэнни боялась, — добавила Лилли. — Она даже не пошла обратно в кровать, сидит и смотрит в окно. По-моему, она думает, что он хочет снова изнасиловать ее, — прошептала Лилли.

Я пошел в комнату Фрэнка и разбудил его. Он уселся на кровати, откинув покрывало. Встал и сдвинул в сторону портновский манекен.

— Доув, — все, что прошептал я ему, — Чиппер Доув, — это все, что я ему сказал, и Фрэнк сразу же проснулся, вновь ощутив себя рядом со стадионом и бьющим в тарелки.

Он оставил отцу сообщение на магнитофоне, который стоял у отца рядом с кроватью. Мы просто сказали, что будем в «Стэнхоупе».

Отец прекрасно мог обращаться с телефоном: он считал дырочки. Но все равно он очень часто набирал не тот номер, и это его так злило, что он начинал кричать на людей, находящихся на другом конце провода, как будто неправильно набранный номер был их виной.

— Господи Иисусе! — вопил он. — У вас не тот номер!

Так, без больших усилий, отец и «луисвильский слаггер» терроризировали часть Нью-Йорка.

Мы с Фрэнком встретили Сюзи у дверей нашего дома на Сентрал-Парк-Саут, 222. Нам пришлось обежать Коламбус-Серкл, чтобы поймать такси. Сюзи была без медвежьего костюма. На ней были старые брюки и свитер на свитере, который был одет на еще один свитер.

— Конечно, она боится, — сказала Сюзи нам с Фрэнком, когда мы неслись по городу. — Но она должна справиться с этим. Страх — это одна из первых фаз, мой дорогой. Если она сумеет справиться с этим чертовым страхом, затем последует гнев. А когда она рассердится, — сказала Сюзи, — то полностью освободится. Вот, посмотрите на меня, — объявила она, и мы с Фрэнком посмотрели на нее, но ничего не сказали.

Мы понимали, что нам это дело не по зубам.

Фрэнни сидела, завернувшись в одеяло, ее стул был придвинут к батарее отопления. Она уставилась в окно.

Музей Метрополитен маячил в предрождественский мороз как замок, покинутый своими рыцарями и дамами, — такой заброшенный, что даже крестьяне держатся от него подальше.

— Как я теперь смогу куда-нибудь выйти? — прошептала мне Фрэнни. — Там он может сделать со мной все что угодно, — сказала она. — Я не смею выйти наружу, — повторила она.

— Фрэнни, Фрэнни, — сказал я, — он больше тебя не тронет.

— Не говори ей ни о чем, — сказала мне Сюзи, — так это не делается. Не говори, а спрашивай ее. Спроси ее, что она собирается делать.

— Что ты собираешься делать, Фрэнни? — спросила ее Лилли.

— Фрэнни, мы для тебя сделаем все, что захочешь, — сказал Фрэнк.

— Подумай о том, что бы тебе хотелось с ним сделать, — сказала Фрэнни медведица Сюзи.

— Я хочу его убить, — тихо сказала Фрэнни.

— Ничего не говори, — прошептала мне на ухо медведица Сюзи.

Во всяком случае, мне и так нечего было сказать. Мы просидели в комнате вместе с Фрэнни,