три начальные дозы вакцины против бешенства и три ампулы, содержащие иммунизированный человеческий глобулин, тоже против бешенства. Обе вакцины требовалось хранить на холоде, однако для сорокавосьмичасового путешествия вполне достаточно и термоса со льдом.
— Ты что, опасаешься укуса какого-нибудь животного? — поинтересовалась Джулия.
— Я имею в виду нового миссионера, — ответил ей Фарук.
Доктор полагал, что если бы он лично был сумасшедшим шимпанзе из цирка «Большой Голубой Нил», то обязательно захотел бы укусить Мартина Миллса. Но Джулия видела, что упакованной вакцины и иммунизированного глобулина достаточно для того, чтобы сделать укол себе, миссионеру и обоим детям — если бешеная обезьяна-шимпанзе нападет на них всех.
Утром доктор хотел прочитать и отредактировать новые страницы сценария, однако нужно было слишком много сделать. Мальчишка-нищий продал все вещи, которые Мартин Миллс купил ему на Фэшн-стрит. Джулия предвидела это, поэтому она купила неблагодарному маленькому негодяю дополнительные вещи. Пришлось приложить усилия, чтобы погрузить Ганешу в ванну. Вначале он хотел кататься в лифте, потом задержка получилась из-за того, что никогда прежде он не был в зданиях, где балкон выходил на Марин-драйв. Его буквально заворожил открывшийся с балкона вид. Ганеша взбунтовался и не хотел надеть сандалию на здоровую ногу. Даже Джулия усомнилась в правильности решения скрыть покалеченную ногу белым носком. Этот носок недолго останется белым и чистым. Что же касается сандалии, то Ганеша стал жаловаться на ремешок, который якобы причиняет ему такую адскую боль, что он едва может идти.
Когда доктор поцеловал жену на прощание и потащил неблагодарного мальчишку к ожидавшему их такси Вайнода, там на переднем сидении рядом с карликом сидела надутая Мадху. Ее раздражало, что доктор Дарувалла с трудом понимал, что она говорит. Она перешла на диалект маратхи и на язык хинди, пока доктор не понял, что Мадху не понравилось, как ее одел Вайнод, которому давала указания Дипа.
— Я не ребенок, — сказала бывшая девочка-проститутка, хотя было понятно, что Дипа изо всех сил пыталась, чтобы маленькая шлюха выглядела наподобие ребенка.
— В цирке хотят, чтобы ты выглядела, как ребенок, — объяснил девочке доктор Дарувалла.
Мадху надула губы и замолчала. Она не отвечала на вопросы Ганеши так, как положено отвечать сестренке. Мадху бросила короткий, полный отвращения взгляд на покрытые гноем глаза мальчишки с полосками тетрациклиновой мази — было такое впечатление, что у него стеклянные глаза. Ганеше требовалось накладывать мазь еще семь дней, если не больше, чтобы добиться положительного результата.
— Я думала, они сразу приведут тебе глаза в порядок, — холодно сказала Мадху.
Девочка говорила на хинди. Фаруку показалось, что когда дети оставались с ним, вместе или порознь, они старались говорить по-английски. Теперь дети перешли на хинди и маратхи. В самом лучшем случае доктор с трудом понимал хинди, а маратхи был ему недоступен совершенно.
— Очень важно, чтобы вы вели себя, как брат и сестра, — напомнил им Фарук, однако настроение у мальчишки было не лучше, чем у Мадху.
— Если бы она была моей сестрой, я бы ее сейчас избил. — Ганеша отвел глаза.
— С такой ногой у тебя ничего не получится, — огрызнулась Мадху.
— Спокойней, спокойней! — Дарувалла решил говорить по-английски, поскольку почти наверняка знал, что и Мадху и Ганеша поймут его. Кроме того, по-английски его слова должны звучать более авторитетно. — Это ваш счастливый день, — сообщил Фарук детям.
— А что означает «счастливый день»? — спросила Мадху.
— Ничего не означает, — бросил ей Ганеша.
— Это такое словосочетание, но оно означает многое. Что вам повезло, вы уезжаете из Бомбея и направляетесь в цирк, — сказал Дарувалла.
— Значит, вы имеете в виду то, что мы счастливы, но вовсе не в этот день, — ответил молодой философ с обезображенной слоном ногой.
— Слишком рано говорить о том, что мы счастливы, — заключила девочка-проститутка.
С таким настроением они приехали в миссию Святого Игнатия, где их поджидал решительно настроенный миссионер. Мартин Миллс устроился на заднем сидении машины «Амбассадор», излучая безграничный энтузиазм.
— Сегодня ваш счастливый день! — объявил фанатик детям.
— Мы это уже обсудили, — ответил ему доктор Дарувалла.
Стрелки часов показывали только 7. 30 утра начинающейся субботы.
Через час они были в здании аэропорта для внутренних авиалиний в Санта-Круз, однако им сообщили, что рейс на Раджкот отложен до вечера.
— Эти индийские авиалинии! — воскликнул Дарувалла.
— По крайней мере, они честно об этом сказали, — заступился за авиалинии Вайнод.
Доктор решил, что они смогут поискать более комфортабельное место для ожидания, чем аэропорт Санта-Круз. Пока Фарук вел детей обратно к такси, Мартин Миллс отошел и купил утреннюю газету. По дороге в Бомбей, забитой машинами в этот утренний час пик, миссионер потчевал их выдержками из «Таймс оф Индиа». Только к 10. 30 им удалось добраться до отеля «Тадж», поскольку доктор принял эксцентричное решение ждать отлета в Раджкот, сидя в холле отеля «Тадж Махал».
Мартин Миллс начал чтение.
— Послушайте вот это, — не унимался он. — Два брата зарезаны… Полиция арестовала одного нападавшего, однако двое других быстро скрылись на мотоцикле.
Как опытный учитель английского языка, миссионер стал обсуждать правильность употребления слов и грамматических конструкций в заметке Ему очень не понравился глагол «скрылись».
